Нора Робертс - Обнаженная смерть [Потрясающий мужчина]

Прежде чем адвокат сумел ей помешать, она подалась вперед, устремив Деблассу в лицо испепеляющий взгляд.

— Сейчас я вам напомню, как все было. Вы прилетели в Нью-Йорк на своем персональном самолете, направились на квартиру к Шерон и, как обычно, занимались с ней сексом. Интересно, вы всякий раз запечатлевали это на видео? При себе у вас был кремневый пистолет. Она над вами насмехалась, угрожала разоблачением. Вы не могли больше рисковать и застрелили ее. Вы произвели три выстрела: в голову, в сердце, в область половых органов.

Ева перешла на скороговорку, швыряя обвинения ему в физиономию и наслаждаясь запахом его пота — доказательством животного страха.

— Последний выстрел — это хорошо придумано. Из-за него мы не смогли проверить, предшествовали ли убийству сексуальные действия: вы продырявили ей гениталии. Возможно, это был символический акт, возможно, попытка уберечься от разоблачения. Зачем вы взяли с собой пистолет? Вы заранее спланировали убийство? Решили покончить с этим раз и навсегда?

У Дебласса бегали глаза, он тяжело дышал.

— Мой клиент не подтверждает, что владеет названным вами оружием.

— Ваш клиент — подонок!

— Лейтенант Даллас! — взвился дотоле невозмутимый адвокат. — Вы говорите о сенаторе Соединенных Штатов!

— Значит, избранный подонок. Вас это потрясло, да, сенатор? Кровь, грохот, дрожание пистолета в руке… Наверное, вы сперва не верили, что сумеете это сделать. Но вот вы спускаете курок — и путь назад отрезан. Очевидно, вы поняли, что она бы все равно вас уничтожила. В отличие от Кэтрин она бы не оставила вас в покое. Шерон не ушла бы в тень, не стала бы мучиться от стыда, вины и страха. Она бросила вам вызов, и вы были обязаны с ней покончить. А потом замести следы.

— Лейтенант Даллас…

Но Ева не сводила глаз с Дебласса, не обращая внимания на предостережения адвоката.

— Как увлекательно! Вы действительно могли отделаться испугом. Сенатор США, дедушка убитой… На вас никто бы не подумал. Но вы вошли во вкус: разложили ее на кровати, дав волю своей порочности, и решили, что фокус можно повторить. Почему бы нет? Убийство вас всколыхнуло. Разве есть лучший способ спрятаться, чем изобразить, будто в городе злодействует маньяк?

Она переждала, пока Дебласс дотянулся до стакана с водой и сделал жадный глоток.

— Вы и были злодеем-маньяком! Вы подсунули под нее записку, потом оделись. Вы уже успокоились. Вы запрограммировали вызов полиции на два пятьдесят пять, чтобы успеть спуститься и покопаться в записях охранной системы. Потом вы прилетели на том же частном самолете в Вашингтон, заплатили пилоту и борт-инженеру за подчистки в бортовом журнале, выждали и принялись изображать взбешенного деда-праведника.

Дебласс так ничего и не сказал. На щеке у него дергался мускул, глаза затравленно бегали.

— Захватывающая история, лейтенант, — подчеркнуто равнодушно заметил адвокат. — Но не более того. Это ваши личные измышления, а также отчаянная попытка управления полиции выйти из затруднительной ситуации, оправдаться перед прессой и горожанами. Вы не случайно выдвигаете свои смехотворные обвинения как раз тогда, когда начинаются дебаты по внесенному сенатором законопроекту о защите общественной нравственности.

Ева проигнорировала его заявление. Она по-прежнему обращалась к сенатору:

— Как вы нашли двух других? Почему остановились на Лоле Старр и Джорджи Касл? Вы уже подобрали жертвы под номерами четыре, пять и шесть? Думаете, вы сумели бы на этом остановиться? Как можно прерваться, почувствовав свое могущество и безнаказанность?

Физиономия Дебласса была уже не красной, а серой, из горла вырвался хрип. Он хотел было схватить стакан, но рука так дрожала, что стакан покатился по полу.

— Допрос окончен! — вскакивая, воскликнул адвокат. — Мой клиент нездоров. Требуется немедленное врачебное вмешательство.

— Ваш клиент — убийца! В колонии для преступников он будет до конца жизни окружен неусыпным вниманием медиков. — Она нажала кнопку. Двери раздвинулись. — Вызовите санитаров, — приказала Ева дежурному. — Сенатору немного не по себе. Дальше будет хуже, — предупредила она Дебласса. — Я еще толком не начинала.

Спустя два часа, надиктовав отчеты и побеседовав с женщиной-обвинителем, Ева вступила в бой с транспортными пробками. Она уже прочла часть дневников Шерон Дебласс, и ей хотелось хотя бы на время забыть о безумце, превратившем собственную внучку в женщину, способную соперничать с ним в цинизме и вседозволенности.

Она знала, что сама могла пойти тем же путем. Но человек, на счастье, самостоятельно делает выбор, и ее в свое время не привлекла дорога, которая привела Шерон к смерти.

Еве хотелось выпустить пар, обсудить все по порядку с кем-нибудь, кто готов выслушать, оценить услышанное, поддержать. С кем-нибудь, кто оградит ее от призраков прошлого…

Она ехала к Рорку!

Услышав вызов, Ева взмолилась: только бы не по службе!

— Даллас слушает!

— Привет, детка, — услышала она усталый голос Фини. — Я посмотрел запись допроса. Ты славно потрудилась!

— Из-за этого проклятого адвоката я почти ничего не добилась. Но все-таки я его сломаю, Фини. Клянусь, сломаю!

— Я готов на тебя ставить. А теперь приготовься расстроиться. У Дебласса произошел сердечный приступ.

— Черт, не хватало, чтобы он подох у нас на руках!

— Ничего, его оживили. Но не исключено, что придется делать операцию на сердце.

— Отлично. — Она перевела дух. — Хочу, чтобы он прожил еще долго — за решеткой!

— Надеюсь, так и будет. Обвинитель говорит, что у нас непрошибаемая позиция. Но пока нашего дружка выпустили.

От неожиданности Ева едва не врезалась в переднюю машину, ударила по тормозам и, не обращая внимания на рев гудков, вырулила к обочине.

— Как это — выпустили?!

Фини поморщился:

— Под собственное поручительство. Все-таки сенатор США, жизнь, посвященная патриотическому долгу, соль земли, к тому же сердце никуда не годится. Короче, судья у него в кармане.

— Черт возьми! — Ева сильно дернула себя за волосы, чтобы не сойти с ума от разочарования. — Он обвиняется в трех убийствах! Обвинитель сказала, что его не выпустят ни под какой залог!

— Ее не послушали. Адвокат Дебласса произнес речь, от которой даже камень пустил бы слезу, а мертвый встал бы из гроба, чтобы отдать честь государственному флагу. Дебласс уже в Вашингтоне, соблюдает покой по совету докторов. К новому допросу разрешено приступить не раньше чем через тридцать шесть часов.

— Дьявол! — Ева изо всех сил хлопнула ладонью по баранке. — Ладно, все равно ему не выкрутиться. Пусть сколько угодно разыгрывает хворого старца с заслугами перед государством — я его закопаю!