Нора Робертс - Обнаженная смерть [Потрясающий мужчина]

Ева резко отвернулась, но Рорк ласково взял ее за плечи и заставил смотреть на себя.

— Может быть, тебе станет легче, если ты расскажешь мне что-нибудь?

— Сейчас речь не обо мне! — Она задыхалась. — Я не могу об этом вспоминать, Рорк. Не могу! Если начну, то наделаю ошибок, и он вывернется. Изнасилование, убийство, совращение несовершеннолетних… Представляю, сколько линий обороны он выстроил! Я должна вывести его на чистую воду.

— Ты же сама сказала Кэтрин, что единственный способ преодолеть все это — высказаться!

— У меня другой случай. Мне некогда расслабляться, я должна работать.

Рорк огорченно вздохнул и открыл машину.

— Наверное, тебе не терпится попасть в вашингтонский аэропорт, где Дебласс держит свой самолет?

— Да. — Рорк занял место водителя, а она села рядом с ним. — Можешь высадить меня на ближайшей станции.

— Я с тобой, Ева.

— Хорошо, едем.

Пока он разворачивался, она позвонила Фини.

— Я напала на след! — торопливо объявила Ева. — Спешу в Вашингтон.

— Лучше послушай, что я тебе скажу! — В голосе Фини звучало торжество. — Открываю ее последнюю запись, датированную утром того дня, когда ее убили, а там… Одному богу известно, почему она сразу отнесла дневник в банк. Нам везет. В полночь у нее была назначена встреча. Никогда не догадаешься, с кем!

— С дедом.

Фини был сражен.

— Черт, Даллас, как ты до этого додумалась?!

Ева зажмурилась и облегченно перевела дух.

— Потом. Лучше скажи, что в дневнике.

— Она называет его «сенатором» и «старым пердуном-дедулей». Очень красочно описывает, как зарабатывает каждой встречей с ним по пять тысяч. Цитирую: «Сколько бы слюны он на меня ни изводил, оно того стоит. Сколько же еще энергии в моем стареньком дедушке! Вот подонок! По пять тысяч каждые две недели — не так плохо. Он расплачивается сполна, я ничего не делаю бесплатно. Не то что в детстве… Теперь мы поменялись ролями. Я не собираюсь превращаться в выжатый лимон, как бедная тетя Кэтрин. Я торжествую! В один прекрасный день, когда мне все это наскучит, я познакомлю со своими дневниками прессу. Наделаю копий и разошлю! Я пугаю этим дедулю, и он приходит в бешенство. Так ему и надо, пускай покорчится! Как же чудесно держать его в руках и крутить им, как мне вздумается, в отместку за все, что он со мной сделал…»

Ева представила, как Фини качает головой.

— Это был настоящий бизнес, Даллас. Она неплохо зарабатывала шантажом. Я посмотрел, что она тут понаписала: имена, факты… В общем, сенатор побывал у нее в ночь ее смерти. Теперь он наш.

— Сможешь оформить мне ордер?

— Запросто. Начальник приказал дождаться твоего звонка и действовать. Нам велено его сцапать. Убийство первой степени!

Ева торжествующе раздувала ноздри.

— Где мне его искать?

— В Сенате. Он как раз проталкивает свой законопроект об общественной нравственности.

— Чертов лицемер! Я еду за ним! — Она выключила связь и повернулась к Рорку: — Какую скорость развивает эта машина?

— Сейчас узнаем.

…Если бы не инструкции Уитни о соблюдении осторожности, Ева ворвалась бы в Сенат и при всех заковала Дебласса в наручники. Но ей было приказано дождаться перерыва, и она покорно ждала, пока он закончит свою пламенную речь о моральном упадке в стране, проистекающем из половой распущенности и повсеместного употребления наркотиков. Он распространялся об аморальности молодого поколения, об отсутствии религиозного воспитания в семье и школе, в результате чего богобоязненный народ превратился в нацию безбожников. Сенатор сыпал цифрами, говорящими о разгуле преступности, упадке городов, наркоторговле. Самым страшным злом он считал легализованную проституцию.

Еву чуть не стошнило. Рорк погладил ее по спине, призывая к терпению, но она не могла молчать:

— Перед тем, как легализовали проституцию, каждые три секунды совершалось изнасилование или попытка изнасилования! Конечно, с изнасилованиями еще не покончено, потому что в их основе не секс, а жажда подавлять и подчинять, но цифры упали. Зарегистрированные проститутки обходятся без сутенеров, их не избивают, не калечат, не убивают. Они не могут пользоваться наркотиками. А контроль над рождаемостью? В свое время женщины были вынуждены обращаться к настоящим мясникам, чтобы избавиться от нежелательной беременности. Они рисковали жизнью, превращались в инвалидов! Дети рождались слепыми, глухими, калеками… Разумеется, мир по-прежнему несовершенен, но, слушая его, нетрудно понять, что могло быть гораздо хуже.

— Знаешь, что сделает с ним пресса, когда обо всем пронюхает?

— Распнет, — прошептала Ева. — Только бы он не превратился в мученика за идею!

— Выразитель нравственных чаяний правого крыла, заподозренный в инцесте, связях с проститутками и убийстве? Не думаю. Ему конец. Его проткнут десятком осиновых кольев.

Конец сенаторской речи потонул в бурных аплодисментах. Судя по всему, сторонники Дебласса на галерее для посетителей преобладали.

«К черту осторожность!» — решила Ева, как только удар молотка оповестил о часовом перерыве. Она ворвалась в толпу помощников и прихлебателей сенатора, которые восхищались его красноречием, поздравляли с успехом, хлопали по спине.

Ева дождалась, пока он сам ее увидит. Взгляд Дебласса скользнул по ней, по Рорку, и лицо его окаменело.

— Лейтенант? Если вам необходимо со мной поговорить, мы можем пройти в мой кабинет. У вас есть десять минут.

— Теперь у меня будет гораздо больше времени. Сенатор Дебласс, вы арестованы по подозрению в убийстве Шерон Дебласс, Лолы Старр и Джорджи Касл! — У сенатора отвисла челюсть, а Ева продолжала, не обращая внимания на ропот вокруг: — Помимо этого, вы обвиняетесь в неоднократных кровосмесительных насилиях над Кэтрин Дебласс, вашей дочерью, и Шерон Дебласс, внучкой.

Он стоял, не в силах шелохнуться, пока Ева заламывала ему руки за спину и застегивала наручники на запястьях.

— Ознакомьтесь с правами арестованного. Вы не обязаны давать немедленный ответ на предъявленные обвинения. Вы…

— Это беззаконие! — взорвался Дебласс, наконец обретя дар речи. — Я — сенатор Соединенных Штатов! Вы находитесь на федеральной территории!

— Вас сопроводят два федеральных агента. — Ева сверкнула глазами, заставив попятиться зевак. — Вам понятны ваши права?

— Ты у меня лишишься значка, сучка! — взвизгнул Дебласс.

Лицо его побагровело, воздух со свистом вырывался из легких.

— Будем считать брань утвердительным ответом. Спокойнее, сенатор, зачем вам сердечный приступ? А моего значка тебе не видать, как свободы, скотина! — сказала она ему в самое ухо. — Ты будешь у меня извиваться, как черт на сковородке!