Джесс Кидд - Смерть в стекле [litres]

Сегодня Виндзор – само совершенство. Чистый воздух, напоенный ароматом яблок; нигде ни клочка тумана. Освященный веками древний город с уютными тавернами и благоустроенными жителями. Замок на вершине холма; старинные церкви, сложенные из теплого камня; славные деревушки. Лес, где скачет призрачный охотник Герн [71] Герн-охотник – герой английского фольклора и одной из легенд о Виндзорском лесе. Он представлялся как призрак с оленьими рогами на голове. Предположительно, является местной, беркширской ипостасью кельтского бога Кернунна. Впервые упоминается в пьесе У. Шекспира «Виндзорские проказницы» (1597). и под порывами свежайшего ветерка трепещут, облетают листья – яркие осенние самоцветы. И по этой благословенной земле вьется старушка Темза, милостивая и кроткая в своем непревзойденном величии.

Олбери-Холл может похвастать завидным расположением: он стоит за городом в лесистой местности, наслаждаясь уединением и окружающей его зеленью. С трех сторон усадьба огорожена кирпичной стеной, с четвертой – рекой. Всякий, кто приближается к дому по обрамленной деревьями дороге, сразу же видит роскошный особняк. В послеполуденном осеннем освещении его каменный фасад имеет медово-кремовый оттенок. Одинаковые окна, элегантный портик. Дом из воспоминаний Брайди.

Экипажи въезжают в ворота и катят по широкой аллее. Первый останавливается у центрального входа, второй едет к каретному сараю. Ворота за ними тотчас же запираются. Из кареты выходит мужчина средних лет в расцвете жизненных сил. На губах его играет милостивая улыбка. Шляпу он держит в руке. Густые длинные волосы зачесаны назад. У него красивая золотистая борода, как у античного бога, в которой теперь серебрится седина, что только придает его внешности ауру мудрости. Он перекидывается парой слов с дворецким и экономкой, кивает прислуге, выстроившейся у двери, и заходит в дом. За ним следует молодой человек неприятной наружности – худой, с несуразно большой головой; его губы будто созданы для того, чтобы ухмыляться. Он держит за руку девочку. Та, прижимая к себе куклу, вырывается от него, вприпрыжку поднимается по ступенькам и исчезает в большом доме. Слуги, приветствуя ее, приседают и кланяются.

У каретного сарая кучер второго экипажа натягивает поводья, останавливая лошадей. Из кареты выгружают сундук, который быстро заносят в помещение, словно для него опасен дневной свет.

С первого взгляда на Олбери-Холл у Брайди создается обманчивое впечатление, что усадьба ничуть не изменилась. Но при более внимательном рассмотрении она замечает, что территорию охраняют свирепые псы, которым только дай волю вцепиться в живую плоть; все ворота заперты, стены ограды на три фута выше.

Наши друзья оставили экипаж на дороге на некотором удалении от усадьбы, вне поля зрения ее обитателей, и, привязав лошадей, дошли до ворот со стороны лабиринта, которыми пользовались реже всего. От дороги ворота заслоняют густые заросли, подступающие к самому лабиринту из зеленой изгороди, который находится на дальнем краю усадьбы. По легенде, первый владелец Олбери-Холла установил эти ворота для того, чтобы под прикрытием лабиринта незаметно покидать усадьбу, когда ему хотелось посетить местную таверну.

Собаки, сторожившие дом, польстились на одурманивающее зелье, что Кора набросала им через ворота. Они с готовностью слизали порошок и затем, бегая кругами, стали валиться на землю и засыпать прямо там, где их сморил сон.

– Нам лучше поторопиться, долго они не проспят.

– Откуда это у тебя, Кора?

– Взяла у доктора Прадо. В кладовой держу, чтобы потчевать ваших не самых приятных клиентов.

– Надеюсь, ты не…?

– У меня был соблазн угостить доктора Харбина.

Руби хохочет.

Кора взламывает запор, они ступают в ворота и, разделившись, молча несутся по двору, руками подавая друг другу знаки. Кора мчится к центральному входу; Брайди обегает дом с торца, направляясь к входу для прислуги.

У Брайди странное ощущение, будто она грезит наяву: сад с каменными урнами и фигурно подстриженной растительностью, залитый солнцем газон, река вдалеке – все как она помнила. Только во дворе безлюдно, что само по себе удивительно. Да и вообще атмосфера здесь какая-то напряженная, будто сам дом и все вокруг затаили дыхание. Брайди чувствует, что за ней наблюдают, но людей не видно. Она ускоряет бег, проклиная свои длинные юбки. По краю газона, к которому примыкает гравийная дорожка, добегает до черного хода. Дверь распахнута, как бывало всегда, если стояла хорошая погода. Перед ней беленый коридор, на стене – панель с колокольчиками, оповещающими слуг, из какой комнаты поступил вызов. Брайди прислушивается. Ни одного постороннего звука, только кровь шумит в ушах. Она шагает в коридор. Руби – следом.

Они минуют помещение для прислуги и кабинет экономки. Оба не подают признаков жизни.

Руби останавливается у одной из закрытых дверей.

– Там кто-то есть.

Брайди делает глубокий вдох и входит.

На кухне, где некогда хозяйничала миссис Донси, в старом кресле кухарки у плиты сидит Скверная Доркас.

Доркас Чапмэн сидит в прямоугольнике солнечного света у окна кухни. Она сильно постарела внешне, и солнечный свет ей не льстит. Но Брайди все равно без труда узнает в этой старухе молодую горничную, какой была Доркас, когда сама она, маленькая ирландка-бродяжка, впервые вошла в этот дом. Те же невероятно голубые широко расставленные глаза, плотно скроенная фигура, ловкие руки воровки. Брайди также видит, что у женщины – опасное заражение, скорее всего, смертельное. Больная нога, без ботинка и чулка, задрана на табурет. Пальцы лишены ногтей и гноятся; три из них – воспаленные обрубки. Распухшую до безобразия ногу покрывают язвы. Рядом с ее креслом – столик, на котором Брайди видит бутылку, коробок спичек, сигару и раскрытую книгу корешком вверх.

– Брайди Дивайн. – Женщина берет со столика бутылку и приподнимает ее, будто провозглашает тост.

– Доркас Чапмэн.

– Меня сто лет так никто не называл. – Доркас откупоривает бутылку. – Успокаивающий сироп матушки Бибби. Облегчает боль, лечит нервы, дарует безоблачный покой. Не желаешь?

– Нет, спасибо.

– Ну вот мы и опять в Олбери-Холле, зависим от милости доктора Имса. Ничего не изменилось. – Она затыкает бутылку пробкой и ставит ее на столик.

– От его милости?

– Ты вторглась в его владения; я его обманула, пошла ему поперек. – Доркас смотрит Брайди в глаза. – Плохи наши дела.

– Вы с доктором Харбином должны были похитить у баронета ребенка для него?

– Такой простой план, – признается Доркас. – Но я по натуре вероломна, да и доктор Харбин, как оказалось, тоже. От меня-то предательства вполне можно было ждать, а вот Харбин хозяина разочаровал. – Она поправляет юбки.