Владимир Турунтаев - Имитация

Филипп слушал, поигрывая карандашом, и, казалось, только карандаш его в эти минуты и занимал.

— Чего вы хотите от нас? — спросил он.

Ида сердито прихмурила брови:

— Не знаю, что вы можете! Ну, хоть посоветуйте, как мне следует поступить.

— Боюсь, что и этого не смогу, — сказал Филипп, пристально глядя ей в глаза. — Не имею права, поскольку делом этим не занимался и даже не видел его.

— Это все?

— Все. Впрочем, на всякий случай оставьте мне свой телефон.

— Домашний или служебный?

— Оба.

Ида передернула плечами:

— Пожалуйста! Только зачем?

— На всякий случай, — повторил Филипп.

После этого ей ничего больше не оставалось, как только попрощаться и уйти.

Еще несколько минут после ее ухода Филипп продолжал катать в ладонях карандаш, с задумчивым видом чуть слышно высвистывая песенку о том, что важней всего погода в доме. Затем скосил глаза на компьютер и распорядился:

— Витя, кончай игру, минут через десять поедем. Иди готовь машину.

— Щас, — кивнул игрок, не отрывая глаз от экрана.

— Давай-давай! — поторопил его Филипп, поднимаясь из-за стола.

— …Да вы поймите: у мальчика сильнейшая психическая травма! Каждая минута промедления может оказаться для него по-сле-едней, и нам с вами надо думать о том, что можно предпринять уже сегодня. Уже се-го-одня!..

Перед оперуполномоченным уголовного розыска Олегом Мироновым сидела худощавая русоволосая женщина лет тридцати пяти с блеклым лицом мученицы. Серые запавшие глаза посверкивали сухо и жестко, а слегка тронутые помадой припухлые губы то и дело конвульсивно кривились. Говорила она хорошо поставленным учительским голосом, который в иные моменты наливался особенной силой и звучал с тугим певучим надрывом.

— Евгения Павловна!.. — обратился опер к заявительнице, дав ей выговориться. — Евгения Павловна, зачем раньше времени предполагать худшее?

Утром в прошедшую пятницу четырнадцатилетний Павлик отправился в школу, однако до школы не дошел и домой не вернулся — ни в этот день, ни в последующие три дня.

— Он взял с собой какие-нибудь вещи?

Женщина задумалась, вспоминая.

— Да, пожалуй. В шкафу нет его джемпера. И вот что мне сразу бросилось в глаза: его учебники и тетради валялись на столе в беспорядке… Кто-то, значит, в мое отсутствие проник в квартиру и похитил Павлушу, в спешке запихнув в его школьную сумку джемпер.

— Мужа у вас нет?

— Два года назад развелись.

— Где он сейчас?

— Не знаю! Представьте себе: даже не интересовалась. Алименты приходят из Тюмени.

— Ваш сын с ним не переписывался?

— Представьте себе: за все это время Павлуша ни разу — ни ра-азу! — не вспомнил о нем.

— Полагаете, что к отцу он не мог уехать?

— Да вы что, в самом деле!.. Послу-ушайте: о моем бывшем муже мы можем поговорить по дороге!

В дверь кабинета просунулась чернявая голова лейтенанта из дежурной части:

— Звонят с улицы Ново-Афонской, пятнадцать! Там по подъездам шастает какой-то мужик, и с ним девка. Заглядывают в замочные скважины, у мужика вроде как связка ключей в руке… Сходил бы, проверил.

Олег взглядом указал лейтенанту на женщину:

— Никого больше нет, что ли? — Он знал, что дежурный опер со следователем полчаса назад выехали на квартирную кражу. — В другие кабинеты заглядывал?

— Соломина тут, да одну ее не пошлешь.

Катя Соломина из отдела по делам несовершеннолетних чуть больше года назад кончила школу милиции. Совсем еще девчонка.

— Одну не пошлешь, ясно, — согласился Олег.

Но тут вернулся из городского изолятора, где он допрашивал задержанного, следователь Саня Уткин, здоровенный добродушный парень, еще и полугода не прослуживший в милиции. Так что они вдвоем с Катей и отправились на Ново-Афонскую улицу проверять сигнал жильцов. А Олег вернулся к прерванному разговору с заявительницей:

— У Павлика могли быть при себе деньги?

— Я стараюсь воспитывать его так, чтобы он не думал о деньгах, у него есть все необходимое, — сказала Евгения Павловна. — Но все-таки вы мне скажите: мы поедем в Крылатовку или нет? Как вы не понимаете: ведь в любую минуту может случиться самое страшное!..

Далась ей Крылатовка! Прежде чем написать заявление в милицию, она обратилась к знакомому экстрасенсу. Тот, определив какими-то ему одному ведомыми путями направление поиска, велел убитой горем матери взять такси и мчаться за полсотни километров в эту самую Крылатовку, где издали указал дом, в подвале которого якобы томится похищенный мальчик.

— Евгения Павловна…

— Вы, конечно, ничему не верите и в душе надо мной смеетесь, но я рада этой информации, она мне говорит, что мой сын жив, хотя и находится в тяжелейшем состоянии. Если бы не эта информация, то сейчас я уже оплакивала бы его… О господи, он сидит сейчас в сыром подвале и молит меня о спасении, а я ничего — ни-че-го! — не могу для него сделать!..

— Евгения Павловна, вспомните, пожалуйста, с кем ваш сын общался перед тем как исчез. Это могли быть случайные, мимолетные встречи…

Женщина прижала ко рту кулачок, задумалась.

— Ах, да! — вдруг оживилась она. — Действительно, один момент я упустила! Волнуюсь потому что. Понимаете, в нашем подъезде, двумя этажами выше, проживает некая Валя Ерохина. Она на год старше моего Павлуши и у них не могло быть никаких общих интересов. Говорят, та еще девица, — Евгения Павловна понизила голос: — Курит, водится с какими-то подозрительными парнями, а оба родителя почти не бывают дома. Челноки, мотаются взад-вперед то в Турцию, то в Москву, то еще куда-нибудь. Я запретила Павлуше даже разговаривать с этой девицей. И что вы думаете? Недавно я заметила, что она опять липнет к Павлуше. Выбирает, понимаете, такое время, когда он выходил в сквер выгуливать Альму. Я, разумеется, спросила у него, о чем они говорили. О собаках, ответил сын. Будто бы ее родители обещали купить ей собаку, и она советовалась с Павлушей, какая порода лучше. Я удовлетворилась ответом, потому что Павлуша никогда мне не лгал. Но сейчас думаю вот что: эта Валя по чьему-то поручению психически обрабатывала моего сына… У меня есть все основания так думать. Сейчас, после времени, я вспоминаю, что в последнюю неделю перед исчезновением Павлуши у него был какой-то испуг в глазах. Как раз в это время к нему и липла Ерохина. И экстрасенс, — вы, конечно, можете не верить этому, а я верю, потому что… ну, в общем, верю!.. — когда я ему показала последнюю Павлушину фотографию, он сказал, что Павлуша был кем-то сильно запуган. И если бы, говорит, он с вами поделился своими страхами, то не случилось бы того, что случилось…

— К какому времени относится фотография? — спросил Олег.

— Да буквально за неделю до того, как Павлушу у меня… украли, кто-то из собаководов щелкнул его в сквере, — прижав руки к груди, она тоненьким голоском протянула-проплакала: — Ну ради Бога, поедемте в Крылатовку!.. Я уже на после-еднем пределе!..