Владимир Турунтаев - Имитация

— Какие могут быть от вас секреты? В туалет, если вам так интересно. Когда вернулась, Андрея Никитича в кабинете уже не было.

— Домой ему не звонили?

— Нет, сразу не позвонила. А потом, в пять минут восьмого, когда сама собралась уходить домой, я попыталась с ним связаться, но его домашний телефон не отвечал, и вы знаете почему…

— Он на своей машине уехал с завода?

— Да. И сразу, как потом выяснилось, отпустил шофера, а тот отключил связь и упорол на служебной «волге» в Курганово, к своим родителям…

— До пяти минут восьмого вы безотлучно находились в приемной?

— В общем-то, да. Ну, выходила ненадолго туда-сюда — в тот же туалет, в бухгалтерию, с кем-то в коридоре, помню, побазарила. В кафе сбегала…

— В какое время вы бегали в кафе?

— Приблизительно с полшестого до шести.

— Одна или с компанией?

— Одна.

— Кто-нибудь сможет подтвердить, что в это время вы были именно в кафе?

— Столько времени прошло!.. Уж надо было сразу проверять мое алиби, а теперь-то чего. Я и сама не помню, которая из официанток в тот вечер меня обслуживала… Сергей Алексеевич! — Лина посмотрела следователю в глаза. — Скажите откровенно: вы меня в чем-то подозреваете?

— К сожалению, — беспомощно развел руками Брянцев. — К сожалению, я вынужден подозревать каждого, кто был близко знаком с потерпевшим и, пусть даже теоретически, мог оказаться в тот вечер, между восемнадцатью и девятнадцатью часами, в его квартире…

— Но я…

— Теоретически вы могли в это время прийти к Орлинкову домой, — с нажимом, пристально вглядываясь Савиной в глаза, проговорил Брянцев. — Скажем, срочно потребовалось подписать какую-то бумагу. Кстати, вы знаете код дверного замка их квартиры?

— А зачем он мне? — спросила Лина. — Зачем мне входить в квартиру в отсутствие хозяев? Мы с Ираидой Леонидовной всегда предварительно созваниваемся.

— Логично, — миролюбиво покивал Брянцев.

Филипп поставил перед ними чашки с кофе.

— Сергей Алексеевич, можно вас еще спросить?

— Почему бы и нет? — Брянцев налил себе полную чашку.

— Ну, если судить по кинофильмам, то у следователей самая любимая фраза: «Здесь вопросы задаю только я!» — Савина помахала ресницами.

— Ради ваших красивых глаз…

— Спасибо! — кокетливо и нервно улыбнулась Савина, чашка с кофе в ее руке ходила ходуном. — Выходит, подозреваемой оказывается и Ираида Леонидовна?

— Формально — нет, — разъяснил следователь. — Пока что — нет.

— Только формально и «пока что»?

— Да, пока не будет вынесено постановление о ее задержании или не будет взята с нее подписка о невыезде за пределы города.

— Надеюсь, ее минует чаша сия? — вымученно улыбнулась Савина.

— В свое время определимся, — пообещал Брянцев, озабоченно прихмурив брови. — Возможно, и с вашей помощью.

Савина удивленно вскинула брови:.

— С моей? Мне кажется, вам больше могла бы помочь сама Ираида Леонидовна.

— Почему вам так кажется?

— Так ведь она оказалась на месте преступления чуть ли не в самый момент убийства. Она и Карташов. А я была далеко и ничего не знаю, кроме того, что уже вам сказала.

— Какой характер носят их отношения? — спросил Брянцев.

— Ида неравнодушна к Карташову. Даже больше: ради него она готова на все, — опустив глаза, проговорила Савина.

— Что значит: «готова на все»?

— Ну, так говорится. Ничего конкретного я не имела ввиду.

— Готова выйти за него замуж?

— Возможно.

— Сейчас отношения у них, кажется, весьма натянутые. Вам известна причина?

Савина сосредоточенно разглядывала свою ладонь.

— Я как-то не замечала… — едва слышно обронила она и подняла на следователя большие наивные глаза. — Обязательно поинтересуюсь!

— Поинтересуйтесь, поинтересуйтесь… — задумчиво пропел-проговорил Брянцев, подписывая повестку.

По пути с завода Валентин прихватил в газетном киоске детективную книжонку и собирался худо-бедно скоротать с нею время. Но, как назло, уже во второй главе на сцену выскочила черноокая красотка с пистолетом в руке. Притаившись в подъезде, дождалась жертву, выпустила в нее (в него, генерального директора крупного четырехзвездочного отеля) половину обоймы, бросила пистолет, села в поджидавшую за углом машину и была такова.

Дальше читать расхотелось. Сунув книгу под подушку, Валентин оделся, вышел на улицу и пошагал к дому Изольды.

Миновала неделя с тех пор как Изольда улетела в Ростов. Уже скоро должна вернуться. Обещанного звонка пока нет — может, перед самым вылетом позвонит. Сказала, что вернется дней через десять, однако неподвластная сознанию сила повлекла его на улицу Шаумяна, и минут через пятнадцать он убедился в том, что Изольды нет дома: ее окна были темны.

В общежитии он застал Филиппа и Олега за игрой в подкидного дурака. На столе стояла опорожненная на две трети бутылка «Господ офицеров», и мерцали на помятой фольге остатки плавленого сырка.

— Извини, закуски тебе не оставили, — сказал Олег, разливая по стаканам водку, себе и Филиппу поменьше, Валентину — побольше.

— А я предусмотрительный! — Валентин извлек из карманов пуховика батон и пяток сосисок, разделся, подсел к столу. — По какому случаю пируете? Никак раскрыли убийство? — и потянулся рукой к своему стакану.

Филипп его опередил, прикрыл стакан ладонью, затем извлек из кармана повестку и вручил Валентину:

— Пока трезвый, прочти, что тут написано и распишись в получении.

Валентин глянул в повестку и матюгнулся в сердцах.

— Опять допрос? Сколько можно?

— А это уж пока не будет полной ясности, — сказал Филипп. — Вчера вы мило побеседовали, ночью следователь твою лапшу переварил, и у него появились к тебе новые вопросы.

— Подожди, какую лапшу? — вскинулся Валентин. — Какую лапшу?

— Обыкновенную, — осклабился Филипп. — Которую ты ему на уши вешал. Эта бабеночка… Ты почему-то забыл о ней упомянуть! Поди не случайно?.

У Валентина все внутри похолодело.

— Что за ба… бабеночка? — голос у него сорвался.

— А которую в подъезде у Орлинковых в день убийства видели. Можешь называть ее «Диной», если хочешь, или там «Пиковой дамой», потому как… — Филипп внезапно примолк и бросил быстрый взгляд на Олега. — Вообще-то меня следователь не уполномочивал говорить об этом с тобой, мое дело передать повестку. — и опять посмотрел на Олега: — Ты ничего не слышал.

— Понятно, — усмехнулся тот. — Вы кончили?

— Да пожалуй, — сказал Филипп.

— Карты можно убрать?.

— Мне домой пора, я ведь кормящий отец, — сказал Филипп и поднялся из-за стола.

— Убирай, — кивнул Валентин Олегу, выпил водку и откусил от сырой сосиски.

Филипп покосился на сосиски и проглотил слюну.