Владимир Турунтаев - Имитация

— Приятель должен был еще утром из командировки вернуться, да что-то нет его, — соврал Валентин.

— Видать, он вам позарез нужен, раз вы толчетесь тут.

— Да, позарез.

— Может, вот-вот подъедет. Подождите.

Валентин промолчал.

— Я бы тогда тоже подождала Нинку, а то одной боязно тут торчать, — сказала женщина.

Валентин подумал, что сам Бог, видно, послал ему эту «тетечку»: глядишь, за разговором и время быстро пройдет.

— Давайте, немного подождем, — сказал он.

Прогулялись пару раз взад-вперед по дорожке вдоль дома и, не сговариваясь, направились дворами в сторону Посадской улицы. Когда проходили мимо дома Орлинковых, площадка перед которым освещалась лампами дневного света, Валентин смог рассмотреть свою спутницу. На вид ей было лет двадцать восемь. Серое драповое пальто с небольшим черным воротничком туго обтягивало ее рослую фигуру. Серая круглая меховая шапка. Рыжие, до плеч, прямые волосы. Ничем не примечательное лицо.

Мимоходом глянул на окна квартиры Орлинковых. Свет горел только в спальне, в которую Валентин так ни разу и не зашел, но видел через отворенную дверь стоящие рядом широкие кровати с овальными резными спинками. Вспомнился пронзительный прощальный взгляд Иды. Никак не мог он представить себя ее вторым мужем в ее большой квартире. В ее большой спальне с двумя кроватями. И себя — на кровати Андрея….

«Почему Изольда-то не возвращается? Сегодня уже одиннадцатый день. Не случилось ли чего?..»

— …у меня день рождения, так? А ты мне подарил хоть один-разъединственный цветочек?..

— А? Что?..

Его спутница стыдливо примолкла.

— У вас день рождения? — спросил Валентин.

— Я болтаю, а вы меня и не слушаете! — обиделась она.

— Как вас зовут?

— Ларисой.

Валентин назвал себя, и Лариса опять принялась что-то ему рассказывать, а он все думал об Изольде.

Вскоре они очутились на Посадской улице, прошли ее до конца и по Ясной вернулись на улицу Шаумяна. Валентин с тяжелым сердцем поглядел на темные Изольдины окна, Лариса еще раз безрезультатно в соседнем доме поднялась на четвертый этаж.

— Еще кружок сделаем? — предложила она. — Доскажу, как я замуж выходила.

В общежитие было рано возвращаться.

— Конечно, досказывай, — и отключился

— … или женатый?

— Что?.. — Валентин огляделся, они шли вверх по Ясной, в сторону улицы Бардина. Слева, за проезжей частью, темнели сосны, за их стволами просматривались железные гаражи, еще дальше, за гаражами, стояли трехэтажные кирпичные особняки, а справа, за железной оградой, раскинулась территория медгородка.

— Я спрашиваю: ты холостой или женатый?

— Женатый, конечно.

— И дети есть?

— Четверо.

Лариса круто остановилась:

— Погляди-ка на меня! А глаза-то лживые-лживые! — Взяла за руку, потянула к уличному фонарю и стала рассматривать его ладонь. — Вообще не вижу у тебя тут никакой семейной линии!

Валентин рассмеялся:

— А что ты видишь?

— Одни душевные страдания и разлуку. Познакомился ты с ней недавно, и уже все кончилось: то ли она тебе изменила, то ли куда-то насовсем уехала. Вот же она, твоя любовь, была и сплыла, — Лариса черкнула ногтем в том месте, где обрывалась линия.

— Врешь ты все! — Валентин сердито отдернул руку. — Пошли обратно.

— Она красивая? — нагнав его, спросила Лариса.

Валентин не ответил, и Лариса больше ни о чем его не спрашивала. Немного погодя она опять принялась что-то рассказывать, но Валентин, обуреваемый мрачными предчувствиями, опять не слушал ее.

Поднявшись в очередной раз по темной лестнице к квартире своей Нинки, Лариса сказала:

— Все, с меня хватит, — и посмотрела Валентину в глаза: — Не сердись.

— Я не сержусь, — сказал Валентин.

— Тогда проводи до автобуса.

Посадив Ларису в автобус, Валентин вернулся к Изольдиному дому и глянул на ее окна. Увы, чуда не случилось, однако он еще сколько-то покружил по улицам, и еще раз поглядел на ее окна…

Когда он вернулся в общежитие, Олег спал без задних ног, и в воздухе ощущался легкий спиртовой запашок, а на столе лежало надкусанное яблоко и стоял один пустой стакан.

На этот раз аутотренинг не помог: уснул Валентин нескоро, все думал об Изольде, и на душе было невыносимо тревожно.

Брянцев и в этот раз вежливо принял у Савиной и повесил в шкаф ее мутоновую шубку.

— Благодарю, — сухо бросила она через плечо и, поджав губы, прошла к столу.

На Филиппа, который сидел сбоку стола и готовился писать протокол, поглядела как на пустое место. Присев на предложенный Брянцевым стул, открыла сумочку, нервно порылась в ней и, видимо, не найдя того, что искала, сердито защелкнула замочек.

В этот момент в дверь кабинета просунулась голова Игоря Ускова.

— Филя! — воззвал он громким хриплым голосом.

— Ну, чего тебе? — недовольно отозвался Филипп.

— Дай сигарету!

— Ты только чужие, что ли, куришь? — ворчливо спросил Филипп и показал кивком: — Вон на столе пачка.

Игорь, словно только сейчас увидев, что происходит в кабинете, прошел к столу на цыпочках, а по пути извинился перед следователем и Савиной за вторжение, при этом даже приложил руку к груди. Взяв сигарету, все так же на цыпочках подошел к Филиппу, благодарно похлопал его по плечу и шепнул:

— Она самая, голубка!

Филипп, в свою очередь, прикрыв за Игорем дверь, выразительно кивнул Брянцеву из-за спины Савиной, которая все это время не сводила со следователя нетерпеливо ожидающего, напряженного взгляда.

— Садись пиши, — кивнул ему Брянцев и обратился к подследственной: — Ангелина Федоровна, как вы провели вечер пятого февраля?

— Пятого февраля? — Савина подняла взгляд к потолку. — Это у нас какой был день?

— Среда.

— А почему именно этот вечер вас заинтересовал? Обычно следователи требуют алиби на тот день, когда было совершено преступление…

Брянцев посмотрел на нее со значением:

— Хочу знать имя счастливца, которого вы удостоили в этот вечер своим вниманием!

Савина попыталась состроить кокетливую улыбку:

— Неужели ревнуете?

— А что вас удивляет? — Брянцев внимательно вглядывался в ее лицо. — Я еще не так стар. Увидев вас случайно в синем «Форде»…

Улыбка на лице Савиной мгновенно застыла, в глазах промелькнул испуг. Однако она тут же продолжила игру:

— Мне очень жаль, но это, вероятно, была не я.

— Странно… Вы даже не спрашиваете, где я вас видел. Вас или вашего двойника.

— Зачем спрашивать, если в этот вечер, часов с шести, я безвылазно сидела дома. У меня, если хотите, была менструация, и жутко болела голова…

Брянцев покивал, соглашаясь:

— Возможно. Возможно, у вас раскалывалась голова, и было это самое дело… Кстати, вы случайно не знаете молодого человека по фамилии Миронов? Зовут Олегом.