Геннадий Сорокин - Письмо ни от кого

Разговор со мной он начал на повышенных тонах:

– Что ты за Журбину впрягаешься? Она – барыга, а значит, должна в общак долю отстегивать! Она что, дом отдыха на свои кровные сбережения купила?

– Серега, – спокойно сказал я, – ты пар выпусти и крыльями не маши. Что ты передо мной скачешь? Взлететь хочешь? Если ты не можешь вопрос решить, я с Тихоном поговорю.

– Да хоть к Лучику иди, мне-то что! Я сказал, что она будет платить, значит – будет!

– Муха, тронешь Журбину – я тебя лично упакую лет на пять. Сейчас передел собственности быстро идет, пока с зоны откинешься, молодежь тебя по ветру пустит. Выйдешь из колонии и воровать пойдешь, а здесь, на кладбище, уже другой человек сидеть будет.

– Иди-ка ты, стращай в другом месте! – посоветовал он. – У меня половина прокуратуры с руки кормится, твои начальники мне в карман заглядывают, а ты…

– А я – как Вьюгин. Помнишь такого?

– Ты на что это намекаешь? – нахмурился Муха.

– Как ты думаешь, почему Вьюгин тобой занялся, а не Хачиком? Преступный мир Заводского района под Хачиком ходил, а ты нам на фиг был не нужен. Однако яму под тебя вырыли.

– С этого места прошу поподробнее. – Муха по-хозяйски сел в директорское кресло, закурил.

Я ничего не успел ответить. Дверь в кабинет открылась, и вошла девушка, на вид лет шестнадцати. По ее хрупкому телосложению чувствовалось, что она родилась в бедной, вечно голодающей семье.

«Так вот ты какая, Стелла Мухина! – догадался я. – Наслышан я о тебе, ох как наслышан!»

Приемная дочь Мухи-Цокотухи была длинноволосой платиновой блондинкой с приятными чертами лица. Одета она была в модный замшевый костюм, выгодно подчеркивающий достоинства ее фигуры и скрывающий некоторую природную худобу. Рассмотрев Стеллу вблизи, я нашел у нее только один изъян – нездоровый румянец на щеках, оставшийся на память о трудном детстве.

На свете много красивых девушек и женщин, но ангельской красотой бог награждает только избранных. Стеллу Мухину высшие силы любили. Свою благосклонность к девушке Создатель вложил в ее глаза: огромные, ярко-голубые, всегда печальные и очень-очень добрые. Ради этих глаз хотелось совершить благородный поступок: спасти из огня котенка, довести пьяного до дома, вытащить провалившегося под лед подростка. Глаза Стеллы всегда взывали о помощи, и только черствый душой человек не мог откликнуться на их немой призыв.

– Сережа, тебе пора принять лекарство, – девушка подошла к столу, поставила перед Мухой блюдечко с таблетками.

– Потом, – отрезал кладбищенский властелин, – сейчас я занят.

– Сережа, – ласково увещевала Стелла, – лекарство надо пить по графику.

– Иди к дьяволу! – взревел Муха. – В аду сгори, падла! Ты что, тварь, не понимаешь, что если я занят, не надо ко мне со своими колесами лезть? Сама их жри!

Он схватил блюдце и запустил им в распятие напротив директорского стола. Таблетки разлетелись по полу, одна из них запрыгала по доскам и остановилась у моей ноги.

Стелла постояла секунду, извиняясь за чужую вспышку гнева, грустно посмотрела на меня и вышла за дверь.

– Давай про Хачика! – потребовал разгорячившийся смотритель.

– Имеющий уши да услышит! – ответил я словами из Священного Писания.

– Жалко, Хачика завалили, я бы сейчас его на ножи поставил и все узнал.

– На том свете спросишь у него, как дело было, и почему лидером всей преступной молодежи в городе стал не ты, а ставленник смотрящего Заводским районом.

– Вот ведь крыса! А что он взамен меня предложил?

– Займись черной магией. Воскресишь Вьюгина, он тебе все свои секреты выложит.

– Как разойдемся с Журбиной? – перейдя на деловой тон, спросил Муха.

– Про деньги с ней договаривайся. Отступные она тебе даст, а взносы в общак платить не будет. Если не согласен, я знаю людей, которым ты поперек дороги стоишь.

– У тебя дочка скоро в детский сад пойдет, – прищурив глаза, сказал Мухин.

– О, вот ты как заговорил! – я улыбнулся смотрителю самой доброй улыбкой, на какую только был способен. – Расскажу тебе одну историю. Приходит как-то ко мне человек и говорит, что Муха велел составить список членов семей оперативного состава городского УВД. Логичный поступок, ничего не скажешь. Одной только угрозой похитить ребенка можно поставить на колени кого угодно. Так ведь, Муха? Ты же на это рассчитывал? Теперь послушай меня. Я всегда считал тебя исключительно здравомыслящим человеком, прагматиком. Если бы ты не пошел по воровской дорожке, то давно бы стал секретарем райкома или директором крупного предприятия. Как лидеру нового поколения воров, я тебе хочу дать один совет: не похищай мою дочь – убей ее там, где встретишь! Кости у девчонки на голове тоненькие, как врежешь молотком, так мозги по всей улице полетят. А потом мамашу ее прикончи.

Я резко выхватил из-за пояса пистолет, на лету взвел курок.

– Но помни, Муха, – я навел дуло ПМ ему между глаз, – если я останусь после убийства дочери живой, ты будешь первый, кого я ликвидирую. Она – вторая.

Я показал рукой на первый этаж, где Стелла в отведенном ей закутке плела венки из искусственных цветов.

– Потом – Мария Викторовна, потом Сережа-маленький, потом Леночка. Жену твою не трону, она и так счастья в жизни не видела.

– Ты и про мать мою все знаешь? И про детей? – удивился смотритель.

– Я начал вести картотеку раньше тебя и быстрее среагирую, если придется всю твою родню под корень выкосить, – я щелкнул предохранителем, спрятал пистолет за пояс. – Перед тем как тебя арестовали за связь с малолеткой, ты с дружками обчистил кассу в заводской столовой. Вьюгин хотел тебя посадить за кражу, но Хачик настоял на 119-й статье. Он хотел навсегда подорвать твой авторитет в преступном мире, но просчитался. Все знали, что тебя посадили ни за что. Год назад история повторилась.

– Это ты про нее? – Муха кивнул на пол, на первый этаж.

– Конечно. Ты думаешь, если официально удочерил девчонку… Серега, зачем ты ей такое вычурное имя придумал? До десяти лет она была Светой, потом стала Стеллой. Ее родители на самом деле от водки померли или им помогли?

– Ничего бы у тебя не выгорело, – поразмыслив, заверил Муха.

– Как сказать! Вспомни день рождения Шустера. Вы нанюхались кокаина, ночью поехали в сауну в Кировский район, стали фотографироваться «Полароидом». Дочери у отцов на коленях не сидят! Сколько тогда Стелле было? Пятнадцать? Верный срок по той же статье. Если бы Лучик узнал, что ты погорел на фотографии, тебе после зоны даже гробами торговать бы не доверили. Скажи, стал бы ты доверять человеку, который дважды наступил на одни и те же грабли? Один раз сесть за малолетку – это случайность, два раза – уже система.

– Ты не мог видеть эту фотографию. Я ее сам лично изорвал.