Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

– Нет, нет. Просто было немного… странно.

– Он что, был невежлив?

– Нет, нет… Все прекрасно.

– Ну и хорошо. Знаешь, многие считают его немного специфическим. Но если его узнать, то он очень приятный.

– Да, я ведь его не знаю.

– Да и я тоже, сказать по правде, – сказал Утес и еще раз рассмеялся.

Перед ним на столе лежал мужчина. Голый и привязанный. Его кормили из зонда целых десять суток, чтобы из организма вышли токсины. Его тело вымыли, побрили и дезинфицировали. Вместо глаз зияли две пустые кровавые полости. Наркоз в целом подействовал как надо, и мужчина только чуть-чуть трепыхался и поскуливал, пока он надавливал пальцами и вытаскивал глазные яблоки, которые потом опустил в густую жидкость. Сейчас дыхание почти что нормализовалось.

Тело мужчины во всех отношениях было готово для удовлетворения его потребностей. Но он будет тянуть как можно дольше. Поддерживать в нем жизнь, чтобы кровь обогатилась кислородом и совершила полный круговорот. Он усыпит его полностью не раньше, чем придет пора готовить внутренние органы, и только тогда он отрубит большие куски и положит их в котел.

До этого он будет довольствоваться кусочками различных частей тела, своего рода смесь аперитива с любовной прелюдией. Последнее время он вошел во вкус этой игры и мог растянуть ее на несколько дней. Он так вонзал только что наточенный нож в плоть, что тот доходил до кости. От одного этого можно содрогнуться от сладострастия. Иногда семяизвержение случалось у него еще до того, как он успевал попробовать.

Обычно он отрезал кусочки маленьким ножом. Но сейчас он продвинулся на шаг вперед и обточил свои зубы, чтобы они стали острыми. Это было больно, и ему пришлось доехать аж до Польши, чтобы найти зубного врача, согласившегося это сделать. Но он по-прежнему был на сто процентов уверен, что игра стоила свеч.

Он вытащил верхнюю и нижнюю зубные накладки и потрогал пальцами острый ряд зубов, одновременно обходя лежащего на столе мужчину. Сделав два круга, выбрал левую ляжку, наклонился, открыл рот и медленно вонзил зубы в мясо. Сразу же хлынула теплая кровь, она наполнила его рот, потекла по уголкам рта и дальше по подбородку.

Он прожевал сырое мясо, проглотил и нагнулся, чтобы откусить еще кусочек, когда вдруг мужчина протянул руку и ударил его прямо по лицу. Что это было? Мужчина ведь лежал привязанный, и хотя его красные глазницы зияли пустотой, они пристально смотрели прямо на него. Мужчина что-то пробормотал, и он наклонился вперед, чтобы лучше слышать.

– Вот он просыпается… Просыпается…

Оссиан Кремп огляделся и только теперь понял, что в комнате находятся еще три человека. Двоих из них он видел лишь мельком. Третьего, в круглых маленьких очках и с кудрявыми седыми волосами, наоборот, знал слишком хорошо.

И только через несколько секунд до него дошло, что ему просто снился сон и что на самом деле он находится в Южной больнице, где лежит, привязанный к постели. На всякий случай он провел языком по зубам и убедился, что зубы вовсе не обточены. С одной стороны, он с облегчением выдохнул, а с другой стороны, где-то в глубине души был разочарован.

– Оссиан… – сказал седой. – С тобой хотят поговорить.

– Не сейчас… Не хочу… Не могу… Вы должны уйти… – Кремп попытался отодвинуться от мужчины, от которого всегда слишком сильно пахло парфюмом, но наручники крепко прижимали его к постели.

– Самое лучшее для тебя – ответить на их вопросы.

Почему он должен это делать? Он ведь не хочет.

– Уходите!

– Видите? Именно это я и имел в виду, – сказал первый объект его ненависти двум другим.

– А ему нельзя дать какое-нибудь успокоительное? – спросила беременная.

– Тогда он сразу снова заснет.

Подошел второй мужчина и наклонился к нему.

– Привет, Оссиан. Меня зовут Фабиан Риск. У меня только три вопроса, – он поднес к его лицу три пальца. – Три простых коротких вопроса, и мы обещаем оставить тебя в покое.

– Я ничего не сделал. Это вы ко мне привязались, а не я к вам. – Ему это не нравится. Ему это совсем не нравится. – Скажи им, чтобы они уходили! – закричал он. – Вон!

– Как только ты ответишь на мои вопросы. Первый: что ты сделал с Адамом Фишером?

Оссиан покачал головой и попытался закрыть уши руками. Но у наручников были слишком короткие цепи.

– Оссиан, отвечай, – сказал тот, кто называл себя его другом. – Где ты его спрятал?

– Вам нельзя здесь находиться, я ведь сказал. Я хочу, чтобы вы сейчас же ушли.

– О’кей, перейдем к следующему вопросу, – продолжил полицейский. – У тебя еще есть жертвы? Например, вот эта женщина. – Он показал фото женщины из автобуса с вырезанными глазами.

Они терзали его вопросами, как голодные грифы.

– Фишер.

Но он не мог ответить.

– Еще жертвы.

Как бы он ни хотел, он не мог.

– И последнее: где ты их прячешь?

Он зажмурил глаза и изо всех сил покачал головой, пытаясь заставить их исчезнуть. Но они не исчезали, а наоборот, подходили все ближе со своими острыми клювами.

– Оссиан, я здесь не для того, чтобы тебя обидеть, – солгал полицейский. – Я только хочу попытаться понять, как все это взаимосвязано.

– Понять? – он не мог не рассмеяться. – Это хорошо. Очень хорошо. А кто этого не хочет? Я, во всяком случае, хочу.

– Извини, но что ты имеешь в виду?

– Имею в виду? Откуда мне знать? Я не знаю. Так много вопросов, а я не знаю. Мне даже нельзя иметь радио. Хотя я ничего не сделал, они только и говорят, что нет, нет, нет…

– Оссиан, теперь попытайся выслушать полицию.

– Как я могу слушать морские сводки без радио? Что? Как вы себе это представляете? Никак, вот именно. Но теперь вы должны уйти. Не нужны мне ваши посещения.

– Фабиан, можно тебя на пару слов? – раздался голос толстой, и краешком глаза он увидел, как они прошли мимо уборщицы и вышли из комнаты.

Наконец-то.

– Пустое дело, – сказала Малин и начала массировать себе бедра.

– Значит, просто сдадимся? – Фабиан взял термос с кофе с тележки для еды и налил себе чашку.

– Что ни говори, ему поставили диагноз «тяжелое диссоциативное расстройство личности». Так что есть риск, что он совсем не помнит своих поступков.

Фабиан кивнул. Возможно, Малин права. Но ждать, пока Кремп выздоровеет, тоже не выход. Они вынуждены пойти другим путем.

– Теперь вы мне верите? – врач закрыл за собой дверь смотрового кабинета и подошел к ним.

– Конечно. Мы все время верили, – сказала Малин.

– Надеюсь, вы осознаете, как это подрывает его доверие ко мне. У меня ушли годы на развитие этого доверия, а теперь оно растаяло, как дым.

– Разумеется, мы очень сожалеем, – сказала Малин. – Но ты наверняка понимаешь, что у нас нет другого выбора, кроме как пробовать все возможные и невозможные…