Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

Через двадцать минут он нашел зеленую тумбочку за старым коричневым диваном с лежащими на нем тремя оплетенными бутылками. Он вынул средний ящик, достал свои старые фотоальбомы, сел между бутылками и стал листать. От многих фотографий отклеился скотч, и его комментарии с грамматическими ошибками остались висеть как забытая игрушка на выброшенной новогодней елке.

Фотографии были сняты на его фотоаппарат «Инстаматика», который он получил на десять лет, и хотя краски потускнели, а четкость снизилась, они сделали свое дело и вернули его назад в то время, когда он дальше всех мог прокатиться, не упав, на своем скейтборде, когда ездил с классом в Копенгаген, где съел три чизбургера в «Макдональдсе» напротив Тиволи, когда сгреб в кучу первый снег и соорудил «Большую гору» – невысокий холмик, чтобы кататься на минилыжах.

Почти все фото были сделаны во время каникул в средних классах – как только он пошел в седьмой, он забросил фотоаппарат. За исключением одного дня в восьмом классе, когда он взял фотоаппарат в школу и отснял целую пленку. Тридцать шесть снимков с одним и тем же мотивом. Все эти годы он совершенно не думал об этой фотосессии. Он забыл, что она вообще существует. И только когда увидел граффити на шкафчике, заснятое Утесом, он все вспомнил.

Вот они, все тридцать шесть снимков, наклеенные в один из альбомов школьной поры. Под всеми снимками он сделал одну и ту же надпись.

Одно-единственное слово.

Лина.

Она была на каждом фото. Не всегда в центре или в фокусе, но как естественное украшение снимка. Что фотограф был влюблен, не было никакого сомнения, и Фабиан вспомнил, как ловил момент и украдкой снимал, как только поблизости не было Йоргена. Он делал все, чтобы Лина ничего не заметила. Меньше всего он хотел, чтобы на него набросился Йорген. Но теперь он четко видел: она знала, что ее снимают. Притворялась, что смотрит в сторону. Якобы непроизвольно улыбается. Ей это понравилось, и она никогда не рассказывала Йоргену о фотосессии. Это был их секрет.

Фабиан поднял глаза от альбома и прислушался. В отдалении послышался голос, как будто кто-то кричал. Он никак не мог это объяснить. И в то же время был абсолютно уверен, что голос ему не почудился. Голос раздавался из ниоткуда. Но, судя по исключительно низким частотам без дисканта и среднего регистра, можно было сказать, что это крик.

Фабиан встал и определил, что голос раздается из-за расположенной за ним кирпичной стены. И сразу же почувствовал облегчение. За стеной находился соседский дом, и, понятно, слышался голос той тетки. Он вернулся к альбому и быстро нашел фото, которое искал. Как он точно помнил, снимок изображал Лину, которая клала книги в свой шкафчик. Шкафчик рядом с ней был закрыт, но номер нельзя было спутать.

349.

Шкафчик Лины находился рядом со шкафчиком преступника.

Машина, серебристо-серая «БМВ» первой серии М Купе, за несколько секунд из сверкающего высокотехнологического чуда превратилась в груду металлолома.

Ингвар Муландер всегда любил немецкие машины, и начиная с первой половины 90-х последовательно менял одну немецкую марку на другую. Поэтому осмотр разбитой «БМВ» причинял ему особые страдания. Мало того: ему никак не удавалось найти причину аварии. Тем самым у него не оставалось выбора, кроме как еще раз просмотреть свои записи и попытаться понять, что он пропустил.

«Левая сторона, вмятины и сильные царапины кругообразной формы». Машина въехала в борт грузовика и попала в среднюю пару колес. Он уже взял пробу стертой серебристо-серой краски с колесных гаек грузовика. Отметил наличие «травинок и земли на всех четырех шинах», в первую очередь на правой передней и задней. Машина выскакивает на обочину и дальше на траву. «Правая передняя фара разбита». «БМВ» врезается в дорожный указатель правой передней частью, ее закручивает, и, сделав несколько оборотов, она опять выскакивает на трассу. «Большая часть задней половины машины вдавлена». На нее наезжает грузовик. «Несколько сильных царапин и вмятин, в первую очередь на крыше». Машина переворачивается на крышу и в конце концов останавливается.

Муландер был в недоумении. Он просмотрел все бог знает сколько раз, но не нашел никаких признаков убийства – ни отрезанных тормозных проводов, ни выкрученных колесных гаек. Замок руля и сервопривод тоже были в порядке, и в машине не осталось следов другого пассажира или воздействия какого-нибудь дистанционно управляемого постороннего устройства. Ничего. Машина выглядела абсолютно так, как должна выглядеть после наезда на нее грузовика и переворота на скорости 140 километров в час.

Он потратил три часа. Три часа без результата.

Он бросил курить вот уже почти пятнадцать лет назад. С тех пор он выкуривал одну сигарету в особых случаях. Можно ли этот случай отнести к разряду особых, он не знал. Но запах сигарет в машине убедил его в том, что бессмысленные неудачи тоже стоят затяжки.

Муландер выдвинул верхний ящик под верстаком, достал мятные леденцы, вытянул из пачки сигарету и сел на стул рядом с гаражом в вечернем солнце. От огня зажигалки табак раскалился, и Муландер как можно глубже вдохнул дым и попытался насладиться своим провалом.

Зазвонил мобильный. Он не захотел отвечать: он выкурил только половину сигареты и понятия не имел, когда представится следующий случай. Но нервирующая мелодия продолжала настойчиво звучать. Ограниченный срок действия батарейки или третья мировая война, не имеет значения. Ничто не заставит телефон замолчать.

– Да, але.

– Привет, это Ирен. Мне просто любопытно, как там с машиной?

– Плохо.

– Что, ты еще не закончил?

– Закончил.

– Но…

– Я не нахожу никаких отклонений.

Оба замолчали, и Муландер воспользовался моментом и затянулся, отставив мобильный. В этот момент он увидел, что во двор полиции сворачивает эвакуатор.

В трубке послышался вздох.

– Ну, тогда тем более важно, что я здесь.

– А где «здесь»?

– В судмедэкспертизе. Коса покажет мне Эльзу Халлин, и я попытаюсь уговорить его также взглянуть на тело Камиллы Линден.

– А они ее еще не осматривали?

– Коса – нет. Линден ведь поступила как обычная жертва ДТП.

Теперь была очередь Муландера вздохнуть.

– Ты что, думаешь, это ничего не даст?

– Я уже не знаю, что и думать.

– Ты считаешь, что Камиллу Линден не убили?

– Люди ведь и сами попадают в аварии. Он услышал об аварии и сообщил прессе, что это дело его рук. А пока мы прикладываем усилия, пытаясь найти несуществующие доказательства, он продолжает готовиться к следующему нападению.

– Ты имеешь в виду Халлин?

– Например. Или кто-то еще? Сейчас мы руководствуемся версией, что он не успокоится, пока весь класс не будет лежать у Косы как сельди в банке.