Донато Карризи - Девушка в лабиринте [litres]

Сэм не сбежала, похититель сам освободил ее.

На Дженко снизошло нечто вроде просветления. Монстр привез ее туда и отпустил. Голую, сбитую с толку – в лесах, обступивших болота. Дал ей определенную фору. Потом пустился по следу.

Что-то вроде испытания, подумал сыщик. Игра садиста.

Убегая, добыча повредила ногу. Хищник непременно настиг бы ее, если бы не непредвиденное обстоятельство.

Пикап браконьера.

Дженко поставил стакан, положил таблетки на тумбочку и забыл о них, а также о том, что смерть гонится и за ним. Вскочив с кровати, он принялся расхаживать по комнате. Отныне разумом правил адреналин. Детали постепенно вставали на свои места, он был уверен, что очень скоро проявится целое.

Чего же все-таки не хватает для полноты картины? Как ни крути, что-то здесь не так.

Почему, когда Том сбежал, похититель не воспользовался этим, чтобы настигнуть Саманту? Он мог утащить ее с собой. Возможно, боялся, что парень сразу оповестит полицию, сказал себе Бруно. Может, думал, что не успеет скрыться вместе с ней.

Но ведь он в любом случае мог ее убить.

Сейчас женщина, наверное, предоставляет полиции сведения, благодаря которым монстра можно будет поймать. Зачем было идти на такой риск?

Напрашивалось лишь одно объяснение такому ненормальному поведению: похититель испугался. Так же, как Том, решил пуститься наутек. Но зачем ему было бежать? Что его напугало? Ему нужно было укрыться. Укрыться от чего? Может быть, он боялся, что его опознают. Или что показания Тома помогут установить его личность. Но это имело бы смысл лишь в случае, если бы Том разглядел его лицо. А юноша видел только…

– Кролика, – громко произнес Дженко, и сам изумился тому, что сказал.

Почему человек в маске был вынужден убегать?

Потому, что маска сама по себе могла навести на след.

Версию, сколь бы абсурдной она ни была, следовало проверить.

У Бруно не оставалось выбора еще и потому, что один раз он уже не поверил в возможность проникнуть в тайну, связанную с исчезновением Саманты Андретти. И это стоило девочке пятнадцати лет забвения.

Он бросился в прихожую, расстегнул чехол для одежды и принялся искать справку, которую сунул в карман льняного пиджака. Если бы речь не шла о его драгоценном талисмане, он, наверное, сразу выкинул бы листок. Бруно вгляделся в рисунок Тома.

На рисунке, хотя и напоминавшем детский, человек с головой кролика представал вполне обычным, нормального телосложения. Никаких особенностей, которые могли бы привлечь внимание, разве что глаза сердечком.

Дженко задумался. Настал момент открыть третью комнату, имевшуюся в его квартире.

Ее порога он не переступал с тех пор, как врачи объявили о его неизбежной кончине, два месяца тому назад. На панели, прикрепленной к стене рядом с бронированной дверью, он набрал код из семи цифр.

Электронный замок открылся.

Было время, когда Бруно обожал затворяться у себя в кабинете. Там не только хранились самые щекотливые тайны: в том убежище хорошо думалось. Там детектив держал картотеку, на полках стояли книги по юриспруденции, пособия по сыскному делу и военной тактике и полное собрание сочинений Макиавелли.

Стены были выкрашены в зеленый цвет. Одну из них занимал непостижимый коллаж Ханса Арпа.

Дженко обожал дадаистов и купил его на аукционе за несоразмерную сумму. Одно из немногих в его жизни безумств, на которые стоило пойти. Войдя в кабинет, прошел мимо шедевра, даже не взглянув на него: все-таки немного жаль, что нельзя унести его с собой в могилу; зато направился прямо к стереопроигрывателю. Выбрал пластинку из своей коллекции, поставил ее. Игла коснулась бороздки, и «Гольдерг-вариации» Баха в исполнении Гленна Гульда, запись 1959 года, заполнили комнату.

Потом Дженко уселся за круглый письменный стол.

Там стоял ноутбук MacBook Air, соединенный через защищенную линию Интернета с внешним сервером, куда был загружен драгоценный архив сыщика. Проверенные данные, собранные за двадцать лет работы. Если они попадут в чужие руки, жди неприятностей.

Еще с этого устройства Бруно мог выходить в базы данных любого правительственного учреждения или подразделения полиции. Вторгаться в информационные системы предприятий или акционерных обществ. Добывать нужные сведения из перечней банковских операций и страховых полисов. Все это он проделывал, нимало не опасаясь, что его обнаружат.

Куском изоленты он прикрепил справку с рисунком молодого браконьера к лампе на гибком штативе, так, чтобы иметь изображение перед собой почти на уровне монитора.

– Посмотрим, получится ли тебя найти, – пригрозил он странной звероподобной фигуре с глазами сердечком. Потом запустил поиск, вставив в строку ключевое слово: «кролик».

Вначале Бруно прочесал банк данных, хранящийся на сервере сил правопорядка. Возможно, похититель Саманты в прошлом совершил другие преступления, пусть незначительные. Может быть, использовал маску, чтобы скрыть свои подлинные черты.

На мониторе показался длинный список преступлений. Кража кроликов, жестокое обращение с кроликами, наконец, история какого-то типа, который переоделся гигантским кроликом и приставал к женщинам на дороге. Дженко быстро проглядел список и не обнаружил ничего ценного. Потом решил сузить поиск, введя в строку второе слово.

«Дети».

Перед ним возник новый перечень. Не было предела человеческой жестокости. Отравленные пасхальные кролики из шоколада, которых какая-то психопатка раздавала детям у школы. Наркотики, спрятанные в плюшевых кроликах, которых перевозили несовершеннолетние курьеры. Не говоря уже о «крольчатках», девочках, которые позировали голышом перед веб-камерой в обмен на безделушку, приобретенную онлайн, или на подзарядку мобильника.

Здесь Бруно тоже не нашел ничего интересного. Тогда решил расширить временной диапазон, отступая все дальше в прошлое.

И тут внимание детектива привлек файл некоего Р. С., мальчика из восьмидесятых годов. Имя несовершеннолетнего не разглашалось, поскольку дело было связано с сексуальными домогательствами.

В то время Р. С. было десять лет. Он исчез однажды утром в понедельник и появился как ни в чем не бывало три дня спустя.

Между данным делом и похищением Саманты Андретти прошло почти двадцать лет. Маловероятно, чтобы оба исчезновения были делом рук одного и того же человека.

Кроме того, ключевое слово «кролик» обнаружилось не в скупом полицейском протоколе, описывающем произошедшее, а в пометке внизу страницы, куда, возможно, попало по ошибке.

«Исчезновение несовершеннолетнего – психологическая помощь – кролик – социальные службы – категорически не подлежит разглашению».