Песах Амнуэль - Расследования Берковича 11 [сборник]

— Все должно быть проще, — сказал Беркович. — Не мог же Майер рассчитывать, что его задачку будут раскалывать десятки шифровальщиков!

— Когда собираешься на тот свет, — буркнул Хан, — то вполне можешь оставить живым нерешаемую задачу.

— Смысла нет, — не согласился Беркович. — Решение должно быть простым, чтобы до него мог додуматься не гениальный программист. И решение должно быть достаточно сложным, чтобы до него не додумался первый же, кто сядет за клавиатуру.

— Противоречие! — оживился Хан. — Обожаю противоречия. Я бы искал акростих, расположив файлы по датам.

— Это ты уже делал, — напомнил Беркович.

— Делал, — сказал Хан. — Но я располагал файлы по датам их появления на диске. Это, так сказать, поверхность. А если расположить по датам реального создания файлов?

— То есть?

— Он мог в тот или иной день создать некий файл, дату создания записать в самом файле, а переписать на диск в окончательном виде совсем в другой день, чтобы запутать программиста, который… Боря, я должен это проверить!

— Позвони, когда закончишь, — сказал Беркович.

Хан явился в кабинет инспектора через час. Вид у эксперта был торжествующим.

— Так и оказалось! — сообщил он. — Вот читай.

На листке бумаги было написано:

«Лина Аминова, подруга Майи, Ашдод».

— Какая еще Аминова? — нахмурился Беркович. — Что-то я не помню, чтобы у бывшей жены Майера была такая подруга, я ведь ее расспрашивал.

— Спроси еще, — посоветовал Хан.

— Лина? — переспросила Майя, когда Беркович позвонил ей и задал вопрос. — Мы с ней давно не виделись, она была мне подругой в России, но мы поссорились и не общались. Потому я вам ее и не назвала. А что такое?

— Спасибо, — сказал Беркович и положил трубку.

Лина хранила полученный от Саши сверток в шкафу — он просил не открывать, она и не открывала. О смерти Саши Лина не слышала — думала, что он приедет и заберет сверток, как обещал по телефону.

— Действительно, очень красивые вещи, — сообщил Беркович Хану, вернувшись под вечер из Ашдода. — Теперь у Ольги Майер будет хорошее приданое.

— Жаль Александра, — вздохнул Хан. — Лучше бы он сам подарил дочери на свадьбу эти драгоценности…

Габриэля Кубелика обнаружил убитым посыльный из фирмы «Хорошая покупка», когда привез ему заказанный две недели назад тренажер «Весло». Посыльный подтащил к двери тяжелую коробку и позвонил. На звонок никто не ответил, но дверь оказалась не запертой, и посыльный, войдя в квартиру, увидел Габриэля, лежавшего ничком между диваном и журнальным столиком. Голова Кубелика была проломлена, и посыльному стало дурно.

Впрочем, он быстро оправился и вызвал по мобильному телефону полицию и скорую. Инспектор Беркович с группой оперативников прибыл на место несколько минут спустя.

— Да он мертв уже по крайней мере двенадцать часов! — воскликнул эксперт Хан, осмотрев тело. — После вскрытия скажу точнее.

— Чем его ударили? — спросил Беркович.

— Ты сам видишь — тупым предметом, на котором наверняка остались кровь и, возможно, волосы.

В квартире орудия преступления не оказалось, да Беркович и не рассчитывал на такую находку. Не принадлежавшие хозяину пальцевые следы были обнаружены на стоявшем на журнальном столике стакане, а также на ручке двери в ванной комнате и на оконном стекле на уровне груди мужчины среднего роста.

Пока Хан обследовал квартиру, явилась сестра убитого Ярдена Альмагор и тут же упала в обморок. Женщину удалось привести в чувство лишь четверть часа спустя, а чтобы добиться хоть каких-то вразумительных ответов, Берковичу пришлось потратить еще час. Хан тем временем уехал со всеми собранными уликами, пообещав немедленно сообщать любую обнаруженную информацию. Из разговора с Ярденой, то и дело прерываемого рыданиями и попытками снова упасть в обморок, инспектор узнал, что Габи был замечательным братом и сыном, что враг у него был только один — Амос Разиэль, а все остальные Габи любили, особенно она, Ярдена, его единственная сестра.

По ее словам, Габриэль несколько лет занимался покупкой и перепродажей предметов антиквариата. Своего магазина у него не было — он не приобретал всякую мелочь, а на то, что покупал, очень быстро находил клиента, сделка обычно занимала день-другой, и комиссионные были вполне приличными, на безденежье брат не жаловался. А кто такой этот Амос Разиэль? Ой, инспектор, гнусный тип, негодяй, он считал, что Габи перебежал ему дорогу, ну даже если и перебежал, разве у нас не свободное общество, и если Габи сорвал у Разиэля несколько сделок — разве это не конкуренция? Если бы Разиэль не сидел сложа руки, сделки не уплыли бы у него из-под носа.

— И потому, по-вашему мнению, Разиэль хотел… м-м… убить вашего брата? — спросил Беркович. — Это ваше предположение?

— Он кричал об этом на каждом углу! — воскликнула Ярдена.

Беркович не стал говорить женщине о том, что убийцы обычно не сообщают о своих намерениях первому встречному, а вопить «Я тебя зарежу!» и при этом не иметь никаких коварных планов — нормальное поведение израильского обывателя.

— Время смерти — от двадцати до двадцати трех часов, — сообщил результат экспертизы Рон Хан, когда Беркович вернулся в управление.

Весь день инспектор потратил на поиск друзей и знакомых убитого и на пустые разговоры, только подтвердившие слова Ярдены: не было у Габи врагов, кроме пресловутого Разиэля, который шестой час сидел в камере предварительного заключения и ждал, когда у инспектора наберется достаточно материала для предметного разговора по существу. Материала не набиралось — разве только многочисленные свидетельства того, что Разиэль при каждом удобном, а часто и неудобном случае поносил своего конкурента, угрожая с ним расправиться всеми возможными, а часто и невозможными способами. Пальцевые следы, обнаруженные в квартире убитого, не совпали с дактилоскопическими отпечатками Разиэля, а кому они на самом деле принадлежали, оставалось пока неизвестным. У погибшего было множество знакомых, жизнь он вел богемную, гостей принимал несколько раз в неделю; удивительно, что чужих пальцевых отпечатков в квартире оказалось не так уж много.

На допрос Разиэля привели, когда наступил вечер. Соперник Кубелика на почве антикварного бизнеса оказался высоким мужчиной, похожим на горбатый телеграфный столб. Силы в нем, похоже, было достаточно для того, чтобы проломить голову любому, против кого коммерсант имел бы зуб.

— Одиннадцать человек показали, — сказал инспектор, — что вы угрожали убить Кубелика…

— И убил бы — дайте время! — воскликнул Разиэль.

— Вы понимаете, — напомнил Беркович, — что каждое сказанное вами слово может быть сейчас обращено против вас?