Песах Амнуэль - Расследования Берковича 11 [сборник]

— А что я такого сказал?

— Что вы убили бы господина Кубелика…

— Бы! — вскричал Разиэль. — Именно «бы»!

Он понизил голос и добавил:

— Только на самом деле я, к сожалению, этого негодяя и пальцем бы не тронул. Я даже муху не могу убить.

Беркович вздохнул — это утверждение, похоже, соответствовало истине: все, кто вспоминал об угрозах Разиэля, говорили также, что Амос, хотя и подлец первостатейный, но трус изрядный, гадость человеку сделать — всегда пожалуйста, а ударить — нет, скорее сбежит, чем ввяжется в драку. Не говоря об убийстве…

— Где вы были вчера вечером? — спросил Беркович.

— Где-где… — буркнул Разиэль. — С женой поссорился и поехал к морю. Я так всегда делаю, когда мы с Офрой цапаемся. Сидел на песке, воздухом дышал.

— Вы были один?

— Почему один? На пляже всегда много народа.

— Когда вы ушли с пляжа?

— Не помню. После десяти — это точно. Уже темно стало. Домой вернулся в одиннадцать, Офра подтвердит.

— Показаний вашей жены недостаточно.

— Соседи тоже скажут, они видели, когда я в дом входил.

— Допустим. А между восемью и одиннадцатью?

— Я был на…

— Да, не пляже. Кто-нибудь может это подтвердить?

— Там было много… Ну да, конечно, их теперь не отыщешь, все незнакомые…

— Может, кто-нибудь из спасателей?

— Представьте, я даже в воду не входил, так что спасать меня не пришлось. А от вышки я лежал довольно далеко. Да! — воскликнул он неожиданно. — Там была группа туристов — французы, по-моему. Но они на меня внимания не обращали. Я на них — да, но ведь вам нужно наоборот… И еще… Тьфу, как я мог забыть? Там был старик с видеокамерой, он снимал закат — потрясающий был закат! — и меня тоже снял несколько раз, я точно знаю, что попал в кадр, потому что старик этот водил камерой туда-сюда… Только его черта с два найдете, — упавшим голосом закончил Разиэль.

— Можно попробовать, — с сомнением сказал Беркович. — Опишите этого человека. И место на пляже, где вы лежали.

На следующее утро инспектор отправился на Тель-Авивскую набережную, где возвышалось здание «Дома Оперы». День выдался жарким, загорающих было много, старика с камерой среди них, естественно, не наблюдалось. Беркович опросил владельца киоска с мороженым, потом поговорил с мусорщиком, с мужчиной, выдававшим лежаки и собиравшим за них деньги — Разиэля не запомнил никто, несмотря на примечательную внешность. С чего бы им его запоминать, на самом-то деле? Лежак он не брал, валялся на песке, мороженого не покупал, мусор не разбрасывал. А вот старика с камерой запомнили все — оказывается, он уже больше недели приходил по вечерам на пляж и снимал закаты.

— Может, и сегодня придет, — сказал продавец мороженого. — Обычно он сидит близко к воде, вон там. Приходите, — пригласил он Берковича, будто речь шла о вечеринке.

Старик, о котором упоминал Разиэль, появился на пляже в начале девятого, когда солнце уже почти достигло линии горизонта. Невысокого роста, седой, крепкий на вид, лет семидесяти или чуть меньше. Он заплатил за лежак и улегся в пяти метрах от прибоя. Расчехлил камеру и начал снимать западный горизонт, а потом захватил и пляжников. Когда объектив добрался до Берковича, инспектор помахал старику рукой и сделал знак, что хочет с ним поговорить.

Звали старика Мордехаем Криппеном, и он действительно хотел запечатлеть на пленку лучший из тель-авивских закатов, чтобы показать родственникам в Америке.

— Вы снимаете каждый вечер? — спросил Беркович.

— Да, — кивнул Криппен, — но сегодня, скорее всего, последний. Похоже, что приличных закатов уже не будет — слишком жарко, цвета блеклые.

— А неудачные вечера оставляете на пленке или стираете? — поинтересовался инспектор.

— Некоторые оставляю, некоторые нет, — пожал плечами Криппен. — А почему, собственно, вы спрашиваете?

Беркович представился и объяснил причину своего интереса.

— Когда это было? — переспросил Криппен. — Позавчера? Значит, шестнадцатого. Да, в тот вечер я снимал. А сохранил или нет… Сейчас проверим, это нетрудно, перемотаем ленту назад…

Он приложил глаз к окуляру и минуту-другую всматривался в изображение.

— Вот! — воскликнул он. — Тот вечер. На ваше счастье, инспектор, я не стер эти кадры, хотя закат был не из лучших. Вот, смотрите. Может, и увидите вашего подопечного.

Изображение в окошке оказалось черно-белым, и потому трудно было понять, как Криппен оценивал красоту заката. В правом нижнем углу инспектор увидел дату и время — тот самый вечер, двадцать часов тридцать две минуты. Сначала был закат, потом камера прошлась по лицам отдыхавших, среди которых…

— Стоп! — воскликнул Беркович и остановил изображение. Это действительно был Разиэль, никаких сомнений, он сидел на песке в десятке метров от старика и смотрел на горизонт.

Камера четырежды фиксировала Разиэля, в последний раз — в двадцать один час три минуты. Стопроцентное алиби. От пляжа до дома, где произошло убийство, не меньше сорока минут езды. Столько же обратно. Разиэль никак не мог обернуться (да еще и человека убить) в те интервалы времени, когда его изображения не было на ленте.

— Я бы хотел одолжить у вас кассету, — сказал Беркович, — это очень важное доказательство.

— Но мои закаты… — забеспокоился Криппен.

— Все будет в целости и сохранности, — заверил инспектор. — Я вам выдам расписку.

— Вы свободны, — сказал он утром следующего дня приведенному из камеры Разиэлю. — Прошу прощения за неудобства.

— По вашей милости я две ночи провел в жутких условиях, — пробормотал Разиэль, но не стал развивать эту тему.

Спустившись в лабораторию судебной экспертизы, Беркович передал видеоленту Рону Хану и попросил снять копию.

— Все придется начинать заново, — пожаловался он. — И я не представляю, с какого конца взяться.

— Хорошие кадры, — сказал Хан, глядя на экран телевизора, где подозреваемый неторопливо вставал и отряхивал песок с худого торса. — Это действительно Разиэль?

— А что, можно ошибиться при такой фигуре? — огрызнулся Беркович.

— В фигуре — нет, не ошибешься, — хмыкнул эксперт, — а вот в числе…

— Что в числе? — насторожился Беркович.

— Четырнадцатого было новолуние, — сказал Хан. — Шестнадцатого серп луны должен был наблюдаться при заходе солнца градусах в десяти выше горизонта. Где он?

Ленту прокрутили несколько раз. На кадрах, снятых сутки спустя после убийства серп был прекрасно виден, а на кадрах, снятых шестнадцатого, луны не было.

— Ты хочешь сказать, что это снято в другой день? — недоверчиво спросил Беркович.

— В день новолуния или перед ним, — уверенно сказал Хан. — Четырнадцатого или раньше.

— А дата и время в кадре…

— Какие проблемы? — воскликнул эксперт. — Переставил дату — минутное дело.