Анатолий Борзов - О чём молчал Будда [СИ]

— Элла Сергеевна о чем-нибудь еще просила вас? Может, на словах передать, либо еще?

— Нет, только отвезти и вручить документы. Такси она вызвала сама, адрес написала.

— Адрес сохранился?

— То есть? — не понял я.

— Бумажка, где она написала адрес, сохранился?

— Он был на папке. Стикер. Она написала и прилепила на папку. Небольшой листок бумаги, желтый такой.

— Понятно. Она говорила, что кроме документов в портфеле находятся деньги?

— Сначала — нет. Уже потом, когда мы сидели в кабинете, она призналась и сумму назвала — десять тысяч долларов.

— Удар был профессиональным?

— Грамотный удар — я его не видел вообще. Чистый нокаут. Бил без размаха.

— Как думаете, почему она вас попросила об услуге? Почему не отвезла сама?

— А что необычного в том, чтобы передать документы? — вопросом ответил я. — Человек спешит, торопится — две встречи на одно время.

— Так сказала Элла Сергеевна? Или это ваши предположения?

— Она попросила отвезти документы, сказала — спешит. Вызвала машину, написала адрес.

— Мы сейчас покажем вам ряд снимков, — мужчина несколько оживился. — Посмотрите внимательно.

Он обернулся к напарнику, который протянул цифровой фотоаппарат.

— Его здесь нет, — пару минут спустя заявил я.

— Водитель такси мог видеть нападавшего?

— Вряд ли. Если только, когда тот убегал.

— Почему убегал?

— Или уходил. Не цепляйтесь к словам, скажем так — когда грабитель покидал место преступления.

— Водитель вел себя естественно? Ничего странного в его поведении не заметили? Может, нервничал? Или, наоборот, шутил?

— Все выглядело обычно.

— Дмитрий Анатольевич, вам как бывшему сотруднику не обидно?

— Без комментариев. И на старуху бывает проруха, — ответил я.

Мужчина улыбнулся.

— Документы мы обязательно найдем. И деньги тоже.

А кто против? Ищите, господа, бог в помощь — что можно сказать, я сказал. Так себе сыщики. Еще неизвестно, кто кому экзамен сдавал. Любой обыватель, начитавшись детективов, в состоянии провести расследование. Не похожи они на моих коллег, и на других не похожи. Тот, что моложе, изнывал от скуки, чего и не скрывал — всякий раз пялился на молодых девчонок, что проходили рядом. Второй явно исчерпал свои вопросы, иначе к чему напоминать о моем прошлом, да еще в такой форме?

Тут заиграла музыка — тысячу лет не играла. Я даже не понял — чей телефон звонит. А потом сообразил и полез в карман.

— Анатольевич, что происходит? — на линии был Афтондил. Существуют люди, которые никогда в жизни не прибегают к вводным словам и предложениям. Более того, они почему-то уверены, что вы должны быть в курсе их дел и разговор начинают где-то с середины.

— Я тебе перезвоню, — отрезал я и выключил трубку.

Простился я с друзьями Эллы Сергеевны по-английски. Они не соизволили даже кивнуть на прощание — ушли, как и пришли в том же направлении, откуда и появились. Не понравились они мне — слишком надменные, чрезмерно о себе высокого мнения. Плевать — я лишь выполнил просьбу и ответил на вопросы.

— Что случилось? — спросил я, услышав знакомый голос с хрипотцой.

— Что случилось? — Афтондил задышал как паровоз. — Это я тебе хочу спросить, что происходит! Ты же говорил, в теме только ты и я. Был такой разговор?

— Ну?

— Ты бы еще объявление в газету дал, — продолжал бушевать он.

— А что — дельная мысль, — согласился я. — Пропали документы, прошу вернуть за вознаграждение, которое вас приятно удивит.

— Нашел я этого типа, — выдал Афтондил. — Документы есть, а денег нет. Десять тысяч с тебя, дорогой.

— Какие десять! Ты что — охренел? Я тебе должен пять шестьсот.

— Ай-ай-ай! Что ты за человек? Почему такой жадный? Почему слово не держишь? Пять шестьсот? Хорошо, давай свои пять шестьсот. Через час годится?

Еще со школы знаю — люди делятся на флегматиков и холериков. Все отличие в темпераменте и способности быстро соображать. Я, вероятно, флегматик, хотя веду себя порой как раз как холерик — бываю слишком импульсивным. Однако в любом случае понял — кажется, я сел в лужу. Кто бы мог подумать, что Афтондил найдет документы столь стремительно? Сколько прошло времени? А деньги мне откуда взять? Пять шестьсот в долларах. Конечно, для одного сумма незначительная — ему всего и требуется, как подойти к столу и выдвинуть ящик. А у меня — ни то, что денег, так и стола никогда не было.

— Через час не получится, и через два не получится — только завтра. Я сегодня ужасно занят — цейтнот. И что за шухер? Чего ты так переполошился?

— Документы ищут еще какие-то люди, — сообщил Афтондил, — как думаешь, может, мне им отдать? Премиальные неплохие обещают.

— Думаю, тебе оторвут голову — не будь жадным, Афтондил. Десять тысяч плюс пять шестьсот — получается неплохая зарплата.

— Ай-ай-ай! Не веришь? Афтондил решил обмануть… нехорошо, не по-товарищески. Нет у него денег! Слышишь? И никаких денег в потфеле не было. Когда завтра?

— Я позвоню.

— Только потом не говори, что у тебя сел мобильник, — пригрозил Афтондил.

Ну и дела! Чего, спрашивается, я вздумал поиграть в сыщика? Пять шестьсот — не шутка. И где мне их взять? Обратиться к Элле Сергеевне? Если она легко рассталась с десятью тысячами… попросить еще пять с половиной, а затем ей документы и продать еще штук за пять? Афтондилу верить нельзя, и Эллочке нельзя, нынче никому нельзя верить. Пива что ли купить?

Результаты прогресса на лицо. Сегодня пиво можно купить всюду. Иногда у меня складывается впечатление, что наша страна — большая пивная бочка. Пьют все и всегда, только я не пью или крайне редко.

— Привет, — сказал я. — Какую работу ты мне нашла?

— Скворцов, ты — ничтожество. Если провести всероссийский конкурс ничтожеств, ты займешь первое место, — ответила моя бывшая.

— Не льсти, насчет первого места не знаю, хотя в тройку призеров войду. Мне нужны деньги.

— Ему нужны деньги! А как же прекрасный коллектив, отзывчивые люди, достойная зарплата? Или тебя перестали уважать? Могу поспорить — сидишь в каком-нибудь притоне и пьешь пиво. Я права? Скворцов, только честно — я права?

Она была права.

— А как же Николай Васильевич? Спроси у него, он же хороший мужик.

Вот стерва! Все помнит. Я забыл, а она помнит. И через сто лет вспомнит — память у нее, дай бог каждому — ведьма.

— И сколько тебе нужно денег?

— Пять с половиной тысяч в долларах.

— А почему не в евро? — ее иронии, казалось, не будет конца и края.

— Спроси у своего мужика… как его?

— Скворцов, ты даже не можешь запомнить, как зовут моего мужа! Ты вообще ничего не помнишь. Ты никогда не назвал меня по имени. Ты — эгоист. Нет у меня для тебя денег, Скворцов.

Врет. Я отлично знаю, когда она врет, а когда говорит правду. Сейчас она наглым образом врет. Издевается и меня воспитывает. Еще что ли пива купить? И тут у меня вдруг разболелся нос, словно меня вновь двинули! Чертовщина какая! А чертовщина и была — через окно я увидел громилу. Он стоял на переходе. Как хорошо, что я не заказал еще пива — в противном случае пришлось бы его бросить. Из пивной я вылетел вовремя — зажегся зеленый. Вот так удача! Все развертывается в рамках детектива, — пришла в голову мысль. Быть филером мне как-то приходилось по службе — ничего особенного в этом занятии нет. Все мы когда-то непроизвольно выслеживали. И вдруг другая мысль — более тревожная. Я, кажется, забыл в пивной телефон! Точно. Он остался лежать на столе — царский подарок для забулдыги. Через десять минут его продадут и пропьют — я бы точно пропил. Поэтому типа я возненавидел вдвойне — у меня возникло желание в первой же подворотне проломить ему голову. Подойти и без всяких объяснений двинуть чем-нибудь тяжелым, как в свое время он поступил со мной. И телефон забрать. А что это даст? Кроме мимолетного удовлетворения — ничего. Однако и вести беседу с такими кретинами глупо.