Эд Данилюк - Трезуб-империал

Потянуло сквозняком, и книги зашептали, зашелестели страницами. Будто они пытались что-то сказать, но ветерок стих, и нечто важное улетучилось, скрывшись в темных углах старого дома.

В центре комнаты одиноким островком среди книжного моря выглядел письменный стол. Рядом с ним стояло большое старомодное кресло. За его высокой спинкой располагалось нестандартное широкое, на пять створок, окно. Через пыльное стекло можно было рассмотреть обширный огород, теперь уже безнадежно вытоптанный сновавшими всю ночь милиционерами. Дорожка из кирпичей, ведущая от калитки к крыльцу, тонула в нанесенной сапогами грязи.

Лейтенант помялся на месте, поглядывая на Сквиру. Потом полез через груды книг к окну. Капитан двинулся следом, поскальзываясь на гладких страницах и ощущая, как под ногами рвутся корешки.

Тревога вновь забилась в его груди. Он чувствовал, что сейчас лейтенант заговорит о своей таинственной находке, и нужно будет что-то отвечать, как-то соответствовать. Черт, знать бы хоть, куда именно они звонили!

— Здесь, на полу, — заговорил милиционер, — валялись два нумизматических альбома. С юбилейными монетами. Преступники их бросили…

— А где ваша находка? — перебил Сквира, уже практически решившись признаться.

— Вон, — лейтенант кивком указал на стол.

На нем разворотом вниз лежала раскрытая книга.

— Тот рисунок там. Но давайте я вам сначала еще кое-что покажу.

Рисунок? В книге? Это и есть находка, из-за которой, по мнению местных милиционеров, кто-то из областного КГБ должен сюда стремглав примчаться?

Сквира испытал облегчение. Неуверенность осталась, но теперь хотя бы появилась какая-то определенность.

Лейтенант склонился над подоконником. Нажал на него каким-то хитрым способом и замер. Несколько секунд ничего не происходило. Затем раздался тихий щелчок.

— Довольно простой, но надежный запор, — пояснил милиционер, потянул на себя подоконник, и тот на удивление легко поддался. В стене открылась длинная глубокая ниша, обитая изнутри черным бархатом. — Тут и лежала большая часть коллекции Ревы. Четырнадцать альбомов. Нетронутые. Мы их в райотдел увезли.

— Это ж надо! — Северин Мирославович разглядывал тайник с нескрываемым изумлением. — Молодцы, что нашли!

— Дурное дело не хитрое! — скромно ответил лейтенант. — У нас ведь полно времени на простукивание было! И мы не шугались каждого шороха!

— После обнаружения этого тайника дальнейший поиск… ну… вы прекратили? — спросил капитан как можно более невинным тоном.

— Еще чего! — возмутился лейтенант. — Обстукал весь дом. Закончил только перед самым вашим приездом.

Сквира провел ладонью по бархатистому дну тайника.

…Где-то рядом, за забором, проехала машина. Солнечные блики прочертили наискосок стены и потолок. Из ниоткуда выпрыгнули и тут же исчезли многочисленные черные тени.

Капитан обернулся к столу, неторопливо сел в кресло. Любопытно, что же такое они нашли!

Книга оказалась научно-популярным трактатом. Переводное издание на дорогой бумаге с множеством цветных иллюстраций. Восторженные предисловия советских физиков с титулами один громче другого. На открытой странице речь шла о параллельных мирах, возможность которых обосновывалась теориями многомерности вселенной. Автор анализировал концепции двух ученых из уважаемых британских университетов, защищавших очень похожие теории. Один англичанин считал, что в нашем мире одиннадцать измерений, а другой — что двенадцать. Куда девался старый добрый трехмерный мир с банальными длиной, шириной и высотой?!

На полях книги проступали какие-то темные пятна. Северин Мирославович перевернул страницу и уставился на два рисунка, выполненные карандашом. Дети иногда подкладывают монетки под лист бумаги и заштриховывают их сверху. Получаются вполне реалистичные отпечатки. Кто-то здесь сделал то же самое. Перед Сквирой были два круга — аверс и реверс монеты. Той самой монеты…

С находкой местных милиционеров все прояснилось. Капитану следовало бы испытать облегчение — это ведь всего-навсего рисунки уже найденной монеты, но парадоксальным образом тревога Северина Мирославовича усилилась.

Эти рисунки… Эти простые рисунки с пронзительной ясностью напомнили Сквире, что за дело ему досталось. Непонятное, странное, туманное…

Где-то под ложечкой неприятно посасывало. К запутанным отношениям с начальством — еще и эта головоломка! Именно сейчас, когда карьера буквально висит на волоске!

Символ националистов, на который смотрел сейчас капитан, давно стал частью антисоветской деятельности в УССР. Он реял на стягах Петлюры и Бандеры. Он прошел через войны — гражданскую и Великую Отечественную. Он стал обязательной частью листовок антисоциалистических кружков и плакатов подрывных организаций. Ни одно украинское подпольное издание, ни одна нелегальная сходка в республике не обходились без трезуба.

Сквира поднял взгляд на топтавшегося рядом лейтенанта. Тот, будто понимая сомнения кагэбэшника, пожал плечами.

Уверенности, что в этом деле удастся разобраться, у капитана не было. Никакой. Дело явно выходило за рамки того, с чем ему до сих пор приходилось сталкиваться. С оконного стекла на него глядел еще один Сквира — эфемерный, едва различимый, с растерянным лицом. Следователь КГБ неуверенно улыбнулся сам себе.

— Вы монету нашли? — спросил он, хотя и знал ответ на этот вопрос.

— Нет, — покачал головой лейтенант. — Ни в доме, ни в альбомах ее нет…

Сквира посмотрел на раскрытую перед ним книгу. «800 років династії Романовичів, Мала Русь-Україна, 1970». Что за глупая, бессмысленная надпись! И что она должна означать?

— Хорошо, что вы позвонили, Северин Мирославович, — пропела секретарша подполковника Чипейко мягким обволакивающим голоском. Разговаривала она всегда только по-русски, причем на очень правильном, литературном языке, хотя, говорят, подполковник вытащил ее из какого-то глухого села. — Кирилл Олегович уехал в обком, но перед отъездом попросил, чтобы вы обязательно с ним сегодня связались. Позвоните ему домой около десяти вечера. Вы ведь в Володимире, правда?

— Так точно, — ответил Сквира. На душе было мерзко от предчувствия неприятностей. — Только что… ну… — Как всегда, когда он ощущал себя не в своей тарелке, слова давались ему с трудом, застревали где-то в глубинах сознания и лишь после значительных усилий пробивали себе дорогу в мир звуков.

— Мне так и сказали, — проворковала секретарша. — К глубокому сожалению, в управлении сейчас нет свободных людей вам в помощь, но я говорила с начальником местного райотдела милиции. Он обещал полную свою поддержку. Вы ведь уже познакомились с Василем Тарасовичем Козинцом?