Владимир Удовыдченко - Кошмары на улице Купчинской [СИ]

— Опять вы за свое.

— Что же мне делать? Может что посоветуете, Александр Валентинович?

— Воробьева вам за ущерб хоть что — нибудь предложила вообще?

— Предложила такое, что лучше бы не предлагала. Сказала, что ничего у нее нет, но может расплатиться сексом.

— Ну, Сеня, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Берите с нее что предлагает. И дело прекращаем за примирением. Пишите заявление.

— Издеваетесь, товарищ дознаватель?

— Я принимаю все возможные меры по окончанию расследования. Давайте так договоримся: дело я все равно прекращу — судебной перспективы здесь нет. Но Воробьевой скажу, что дело готовлю в суд. Напугаю капитально. Пусть нервничает и расплачивается как может. Вот бумага — пишите заявление и можете быть свободны. Будут вопросы звоните. Телефон прежний — 02.

Семенов обреченно, под диктовку Дюжева написал заявление о прекращении дела и с понурым видом покинул кабинет.

— Позовите мне Воробьеву, крикнул ему вдогонку Дюжев.

— Вот так, Серомышин, надо расследовать преступления. Нечего тут рассусоливать по два месяца. Учись, браток.

— Методика мне, Саша, в целом понятна. Дай только я с Воробьевой сам закончу разговор.

— Действуй, Сережа. Пугани ее для верности и получи согласие на прекращение дела. Это требование закона.

— Мне можно зайти? — заглянула в дверь Воробьева.

— Заходи, детка. Сергей Клавдиевич с тобой пообщается — мой заместитель. А я вас оставлю ненадолго — в туалет схожу. После очных ставок, Серомышин, всегда освобождай желудок — мой тебе профессиональный совет.

— Меня теперь посадят, Сергей Клавдиевич? — пропищала Воробьева, когда Дюжев вышел.

— Все зависит от тебя, Валя. У меня к тебе предложение. Обязательно побывай в гостях у Сени Семенова. Обсуди с ним возмещение ущерба, сказки ему порассказывай, массаж там сделай или еще чего. Но главное выясни: есть у него дома оружие или что поинтереснее. Узнай с кем он общается, о чем говорит. Действительно ли любит котов или прикидывается. Через неделю ко мне зайдешь, все расскажешь.

— А вы мне чем поможете?

— Дело закрою.

— А не обманете?

— Слово офицера.

— Все разузнаю.

Серомышин проводил Воробьеву до выхода из кабинета и, подойдя к окну, удовлетворенно наблюдал, как Семенов дожидавшийся на улице, взял Валю под руку и повел ее по направлению к своему дому. Со стороны они смотрелись как счастливая семейная пара.

Через неделю самостоятельной работы по методике Дюжева, Серомышин умудрился закончить три уголовных дела и, оставшись с последним делом по обвинению Вовы Загуляева в незаконном приобретении наркотических средств, решил не спешить с его окончанием. Полдня он смотрел в окно на обильно падающий снег, а последние полчаса мирно дремал в кабинете, изображая своим нахождением на рабочем месте сильную загруженность делами. «Солдат спит, служба идет», — роились в голове сквозь дремоту мысли и шел подсознательный отсчет количества оставшихся до пенсии дней. Подсчет был прерван с шумом отворившейся дверью.

— Серега, дело есть, — почти вбежал в кабинет пыхтящий Сыроежкин.

— Какие на фиг дела, Толик? Может по пиву?

— Ты где эти стаканы взял, которые мне приносил на экспертизу?

— Какие стаканы?

— У какого — то Пшенко ты забрал стаканы с пальцами его соседей.

— И что?

— В ЭКЦ заключение получил. Такие же пальчики как на этих стаканчиках были обнаружены при осмотре квартиры погибшей Леонтьевой.

— С этих стаканчиков чай пили Мамедов Айваз и Алиев Тозик — соседи Пшенко Петра Михайловича.

— Это мужик который неудачно сел на унитаз?

— Точно. И эти Тозики и Айвазики моего Петра Михайловича переселить в деревню задумали.

— Вот эти люди, Серега и отравили Леонтьеву. Что еще про них знаешь?

— Работают у Мусы Велиева на фруктах — овощах. Больше ничего не знаю.

— Ну вот она наша квартирная мафия. Собирайся, поедем их брать и колоть. Может еще твоего Пшенко в живых застанем.

— Думаешь уже отравили?

— Это, Серега вопрос дней если не часов.

— Да я как бы уже не участковый и по квартирам злодеев выискивать не к лицу.

— Ты, Серега, сотрудник милиции и кем бы ни был — всегда в бою. Даже когда тебя уволят — будешь мне помогать. Чекисты бывшими не бывают.

— Учти, Толик, что Велиев — спонсор нашего отдела. Вот бумагу писчую и туалетную нам недавно купил. Картридж для ксерокса подарил.

— Посадим Велиева — другой спонсор объявится. Мерседес начальнику якобы служебный купит. Он про Велиева сразу и забудет. Свято место пусто не бывает. Поехали к твоему Пшенко. Бери в дежурке оружие, если что вдвоем справимся.

Через 20 минут на спонсорском автомобиле Форд-Эскорт убойного отдела Серомышин и Сыроежкин уже прибыли к подъезду дома на углу Купчинской улицы и Дунайского проспекта. Не успев выйти из машины, они с удивлением наблюдали из салона через тонированные стекла, как в подъезд, где проживал Пшенко входил со своим сантехническим чемоданчиком Семенов Сеня.

— А вот и наш киллер «Уролог «на работу отправился, — задумчиво произнес Сыроежкин, доставая пистолет и досылая патрон в патронник.

— И в чемоданчике орудие убийства — разводной водопроводный ключ. А может и порошочки ядовитые. Клофелинчик на спирту. Не долго осталось жить Петру Михайловичу. Сразу пойдем, Толик, или подождем развязки?

— Развязка, Сережа, уже скорее всего была. Расчленять он идет твоего Михалыча и скрывать следы преступления. Ты посмотри какая у него походка — мясник натуральный.

— А еще котов любит гад. Пойдем за ним, Толик, потихоньку.

Как только Семенов скрылся в подьезде дома, туда же следом зашли Сыроежкин и Серомышин. На площадке четвертого этажа было многолюдно. Техник жилконторы и еще две женщины с радостью встретили появление Семенова.

— Что тут у вас происходит? — спросил появившийся вслед за Семеновым Сыроежкин, одновременно безуспешно пытаясь спрятать пистолет в задний, явно недостаточный для этого по размерам карман брюк, отчего со стороны он смотрелся как мужчина нервно потирающий заднюю часть тела. Поднимавшийся сзади по лестнице Серомышин, поотстал, опасаясь непроизвольного выстрела досланного в патронник патрона с повреждением ягодиц товарища. Таких примеров в его практике было немало.

— О, милиция! Это хорошо. Без участия милиции я двери не ломаю, — обрадовался Семенов, краем глаза наблюдая манипуляции Сыроежкина с пистолетом, который из заднего кармана, на глазах у собравшихся благополучно перекочевал в наплечную кабуру.

— Два дня заливает водой весь подъезд из стошестидесятой квартиры, — запричитала техник жилконторы. — Дверь никто не открывает. В подъезде вода перекрыта. Хорошо что вы подошли. Создадим комиссию будем дверь вскрывать.