Ю Несбё - Нож [litres с оптимизированной обложкой]

Харри посмотрел на нее, потом уперся ладонями в холодную грязь и поднялся. Он встал и, прищурившись, посмотрел на местность по ту сторону шоссе. Затем он повернулся, чтобы помочь Пиа Бор, но она уже была на ногах. С ее джинсов и куртки падали черные капли грязи. Харри вынул из пачки «Кэмела» сломанную сигарету.

– Теперь ваш муж ударится в бега?

– Думаю, да, – вздохнула Пиа Бор. – Вы должны понимать, что в данный момент он находится в подавленном состоянии и очень напуган.

– Куда он отправится?

– Понятия не имею.

– Вы ведь знаете, что противодействие полиции уголовно наказуемо, фру Бор? Нельзя нарушать законы.

– Вы сейчас говорите обо мне или о моем муже? – уточнила она, отряхивая джинсы на бедрах. – А может, о себе?

– Простите?

– Вряд ли начальство позволило вам расследовать убийство собственной жены, Холе. Вы здесь в качестве частного сыщика. Или, скорее, сыщика-нелегала.

Харри оторвал сломанный кончик сигареты, прикурил оставшуюся часть и уставился на свою перепачканную одежду. На куртке появилась дырка от оторвавшейся пуговицы.

– Вы сообщите, если ваш муж вернется домой?

Пиа Бор кивнула в сторону пруда:

– Остерегайтесь его, он не любит людей.

Харри оглянулся и увидел, что один из лебедей держит курс прямо на них.

Когда он повернулся обратно, Пиа Бор уже уходила вверх по холму.

– В качестве сыщика-нелегала? Так и сказала?

– Ага, – подтвердил Харри, придерживая для Кайи дверь.

На вид это был самый обычный дом. Кайя объяснила, что клуб любителей настольного тенниса «Хельсос» располагается на втором этаже здания, прямо над большим продовольственным магазином.

– До сих пор игнорируешь лифты? – спросила Кайя, ускоряя шаг, чтобы успевать за Харри вверх по лестнице.

– Не люблю тесноту, – сказал Харри. – А как ты вышла на этого офицера военной полиции?

– В Кабуле служило не очень много норвежцев, и я поговорила почти со всеми, кого знала там. Мне показалось, что Гленне – единственный, кто может рассказать нам что-нибудь интересное.

Девушка за стойкой показала, куда им идти дальше. Скрип подошв о твердый пол и стук шариков для пинг-понга достигли их ушей еще прежде, чем они завернули за угол и оказались в большом просторном помещении, где два десятка людей, преимущественно мужчин, склонялись и крутились в танце каждый со своей стороны зеленого стола для настольного тенниса.

Кайя направилась к одному из них.

Двое мужчин перекидывали друг другу шарик по диагонали через сетку, каждый раз по стандартной схеме: удар справа и закручивание шарика. Они почти не шевелились, только повторяли одно и то же движение: наносили удар согнутой рукой, немного разгибая кисть, при этом громко топая. Шарик летал так быстро, что рисовал белую линию между двумя соперниками, которые оказались запертыми в этой дуэли, как в зависшей компьютерной игре.

И вот одна из подач оказалась слишком сильной, и шарик, подскакивая, покатился по полу между столами.

– Черт! – воскликнул проигравший, спортивный мужчина лет сорока или пятидесяти, в черной повязке на седых, подстриженных по-военному коротко волосах.

– Ты не просчитываешь кручение, – сказал второй игрок и ушел за шариком.

– Йорн! – позвала Кайя.

– Кайя! – осклабился теннисист в повязке. – Рад тебя видеть.

Они обнялись. Кайя представила мужчин друг другу.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – сказал Харри.

– Кто же откажется встретиться с этой прелестной фрёкен? – галантно произнес Гленне, в глазах которого до сих пор светилась улыбка, и пожал руку Харри с такой силой, что можно было подумать, будто он бросает ему вызов. – Но если бы я знал, что она приведет с собой, так сказать, дублера…

Кайя и Гленне рассмеялись.

– Давайте выпьем кофе, – предложил он и положил ракетку на стол.

– А как же твой партнер? – спросила Кайя.

– Это мой тренер. Он куплен и оплачен, – ответил Гленне, показывая им дорогу в кафе. – Мы с Коннолли этой осенью встретимся в Джубе, и я должен быть готов.

– Это наш американский коллега, – объяснила Кайя Харри. – Они вели бесконечный поединок по настольному теннису все то время, что мы были в Кабуле.

– А не хочешь поехать со мной? – спросил Гленне. – У твоей конторы наверняка найдется там для тебя работа.

– В Южном Судане? Как там сейчас обстановка?

– Да как и раньше. Гражданская война, голод, конфликт между динка и нуэрами, каннибализм, групповые изнасилования. А уж оружия у них там больше, чем во всем Афганистане.

– Пожалуй, я подумаю, – сказала Кайя, и по выражению ее лица Харри понял, что она не шутит.

Они взяли кофе в похожем на столовую кафе и уселись за столик у грязного окошка с видом на мельницу Бьёльсен-Валсемёлле и реку Акерсельва. Йорн Гленне заговорил сам, еще до того, как Харри и Кайя стали задавать ему вопросы.

– Я согласился встретиться с вами, потому что здорово поругался с Руаром Бором в Кабуле. Там изнасиловали и убили женщину, которая была его личной переводчицей. Хазарейку. В общей массе хазарейцы – это простые бедные крестьяне без образования. Но эта молодая женщина, Хела…

– Хала, – поправила его Кайя. – В переводе это значит «ореол вокруг полной луны».

– …самостоятельно выучила английский и еще более или менее французский. А также изучала норвежский. Ну просто удивительные способности к языкам. Ее нашли прямо возле дома, где она жила вместе с другими женщинами, работавшими на коалицию и гуманитарные организации. Да ты ведь тоже жила там, Кайя.

Кайя кивнула.

– Мы подозревали талибов или кого-нибудь из односельчан этой девушки. Как вам известно, понятие чести высоко чтится суннитами, а еще сильнее хазарейцами. А ведь Хала работала на нас, неверных, общалась с мужчинами и одевалась в западную одежду – этого вполне могло хватить для совершения показательного убийства.

– Я слышал об убийствах чести, – сказал Харри. – Но изнасилование чести?

Гленне пожал плечами:

– Одно могло повлечь за собой другое. Но кто знает? Бор всячески препятствовал нашему расследованию.

– Вот как?

– Труп обнаружили в непосредственной близости от дома, охрану которого обеспечивали мы. И все же Бор передал расследование местной афганской полиции. Когда я выразил протест, он заявил, что в задачи военной полиции – в данном случае речь шла обо мне и еще об одном человеке – входит оказывать содействие своему начальнику, то есть ему, и обеспечивать правовую защиту норвежскому контингенту за границей, а не заниматься самодеятельностью. И это несмотря на то, что он прекрасно знал: афганская полиция не располагает ни ресурсами, ни техническими возможностями, которые нам кажутся вполне обычными. Дактилоскопия у них считается новомодным методом, а анализ ДНК – вообще чем-то из области фантастики.