Сью Графтон - О - значит опустошенный

- Не могли бы вы мне помочь? - спросила я. - Какие у вас самые дешевые сигареты?

Он повернулся, достал пачку «Карлтона» и положил передо мной.

- Это то, что курят бездомные?

Не меняя выражения лица, он поискал под прилавком и вытащил пачку сигарет, каких я никогда не видела.

- Мне нужно еще две.

Я уже решила, что куплю каждому по пачке, чтобы никого не обижать.

Парень положил еще две пачки поверх первой.

- Сколько?

- Доллар девять.

- Не так уж плохо.

Я сама не курила и не знала, чего ожидать.

- Каждая.

- Каждая? Вы шутите.

Он не шутил. Я заплатила за три пачки и положила их в сумку. Три доллара с лишним казались большой суммой, но, может быть, я впишу ее в налоговую декларацию, когда наступит время.

Троицы нигде не было видно, когда я ехала домой по бульвару Кабана.

В воскресенье я совершила еще одно путешествие к пляжу, мой ярко-голубой «мустанг», как всегда, приковывал любопытные взгляды. Если мои бездомные друзья меня избегали, это было нетрудно сделать. Я ехала так медленно, что другие водители начали сигналить. Миновала центр отдыха и поехала по широкой дуге, которая огибала лагуну, служившую птичьим заповедником.

Я знала, что Пита Волинского застрелили где-то здесь, но останавливаться и изучать место не хотелось.

Я развернулась на маленькой стоянке у воды и поехала обратно тем же путем, внимательно оглядывая обе стороны дороги. Это было явно непродуктивно, поэтому я перешла к плану В.

На Милагро свернула направо и поехала к приюту для бездомных. Приют располагался в середине квартала. Участок был узким, само здание стояло в отдалении от улицы. Впереди было восемь мест для парковки, все заняты. Перед входной дверью была установлена запертая на замок металлическая решетка. На боковом окошке висело написанное от руки объявление: ВСТРЕЧА ГРУППЫ ПОДДЕРЖКИ АНОНИМНЫХ НАРКОМАНОВ СОСТОИТСЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК, В 14.00.

Если анонимные наркоманы и не встречаются по выходным, то сам приют должен быть открыт. Я отступила на шесть шагов и огляделась. Справа от здания проход загораживал высокий забор. Слева был проезд между приютом и соседней станцией обслуживания. Я пошла по асфальтовой дорожке. Оштукатуренная арка открывалась во двор, где курила небольшая группа мужчин и женщин. Обустройство территории никого не заботило: две пальмы, несколько кустов и редкие клочки травы. Наполненные песком банки служили как для окурков, так и для плевков. Хотя я чувствовала себя неловко, в мою пользу работало то, что, одетая в водолазку, джинсы и поношенные сапоги, я выглядела как любой из них.

В арке стоял складной металлический стул, но никто не охранял вход и никто не обратил внимания, как я прошла через двор к открытой двери. Вошла внутрь, размышляя, спросит ли меня кто-нибудь, что я здесь делаю. Я всегда подчиняюсь правилам и действую в мире, наполненном воображаемыми ограничениями. Я счастлива, когда вывешены таблички: ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ, НЕ ПЛЕВАТЬ, НЕ МОЧИТЬСЯ ПУБЛИЧНО.

Я могу не подчиняться, но по крайней мере знаю, на каком я свете.

Официально могу заявить, что я не романтизирую положение бездомных и не развожу сантименты там, где они не требуются. Я считаю, что некоторые оказались здесь из-за временных трудностей, некоторые — из-за невыполнения обязательств, а другие — из-за недостатка альтернатив. Некоторые нуждаются в помощи, некоторые не принимают необходимых лекарств, некоторые сами сделали такой выбор, некоторых выгнали из мест, где им было лучше. Многие здесь на всю жизнь, и не все по собственному выбору.

Алкоголики, наркоманы, бесцельные, безграмотные, немотивированные, без знаний и навыков, или по другим причинам неспособные к процветанию, они опускаются на дно. И находясь на дне достаточное время, они теряют способность выкарабкаться из дыры, в которую упали.

Если здесь есть лекарство, я не знаю, что это. Насколько мне известно, большинство решений только сохраняют статус кво.

Комната, в котрую я вошла, была большой, обставленной разнообразными диванами и стульями, многие из которых были заняты. Кто-то постоянно входил и выходил. Красивый джентльмен лет шестидесяти сидел за стойкой справа от меня в кресле на колесиках. Передо мной стояла женщина, и я ждала своей очереди. Она вытащила из кармана джинсов ламинированную карточку.

Слегка подвинувшись, я увидела на карточке ее имя и фамилию, фотографию и номер.

Женщина подвинула карточку через стойку.

- Привет, Кен. Можете посмотреть, нет ли мне почты?

Она наклонилась и заглянула за стойку. На столе внизу стояла керамическая кружка, полная зубных щеток, упакованных в целлофан.

- Можно мне одну?

Вместо ответа он поднял кружку и смотрел, как она выбрала красную щетку и положила ее в свою поясную сумку.

- Я слышал, ты болела. Тебе лучше?

Она поморщилась.

- Была два дня в больнице. У меня вышел камень из почки — крохотная штуковина, как песчинка, и я выблевала весь желудок и орала, как банши. Доктор в приемном покое подумал, что я притворяюсь, чтобы получить викодин, что меня взбесило. Я орала до тех пор, пока другой доктор не распорядился меня принять. В конце концов мне вкололи демерол, черт побери того засранца, который не хотел меня принимать.

- Но теперь с тобой все в порядке?

- Будет лучше, когда придет мой чек. У меня осталось два бакса.

Он взял ее карточку, развернулся и, отталкиваясь ногами, подъехал к металлическому шкафчику с документами. Положил карточку наверх и начал перебирать папки. Через минуту он сказал:

- Нет. Не сегодня.

- Посмотрите в ящике? Это может быть большой конверт с документами. Они сказали, что отправили во вторник, так что должен был прийти.

Мужчина наклонился к большому белому пластмассовому ящику, где лежали большие пакеты. Он проверил имя на каждом.

- Извини. - Он прикатился назад и вернул ей карточку. - Ты видела Люси? Она тебя искала.

- Я видела ее в четверг, но с тех пор нет. Что она хотела?

- Понятия не имею. Можешь посмотреть на доске, не оставила ли она тебе записку.

Женщина отошла от стойки и исчезла за углом в дальнем конце комнаты, где, видимо, на стене висела доска объявлений.

Кен обратился ко мне.

- Что я могу для вас сделать?

Я обдумывала возможность применения какой-нибудь хитрости, но ничего не придумала.

- Я ищу информацию о человеке по имени Терренс. Я не знаю его фамилии, но надеюсь, вы понимаете, о ком я говорю. Он умер пару дней назад.

- Мы не можем давать информацию о наших клиентах. Социальный работник может помочь, но ее сегодня нет.

- Как насчет Данди или Перл?

Его выражение лица оставалось нейтральным, как будто даже признание существования клиента нарушало правила.