Песах Амнуэль - Расследования Берковича 8 [сборник]

Хотя… Беркович поморщился и поднял телефонную трубку. Черт, он действительно упустил очень важный момент. Сделав несколько звонков, старший сержант посидел минуту в задумчивости, а потом спустился в лабораторию судебно-медицинской экспертизы, где застал эксперта Хана, рассматривавшего цветные фотографии чьего-то изуродованного тела.

— Под поезд попал, — объяснил Хан Берковичу, складывая снимки в папку. — Это ж надо умудриться — поезда на иерусалимском участке проходят сейчас всего дважды в день!

— Да-да, — нетерпеливо отозвался Беркович. — Я хотел поговорить о той девушке, Юдит Менакер…

— Ты еще не закрыл это дело? — удивился эксперт.

— Нет. Я хочу выяснить причину самоубийства.

— Здесь я тебе не помощник, — покачал головой эксперт.

— Да, конечно. Ты мне другое скажи… Могли ее повесить? Задушить веревкой, а потом… Следов насилия нет, но если она была в шоке и не сопротивлялась?

— Не исключаю, — согласился Хан. — Войти и выйти, как ты знаешь, мог кто угодно. А что, ты нашел свидетелей? Кто-то видел Надава в тот день и час?

— Нет, у Надава алиби — он ведь тот день провел с учениками.

— Которые могут засвидетельствовать все, что нужно учителю!

— Верно, но есть и другие свидетели. Нет, Надав не мог задушить Юдит, но я думал, что этот тип довел бедную девушку до самоубийства. Мне казалось, что иной причины не существовало.

— Сейчас ты в этом не уверен?

— У Юдит был парень по имени Эран, с которым она встречалась. Потом они расстались, и вскоре она пришла к Надаву. Парня этого я совсем упустил из виду. Между тем алиби на день смерти Юдит у него нет.

— Ну и что? — удивился Хан. — Почему у него должно быть алиби?

— А если это его работа? Назначил бывшей невесте свидание в ее же квартире, задушил, повесил и ушел незамеченным, прекрасно понимая, что в доведении до самоубийства будут обвинять Надава.

— Шито белыми нитками, — заявил эксперт.

— Согласен, — сказал Беркович. — Ты помнишь, где мы нашли ключ от квартиры Юдит?

— Конечно, в ее сумочке.

— Да, на самом дне, под кучей других вещей. Тебе это не показалось странным?

— Что тут странного? В женских сумочках всегда такой беспорядок…

— Если Юдит достала ключ, открыла дверь и бросила ключ обратно в сумку, он должен был лежать сверху.

— Ну, допустим… Ты хочешь сказать…

— Она нашла дверь открытой, вот что я хочу сказать, и потому не стала доставать ключа. Только у Эрана был запасной ключ от квартиры Юдит. Найдя дверь открытой, она поняла, что пришел Эран, вошла и…

— А зачем ему было убивать Юдит?

— Ревность. Он ее любил, а она его бросила. Он узнал, что она живет у Надава… Мы ведь думали, что это Эран оставил Юдит, потому-то она впала в депрессию и обратилась к психотерапевту. А на самом деле все было не так. Эрана бросила именно Юдит, он был обозлен, но невеста исчезла, он звонил, приходил к ней, не мог застать, мучился… А потом узнал, что она живет с гуру. Возможно, потребовал встречи у нее дома.

— Почему ты решил, что это она его бросила?

— Позвонил к нему и спросил. Он не ждал вопроса и сказал правду. Впрочем, вряд ли он вообще старался скрыть это обстоятельство. Зачем?

— Ты спросил у него? Теперь он поймет, что полиция вышла на его след…

— И что? Скроется? Это будет означать признание вины. Но я его озадачил, это верно. Он был спокоен, думая, что полиция связывает смерть Юдит с влиянием Надава. А теперь начнет волноваться, захочет создать себе алиби, избавиться от ключа… Все это будет истолковано против него.

— Ну-ну, — пробормотал эксперт, не убежденный доводами Берковича. Впрочем, старший сержант и сам был пока не уверен в собственном выводе. Новые аргументы он получил час спустя, когда позвонили один за другим два приятеля Эрана, предупрежденные Берковичем о том, что Эран может попросить их об услуге. «Да, — сообщили они, — Эран приходил и таки просил засвидетельствовать, что три дня назад провел в их компании все утро»…

— Арик мне улыбнулся, — сообщила Наташа, когда Беркович вечером вернулся домой.

— Двухнедельный младенец? — недоверчиво сказал Беркович. — Похоже, ты будешь классической еврейской мамой, считающей, что ее ребенок гений.

— Это твоя работа приучила тебя никому не верить? — обиделась Наташа.

— Почему же? — удивился Беркович. — Не далее как сегодня я поверил двум господам, не пожелавшим покрывать своего приятеля.

— А что сделал приятель?

— Помнишь, я тебе рассказывал утром о девушке, покончившей с собой? Так на самом деле ее задушил бывший жених, которого она бросила.

— Ах, — сказала Наташа, — какая банальная история. Я-то думала, там замешан гуру и тайные возможности организма.

— В банальных историях, — заметил Беркович, — разобраться всегда сложнее, чем в запутанных.

Ехать пришлось довольно далеко — в лес Бен-Шемен, но и случай оказался экстраординарным: человека, как сказал Берковичу по телефону патрульный Огельман, убили стрелой, выпущенной из лука.

Погода выдалась хорошая — не жарко, небольшой ветерок, легкие облачка то и дело закрывали солнце. Прекрасное время для пикников. Насколько понял Беркович из сообщения патрульного, народ и собрался на пикник, только пикник оказался каким-то странным. В чем заключалась странность, старшему сержанту еще предстояло выяснить.

С дороги он позвонил Наташе — раз уж обещал названивать жене каждые два-три часа, то приходилось держать слово.

— Арик спит, — сказала Наташа. — Я тоже сейчас прилягу, а то полночи не спала. Ты-то храпел вовсю…

— Поспи, — сказал Беркович. — Позвони, когда проснешься.

Машина свернула с шоссе, проехала километра два по лесной дороге и оказалась на большой поляне, где было много кустов и толпились десятка три человек странного вида. Это были молодые люди — старшему на вид не больше тридцати, — одетые в костюмы, больше подходившие для карнавала. Мужчины — в латах и расшитых камзолах, девушки — в широких платьях с большими воротниками.

Навстречу Берковичу и приехавшему с ним эксперту Рону Хану поспешил патрульный Цви Огельман.

— Это толкиенисты, — предупредил он вопрос Берковича, — любители творчества Толкиена. Хоббиты и все такое.

— Вот оно что, — протянул Беркович. О поклонниках английского профессора, автора сказочной эпопеи «Властелин колец», он, конечно, слышал. Толкиенисты в каком-нибудь из живописных мест и устраивали показательные игрища, всерьез изображая сюжеты, для которых сами и писали сценарии. Разумеется, латы у них были картонными, как и мечи, секиры и прочая рыцарская атрибутика. Беркович не очень понимал, почему взрослые люди, многие из которых имели семьи, играют, будто малые дети, но ведь о вкусах не спорят.