Питер Ловси - Ищейки

— Мисс Чилмарк! — еще более грозно и отчетливо повторил голос, точно призывая ее на Страшный Суд.

Сильно встревоженная, она осторожно повернула голову и увидела женскую фигуру, говорившую в микрофон с верхней платформы автобуса «Бэджерлайнс» под названием «Бо Нэш». Прохожие начали поглядывать в их сторону.

— Мисс Чилмарк, это Ширли-Энн Миллер из клуба «Ищейки». Можно с вами поговорить?

Мисс Чилмарк находилась в слишком невыгодном положении, чтобы попытаться заткнуть ей рот, но у нее хватило духу гневно выпалить:

— Кто дал вам право?..

Ее не услышали. Усиленный микрофоном голос Ширли-Энн прогремел сверху:

— Как насчет того, чтобы встретиться в одиннадцать у входа в аббатство? Пожалуйста, приходите, если сможете.

Автобус тронулся с места. Гид продолжала говорить в микрофон с пассажирами:

— Прошу прощения, дамы и господа. Я заметила одну знакомую, это довольно срочно. Посмотрев налево, вы увидите арочный проход к Пьеррепонт-плейс. В доме номер один с 1764 по 1771 год жила семья Линли, а у миссис Линли имелась служанка по имени Эмма Лайон, которая позже стала известна как Эмма Гамильтон. В доме номер два на другой стороне улицы долгое время проживала семья Нельсона — да, того самого Нельсона. Увы, хронология не оправдывает наших ожиданий. Скорей всего, Горацио и Эмма познакомились не в Бате, зато существует одна очень романтичная история о юной и очаровательной дочери семьи Линли, Элизабет, которая сбежала…

Мисс Чилмарк, пунцовая от стыда, повернула на Норт-Пэрейд-пэссэдж. Никогда в жизни ее не окликали со второго этажа автобуса. Семья Чилмарк всегда отличалась благовоспитанностью и строгой приверженностью этикету. И вот теперь этот позорный эпизод, прямо на глазах у публики! Чтобы справиться с потрясением, ей срочно требовались крепкий кофе и булочка «Сэлли Ланн».

— Простите, я не хотела вас напугать, — извинилась Ширли-Энн, когда они встретились. — Мне жаль, что все так получилось. Я очень редко работаю с людьми, обычно просто раздаю рекламные брошюры. Но сегодня было мало сотрудников, и мне пришлось кое-кого подменить. Грех было отказываться от такой возможности. Честно говоря, я только второй раз вела экскурсию. Когда я вас увидела, то совсем забыла про микрофон. А он был включен. Мне нужно с вами поговорить. Может, лучше присядем? Вы такая бледная.

Ширли-Энн боялась, что с мисс Чилмарк случится новый приступ гипервентиляции. У нее не было с собой бумажного пакета.

Они устроились на скамейке в церковном дворике. Напротив стоял уличный музыкант, игравший на блок-флейте под аккомпанемент записанного на магнитофон оркестра, но это не мешало их беседе.

— Я люблю проводить экскурсии, и мне кажется, у меня это неплохо получается, — продолжала Ширли-Энн. — Когда я сижу там наверху и все лица повернуты ко мне, меня это так возбуждает. Обычно я говорю больше, чем другие гиды. Мне нравится отклоняться от текста. А сегодня я буквально забросала всех информацией, даже сама не ожидала. Наверно, потому, что немного нервничала. Мы все теперь нервничаем, что совсем не удивительно, правда?

— Что вам от меня нужно? — спросила мисс Чилмарк.

— Просто поговорить.

— Поговорить!

На самом деле, Ширли-Энн хотела обсудить события последних дней. Она не умела страдать в одиночестве. Ее непреодолимо тянуло поделиться своими тревогами с какой-то другой женщиной. Обратиться к Полли она не решилась — они едва успели расстаться после встречи в булочной, — а идти в галерею к Джессике ей не хотелось, потому что там мог оказаться Эй Джей. Возможно, мисс Чилмарк не слишком подходила для беседы тет-а-тет, но других вариантов не было. Случайную встречу на улице она восприняла как знак свыше.

— Вы уже слышали про беднягу Сида?

Мисс Чилмарк кивнула. На голове у нее была уменьшенная версия шляпы Робин Гуда с петушиным пером, и это перо все время дрожало — не то от ветра, не то от охватившей ее ярости.

Ширли-Энн попыталась преподнести свой визит как заботу о ближнем:

— Я узнала об этом от Полли. Вчера утром к ней нагрянула полиция. У меня они тоже были, но немного позже. Наверно, и у вас. Полли страшно расстроена. Она так заботится обо всех «Ищейках». Мы для нее как одна семья.

Мисс Чилмарк ядовито заметила:

— Раз у нее такие представления о семье, значит, ей не повезло с родителями.

— Ну, вы понимаете, что я хочу сказать. Полиция считает нас подозреваемыми. Произошло убийство в запертой комнате — и как раз эту тему мы собирались обсудить в понедельник вечером.

— Не по моей инициативе, — быстро вставила мисс Чилмарк.

Ширли-Энн вздохнула:

— Не важно, кто это предложил. Все «Ищейки» знали, что Майло будет читать книгу, поэтому мы все под подозрением. Полиция к вам приходила?

Мисс Чилмарк хмуро буркнула:

— Визит был недолгим.

— Вы водите?

— Простите?

— У вас есть машина?

— Да.

— Тогда вы вполне могли добраться до лодки после встречи. Значит, вы тоже подозреваемая. — Ширли-Энн деликатно оговорилась: — Конечно, у нас всех есть машины.

Лицо «подозреваемой» зловеще потемнело, а перо на ее шляпе заплясало в воздухе. Ширли-Энн поспешила добавить:

— Детектив, с которым я разговаривала, сказал, что преступление совершил очень умный человек.

Мисс Чилмарк немного смягчилась:

— Скорее, низкий и коварный. Я знаю, кто мог это сделать.

— Руперт?

— А кто же еще?

— Но зачем? С какой стати ему убивать Сида? Они не были врагами.

— Откуда вы знаете? — Мисс Чилмарк мрачно уставилась на аббатство. — Сид — я предпочитаю называть его мистер Тауэрс — был скрытным человеком. Никто не знал, что он думал на самом деле. Свои мысли он держал при себе.

— Зато Руперт не стал бы их скрывать, а я не помню, чтобы он хоть раз сказал о Сиде что-нибудь плохое.

— Он вырожденец.

— Кто, Руперт?

— Да. Достаточно взглянуть на его лицо.

— Ну, тут вы не правы.

— Это воплощение зла.

— Не думаю, что можно назвать его злым. Слишком худой, это верно, да и с зубами ему что-то сделать не мешало бы. Не писаный красавец, но вполне приятный на вид. И потом, было бы ужасно, если бы о людях судили по их внешности.

— Его внешность — результат порочной жизни.

А ваша, мысленно добавила Ширли-Энн, — результат дурных мыслей.

— Или одиночества.

— Развращенности. Не сомневаюсь, что он проводит дни в публичном доме. Только посмотрите, что он читает: сплошное насилие.

— Бросьте, мисс Чилмарк, я тоже читала эти книги, но при этом не погрузилась в пучины порока. Да и кто их только не читал. Вам нравится «Имя розы», но это не значит, что вы собираетесь пойти в монастырь. В смысле, не в качестве монашки, но… короче, я сама не знаю, что хочу сказать, но ясно, что о людях нельзя судить по книгам.