Лейф Перссон - Застенчивый убийца

– Что он делал еще? Прежде, чем свалил в Таиланд, я имею в виду? – спросил Юханссон.

– Все из той же серии, чем занимаются молодые люди определенного склада характера. Похоже, вел довольно фривольный образ жизни. Кроме того, я нашел по крайней мере пару документов, где он представляет неверные данные.

– Вот как…

– В связи с претензиями на одну работу в начале восьмидесятых (к ней я еще вернусь) он сообщает, что окончил гимназию в 1979 году. Норра-Реал здесь в Стокгольме. А потом якобы изучал экономику в университете. В Упсале. Сорок баллов в экономике предприятия, двадцать в национальной экономике, двадцать в статистике, также ознакомительный курс юриспруденции. Всего девяносто баллов, и примерно одной четвертой ему не хватило до степени бакалавра.

– Но ни о чем подобном речь не шла?

– Нет, – сказал Альф. – Он, конечно, ходил в Норра-Реал, но прервал свое гимназическое обучение уже через три семестра. А в университете Упсалы, похоже, даже не числился.

– Такой вот плутишка, – констатировал Юханссон. – А как обстояло дело с военной службой?

– Его освободили от нее. По медицинским показаниям. У него, очевидно, были большие проблемы со спиной.

– Что-нибудь еще? – спросил Юханссон.

«Эти проблемы явно не помешали ему изнасиловать Жасмин».

– Я нашел один фонд. Через пару лет после смерти своего мужа Юхана Нильссона его вдова, Маргарета Сагерлиед, основала фонд.

– И как он называется?

– Фонд Маргареты Сагерлиед в поддержку оперного искусства, – сказал Альф.

– Рассказывай, – попросил он.

Когда Юхан Нильссон умер и вдова получила наследство, она использовала пять миллионов из этих денег, чтобы основать фонд в поддержку оперного искусства. Он предназначался для выплаты стипендий молодым певцам и музыкантам и оплаты их поездок в учебных целях, для финансирования концертов, и, кроме того, на базе его учредили ежегодную премию в размере двадцать тысяч крон, носившую имя Маргареты Сагерлиед и присуждавшуюся «наиболее многообещающему молодому сопрано года». Фонд начал свою деятельность в 1983 году. Его председателем стал известный любовью к опере высокоуважаемый стокгольмский адвокат, а финансовую сторону обеспечивал фондовый отдел СЕ-банка.

– Эта Сагерлиед, похоже, была просто Дженни Линд [9] Линд Дженни (1820–1887) – шведская оперная певица, прозванная шведским соловьем. своего времени, – заметил Юханссон. Он выпрямился на диване, сложил руки на животе и чувствовал себя гораздо лучше, чем в последнее время.

– Да, возможно, – вздохнул его зять. – Но, к сожалению, счастье оказалось недолгим, если можно так сказать.

– Почему? – спросил Юханссон. – Пять миллионов были большими деньгами в те времена.

– Не в этом проблема. К сожалению, Маргарета Сагерлиед доверила заниматься практической стороной дела своему единственному близкому родственнику, я говорю о молодом Стаффане Нильссоне, и уже через пару лет по большому счету лавочку чуть ли не пришлось прикрыть, и все по причине, мягко говоря, странных афер, в которые по его милости фонд постоянно влезал.

– Как такое могло получиться? Мне казалось, подобные начинания довольно строго контролируются?

– Обычно так и есть, – констатировал Альф, – и, главным образом, по той простой причине, что они пользуются привилегиями в налоговом плане. А отсюда возникает опасность использования их не по назначению. Когда Маргарета Сагерлиед взяла туда на работу Стаффана Нильссона, председательствовавший в фонде адвокат указал ей на это. А именно на риск, таившийся в поблажках в части налогов. Как раз поэтому он затребовал от него сведения об образовании. Хотел убедиться, что парень обладает необходимыми качествами и квалификацией для такой работы, а не выбран Маргаретой Сагерлиед исключительно из-за их близкого родства, без всякого на то основания.

– Но свои заслуги он ведь придумал, – вставил Юханссон.

– Да, насколько я смог выяснить. Если верить его собственному резюме, он был очень трудолюбивым молодым человеком и работал каждое лето, когда еще ходил в среднюю школу. Как в реальности обстояло дело, я пока не стал разбираться, поскольку хватало других более важных дел. У меня его анкета с собой, если тебе интересно, – сказал Альф и показал пластиковый карманчик с листом формата А4.

– Положи его в общую кучу, – сказал Юханссон.

– Сначала фонд, похоже, функционировал, как и планировалось, то есть в соответствии со всеми положениями и учредительными документами. Премия Маргареты Сагерлиед находила своих героев каждый год в течение первых трех лет, даже в 1985-м, значит, вдобавок выдавались и стипендии и пособия на сумму сто тысяч крон ежегодно. Вместе с прочими расходами, вознаграждением правлению, зарплатой Стаффана Нильссона, арендой помещения, которое использовалось под офис и находилось на Линнегатан в Остермальме, общие издержки составляли примерно триста тысяч крон в год.

– Шесть процентов капитала. Не так и мало, если ты спросишь меня, – сказал Юханссон.

– Дивиденды с него в первый год были хорошие. Фактически тогда удалось получить прибыль сто тысяч крон.

– Но потом все пошло наперекосяк, – предположил Юханссон.

– Уже в восемьдесят четвертом, – подтвердил Альф Хульт. – К сожалению, положение попытались выправить за счет достаточно авантюрного вложения денег в различные ценные бумаги, и именно здесь система контроля дала трещину. Как внутреннего, так и в банке, отвечавшем за данную часть.

– Как много попало в карманы молодого Нильссона тогда?

– Не так и много, насколько я могу судить. По большому счету речь шла о неправильном вложении средств. Я не хотел бы утомлять тебя лишними подробностями. Короче говоря, в середине восемьдесят шестого сделали внеплановую ревизию, и тогда обнаружилось, что более половины денег израсходовано. Но на тот момент молодой Нильссон уже уволился и отбыл в неизвестном направлении.

– Как все происходило потом?

«Начало 1986 года явно оказалось насыщенным событиями».

– Потом все пошло по нисходящей. На данный момент капитал фонда составляет порядка двух миллионов, и таким он по большому счету постоянно оставался после смерти Маргареты Сагерлиед. Из него по-прежнему выдаются стипендии и пособия, а также премия, которую она учредила, но сейчас речь идет всего менее чем о ста тысячах в год. Вместе с прочими управленческими расходами общая затратная сторона достигает примерно двухсот тысяч. Капитал уменьшается на несколько процентов ежегодно, и так происходит уже в течение многих лет.

– Она не делала никаких попыток исправить ситуацию? – поинтересовался Юханссон. – Переходя в мир иной, я имею в виду?