Лейф Перссон - Застенчивый убийца

Он отложил газету, удобнее устроился на спине и попытался отвлечься от всех мыслей и вновь обрести покой. Призвал на помощь глубокое дыхание и постарался скрупулезно выполнить все рекомендации из маленькой книги по медитации, полученной от старшей внучки.

– Как, боже праведный, люди исхитряются ни о чем не думать? – спросил себя Юханссон. – Это же противоречит всей человеческой природе.

– К тебе посетитель, – сообщила Матильда. – Твой лучший друг. Альфа-самец.

Предыдущим вечером Ярнебринг вернулся из своего таиландского любовного отпуска. Худой, хорошо тренированный и загорелый, с волчьим взглядом и без намека на усталость в глазах после двадцатичасового перелета.

– Я только что поговорил с пареньком, которого Эверт прислал к тебе, – сказал Ярнебринг и кивнул в сторону закрытой двери. – По-моему, он вполне ничего, несмотря на внешний вид.

– Просто замечательный, – поддержал Юханссон. – Добрый и порядочный, далеко не дурак и делает все, как я ему говорю.

«В отличие от всех других».

– И как идут дела? – поинтересовался Ярнебринг.

– Какие дела?

– Жасмин, – сказал Ярнебринг.

– Лучше некуда, – ответил Юханссон. – Я нашел преступника, как и обещал тебе. Он все еще жив, и остаются, собственно, лишь небольшие формальности.

– Поскольку это сказал ты, у меня нет сомнений. Рассказывай.

– Его зовут Стаффан Леандер Нильссон, он родился 5 октября 1960 года. Одинокий, бездетный, живет во Фрёсунде в Сольне. Данные о его профессии отсутствуют, но, по-моему, он занимается всем понемногу. Всевозможными аферами, скажем так.

– Кончай доставать меня, Ларс, – проворчал Ярнебринг. – Ты же прекрасно знаешь, что я имею в виду. Как ты нашел его?

– Путем внутреннего сыска, то есть по всяким архивам, – ответил Юханссон. – И без особого труда, честно говоря. Вчера вечером, прежде чем я заснул, мне даже пришло в голову, что жирный коротышка Эверт Бекстрём тоже смог бы найти его, будь у него те данные, которые я получил три недели назад.

– Но, черт побери, Ларс, подумай, о чем ты говоришь. Я же сам принимал участие в расследовании.

– Получи ты такие же данные, будь уверен, тебе понадобилось бы самое большее два-три дня, – парировал Юханссон.

– И что мы будем теперь делать?

– Хороший вопрос, – сказал Юханссон. – Сам я собирался взглянуть на этого идиота. Заполучить его пробу ДНК, что на самом деле чистая формальность, поскольку я не сомневаюсь в результате. Но как мы поступим потом? Хороший вопрос. Срок давности по делу ведь истек, и если я все понял правильно, то нам вроде как следует забыть о его существовании.

– Но, черт побери, Ларс. Неужели ты это серьезно?

– Нет, – ответил Юханссон и подумал: «Будет день, и будет пища».

– И как мы поступим сейчас?

– Убедимся, что это действительно он. Даже мне случалось ошибаться.

– Я не хочу показаться назойливым. Но все-таки что мы предпримем сейчас?

– Я тут прикинул… Для начала нам надо достать материалы расследования смерти матери Стаффана Нильссона.

– Я поговорю с Херманом, – сказал Ярнебринг. – Он…

– Никаких разговоров с Херманом, – перебил его Юханссон. – Начиная с настоящего момента мы общаемся только между собой. Ты и я. Никого другого, и уж точно бывших коллег, в дело не посвящаем.

– Я понимаю, о чем ты, – кивнул Ярнебринг. – Ты узнал, что приключилось с внучкой Хермана?

– Да, – подтвердил Юханссон. – Ее отец Петво рассказал мне. «Тот самый Патрик Окессон, который, возможно, спас мне жизнь». Поэтому не беспокойся, у меня никогда, черт побери, и мысли не возникало позволить этому дьяволу выйти сухим из воды. А сроки давности и похожую дребедень пусть юристы и все прочие эстеты засунут себе в задницу.

– Хорошо. Дай мне имя мамочки Нильссона, и я разберусь с практической стороной.

– Ты найдешь все необходимое здесь, – сообщил Юханссон и показал на синий пластиковый карманчик с бумагами на своем придиванном столике. – Поскольку я безоговорочно тебе доверяю, даже написал, как добрался до сути.

– Один вопрос, – сказал Ярнебринг. – Кто твой источник информации?

– Это останется при мне, – ответил Юханссон с решительной миной.

Юханссон обедал на кухне, когда Ярнебринг позвонил ему на мобильный.

– Как дела? – спросил он.

– Изумительно, – ответил Юханссон, несмотря на головную боль и одышку. – Я сижу и ем жареную селедку, – сообщил он. – Жареную селедку со свежей картошкой.

«Надо радоваться тому, что имеешь».

– Тебе не стоит беспокоиться обо мне, – сказал Ярнебринг, который из еды на первое место ставил мясо. – Я нашел интересующее тебя расследование.

– Быстро же ты обернулся, – буркнул Юханссон, толком не сумев скрыть удивление.

– Дуракам везет, – пошутил Ярнебринг. – Увидимся через полчаса.

Юханссон, как обычно, лежал на диване, когда Ярнебринг вошел в его кабинет, закрыл дверь, сел и положил тонкую пластиковую папку с бумагами на придиванный столик.

– Расследование смерти Нильссон Веры Софии, родившейся в 1921 году, проводилось старым отделом насильственных преступлений полиции Стокгольма. Обстоятельства неясные, согласно исходному заявлению.

– Где ты его нашел? – спросил Юханссон. По его мнению, это произошло подозрительно быстро при их договоренности не привлекать к поискам никого из бывших коллег.

– Мне повезло, как я сказал. Помнишь старого судмедэксперта Линдгрена? Высокого, худого, говорит шепотом, никогда никому не смотрит в глаза, полный идиот, если хочешь знать мое мнение.

– Нет, – сказал Юханссон. – Как раз его я не помню.

«Они там все чокнутые», – подумал он.

– Мне внезапно пришло в голову, что его диссертация касалась самоубийств. Он приходил ко мне, когда работал над ней, и спрашивал, нет ли у меня интересных случаев для него. Так вот, оказалось, что Вера Нильссон входила в его исследование, – объяснил Ярнебринг. – Он нашел ее в одной из коробок, которые хранились на станции судебной медицины в Сольне.

– Как удачно вышло, – сказал Юханссон. – И что ты думаешь о смерти Веры Нильссон?

– Самоубийство, – сообщил Ярнебринг. – Я воспользовался случаем и почитал дело, раз специалист все равно находился у меня, выпил кофе с Линдгреном. Если верить ему, суицид чистой воды, хотя она и не оставила письма. Большое количество снотворного и море алкоголя. Сердце не выдержало. Нарушение функций органов и прочая ерунда. Почитай сам, кстати, – добавил Ярнебринг и передал материалы расследования.

– Башка раскалывается, – пожаловался Юханссон. – Но я с удовольствием послушаю.

«Письмо наверняка было, – подумал он. – Но ее сынуля наложил на него лапу».

– Как раз парень и нашел тело, Стаффан Леандер Нильссон собственной персоной. Его опросили в связи с тем, что именно он составил исходное заявление. Очень коротко, первый прибывший на место патруль. Он рассказал, что звонил матери несколько раз по телефону, а также в дверь. Никакого ответа. Тогда он забеспокоился. По его словам, они контактировали каждый день, и он жил в том же доме, где и она. У него, естественно, имелись ключи от ее квартиры. Он открыл и вошел. Обнаружил мать мертвой на диване. Сразу позвонил в полицию.