Лейф Перссон - Застенчивый убийца

– А если говорить о самом расследовании ее смерти? Он не нашел ничего на сей счет? Мои коллеги наверняка ведь провели его.

– Ничего, – ответил Альф и покачал головой. – Но я подумал, как раз тебе здесь и карты в руки. Это не те данные, которыми я обычно занимаюсь в связи с генеалогическими изысканиями. Наверное, если какие-то материалы и остались, они ведь должны находиться в государственном архиве в Стокгольме.

– Наверняка, – согласился Юханссон.

– Если это чем-то поможет тебе, то копия протокола вскрытия среди бумаг здесь, – сказал Альф Хульт и постучал тонким указательным пальцем по стопке документов, которую положил на придиванный столик Юханссона.

– Разберемся, – буркнул Юханссон.

Вечером Юханссон ужинал вместе с Максом. В итальянском стиле заказав все необходимое в близлежащем ресторане. Пия находилась где-то на презентации своего банка. В первый раз после его возвращения из больницы она оставила мужа вечером, и он чуть ли не силой выставил ее за дверь, поскольку она не хотела уходить.

– Ты уверен, что справишься? – спросила Пия, когда она наконец стояла на пороге с пальто в руке.

– Но, черт побери, старушка, – проворчал Юханссон. – Неужели ты боишься, что Макс ограбит меня?

Потом он поужинал вместе со своим Маленьким Эвертом. Телячьим рагу с макаронами, которое не было даже вполовину столь аппетитным, как то, какое он раньше обычно ел, с минеральной водой в качестве напитка к нему. Пока Макс накрывал на стол, Юханссон сидел на стуле, листал газету и наблюдал за тем, как молодой человек старался безупречно выполнить свою работу.

– Я хочу красного вина, – сказал Юханссон, он отложил в сторону вечернюю прессу и кивнул в направлении полки с вином. – Открой что-нибудь итальянское. Возьми ту бутылку с черной этикеткой, – добавил он на всякий случай, решив, что Максу наверняка не хватает знаний в столь важной области.

– Естественно, шеф, – согласился Макс.

После окончания трапезы Макс расположился в гостиной, включил телевизор и смотрел матч по футболу чемпионата Испании. Юханссон же лег на диван в своем кабинете, полный решимости прикончить бутылку, которую Макс открыл для него.

– Посмотрим, сказал слепой, – пробормотал он и взял стопку бумаг, полученную от зятя днем.

Сначала он прочитал протокол вскрытия. Там почти все говорило в пользу версии с самоубийством, и единственным моментом, обеспокоившим патологоанатома, стало само время смерти Веры Нильссон.

«Ничего странного, – пришел к выводу Юханссон. – Молодому негодяю понадобились ведь сутки, чтобы обыскать ее квартиру и проверить, не оставила ли она каких-то записей или бумаг, способных усложнить ему жизнь».

Потом постоянно преследовавшая его головная боль снова напомнила о себе, и он принялся рассеянно перелистывать старые описи имущества покойных и выписки из регистра народонаселения, пока ему на глаза не попалась автобиография, которую Стаффан Нильссон собственноручно написал, пытаясь получить место мастера на все руки в фонде своей тетушки Маргареты Сагерлиед.

Сначала шли место и дата создания документа. «Стокгольм, 15 апреля 1983 года».

Далее название. «Автобиография Стаффана Леандера Нильссона, родившегося 5 октября 1960 года». Зато нигде не стояло никакого личного кода, и это, пожалуй, было практично при мысли о том, что его зять рассказал о правдивости документа.

В самом низу листа красовалось подтверждение, подписанное тем же самым Стаффаном Нильссоном, который составил данный документ: «Нижеподписавшийся Стаффан Нильссон своей честью и совестью удостоверяет, что приведенные выше данные полностью соответствуют истине». Его подпись была просто идеально отточена для молодого человека двадцати трех лет, а заключительный завиток в фамилии свидетельствовал, что самоуверенности ему уж точно не занимать.

А между подтверждением и заголовком Стаффан Нильссон вкратце описал всю свою жизнь.

В 1967 году он пошел в первый класс Энгельбректской средней школы на Валхаллавеген в Стокгольме и девять лет спустя, в 1976 году, закончил первую часть своего образования. Той же осенью он начал учиться в гимназии Норра-Реал на Рослагсгатан в Стокгольме. И в обоих случаях учебные заведения находились по соседству с их с мамой домом, поскольку они жили на Биргер-Ярлсгатан.

Его гимназическое образование с экономическим уклоном заняло три года, и весной 1979 года молодой Нильссон якобы получил долгожданный диплом. И той же осенью поступил на экономический факультет университета Упсалы. А через два года его ждала годовая практика, когда согласно заданию он трудился в главном офисе фирмы «Эрикссон» в Стокгольме. Практика закончилась осенью 1982 года, и он «взял академический отпуск с целью совершенствования знаний иностранных языков», который провел в «Англии и Франции». В январе 1983 года он вернулся в Швецию, где намеревался «закончить обучение на экономическом факультете в университете Упсалы».

Пока это была чисто формальная часть и исключительно на совести автора.

В следующем отрезке он поведал о своей трудовой деятельности в период летних каникул, которой занимался помимо учебы.

В возрасте шестнадцати лет он впервые устроился на работу летом в качестве «помощника на кухне» в «Странд-отеле» в Стокгольме. А на следующий год уже стал «официантом» в отеле «Морнингтон», и два следующих лета трудился «помощником портье» в том же заведении. Осенью 1979 года он получил водительские права и летом 1980-го и 1981-го выполнял обязанности «ассистента исполнительного директора и заместителя шефа» в ресторане Скоклостерского замка и музея около Сигтуны.

«Могу представить себе», – подумал бывший шеф Государственной криминальной полиции Ларс Мартин Юханссон и отложил в сторону жизнеописание, которое Стаффан Нильссон собственноручно подписал за два года и два месяца до того, как Жасмин Эрмеган нашли изнасилованной, убитой и спрятанной в тростниках на берегу озера всего в километре от его бывшего места работы.

Еще один день новой жизни Ларса Мартина Юханссона. Сначала большой стакан воды, чтобы проглотить жизненно важные лекарства, которые он не без труда выуживал левой рукой из красной пластмассовой таблетницы. Потом в душ, перед тем как приступить к полезному завтраку, главным образом состоявшему из йогурта, фруктов и мюсли.

Затем он прочитал утреннюю газету, лежа на диване у себя в кабинете, и без какой-либо головной боли, хотя помимо новостей познакомился с экономическим разделом и обзором событий в сфере культуры. Ободренный таким положением вещей, он даже взялся за судоку, считавшееся каждодневной рутиной в его прошлой жизни. Но через две минуты головная боль дала о себе знать.