Франк Тилье - Шарко

Он подвел их к ящикам и взял в руки один из пакетов. Полицейские обратили внимание на обилие штрих-кодов: группа крови, дата, время…

– И только потом контейнер поступает в предварительную сеть, где также пройдет ряд обработок с целью устранения любого риска. Эти контейнеры изначально оснащены фильтрами, которые практически полностью задерживают белые тельца – основные носители вирусов. Содержимое контейнеров с цельной кровью затем разделяется на три категории путем центрифугирования: красные тельца, плазма и тромбоциты. И опять-таки, для каждой из составляющих крови предусмотрен целый ряд процедур: физико-химическая обработка, карантин, замораживание, вирусоподавление. Никакой микроб не выдержит подобной серии обработок. И вы должны знать, что никогда не переливают контейнер цельной крови, а только красные тельца. Никакой путаницы, все строго регламентировано.

Он указал на компьютер:

– Что касается информационного обеспечения: комплексный набор блокираторов предотвращает любую ошибку в нашей системе. Содержимое контейнера не может быть использовано, пока сам он не получит добро от множества квалифицированных специалистов за время своего тестирования. Когда все проверено, блокировка снимается и контейнер поступает в больничные структуры.

Теперь для Шарко ситуация немного прояснилась. Путь контейнера обозначался штрих-кодами, с начала и до конца, причем сам путь был очень сложным. На сколько километров он растягивался? Через сколько лабораторий проходил один контейнер, прежде чем его содержимое переливалось в вены реципиента?

– Кровь, получаемая пациентом, может поступить из-за границы?

Разумеется, Шарко думал о больной мексиканской крови, о «Plasma Inc.».

– Раньше – да, но уже несколько лет, как мы прекратили импорт. На сегодняшний день Франция самодостаточна, сеть остается внутренней. Если речь идет о переливаниях, то можно сказать, что реципиенты получают стопроцентно французскую кровь.

Итак, похоже, что никакой связи с Мексикой нет. Когда они зашли в кабинет Валковяка, Шарко решил проверить еще одну возможность:

– Информационное обеспечение без изъянов, а человеческое? Есть ведь перевозчики, младший медперсонал, техники, лаборанты, масса другого народа. Контейнеры проходят через множество рук. Что может помешать кому-то, на определенном отрезке цепочки, впрыснуть заразу в препараты крови?

Коп подумал о других членах «Pray Mev», просочившихся в сеть. Усевшись за свой стол, Валковяк внимательно ознакомился с датами, временем и местами, указанными на листке бумаги, и его пальцы забегали по клавиатуре.

– Контейнеры запаяны, герметично запечатаны после забора крови. Все виды транспорта пломбируются. Наблюдение ведется на самом высоком уровне, независимыми командами, делается все для максимальной безопасности. Но, как и в случае с Арно Летьеном, никогда не удастся помешать одному отдельно взятому индивидууму, желающему нанести вред, довести свой план до конца.

Он застыл, уткнувшись в экран.

– Все отслеживается нашей программой «Inlog». Донор, реципиент, точное происхождение контейнера, лечащий врач… Вот, я вывел на экран данные больницы в Фуа, третье августа две тысячи тринадцатого, шестнадцать ноль пять. Два контейнера, В положительные, были использованы для пациента по имени Тома Пино, тоже группа В положительная. Имя вам что-то говорит?

– Да, это он, наш пострадавший в автобусной аварии. Аквалангист из «Океанополиса».

– Контейнеры, которые ему достались, исходят от двух различных доноров, один из Анмаса, другой из Марселя. Назвать вам их данные?

Робийяр достал блокнот:

– Давайте.

– Оставьте свой блокнот, я вам все распечатаю. Вероник Жолибер…

Он покрутил колесико мыши:

– …Девятнадцать лет, живет в Бонвиле. Сдавала кровь в первый раз, судя по ее учетной карточке. И второй донор… Феликс Маньес, тридцать два года, проживает в Марселе. Он постоянный донор Марсельского отделения EFS вот уже больше двух лет. Цельная кровь, плазма, тромбоциты… насколько я вижу, очень хороший клиент, тем более что речь идет о довольно ценной крови – только один человек из десяти имеет группу В положительную.

Он ввел новые данные в компьютер, на этот раз – рабочего с отрезанной рукой.

– Больница Руана. Тут тоже пациент с группой В положительной. В отделении скорой помощи использовали четыре контейнера в связи с ампутацией руки. И…

Пауза. Копы заметили, до какой степени он казался потрясенным. Снова забарабанил по клавишам, быстро щелкая мышью. Его глаза перебегали с листка на экран.

– Пару секунд, пару секунд. Третий несчастный случай… Еще один пострадавший с группой В положительной, и… Вот черт!

Он откинулся в кресле, одной рукой перебирая волоски усов.

– Что там? – нетерпеливо спросил Шарко.

– Не знаю, но это странно. Вот послушайте: Феликс Маньес, проживающий в Марселе, дал свою кровь Тома Пино. Тьерри Лопес, проживающий в По, дал кровь Фредерику Рубенсу. И Седрик Лассуи, проживает в Кретее, дал кровь Кароль Муртье. Все три донора имеют группу В положительную, с равной частотой – исключительной! – посещают EFS и сдают одинаковый набор – плазму, красные кровяные тельца, тромбоциты, – у них идентичные медицинские характеристики, а главное, все трое родились восьмого января восемьдесят девятого года.

Он поднял округлившиеся глаза на копов и добавил:

– Похоже, речь идет об одном и том же человеке.

Матье Шелид – его называли просто М, – патологоанатом в Питье-Сальпетриер [73] Питье-Сальпетриер – старинная больница в Париже, университетский больничный центр. , регулярно сотрудничал с медэкспертами из Института с набережной Рапе. Известный специалист в области патологических изменений органов и тканей, с кучей дипломов, ходячая энциклопедия медицины, он всецело предавался своей страсти – року, когда покидал стены больницы. Пальцы в перстнях, кожаная косуха с заклепками, майки с изображениями Курта Кобейна или Долорес О’Риордан.

В тот день в прозекторской он занимался своей работой и был в маске, перчатках, шапочке, как и Шене с Люси. Чуть в стороне на металлическом столе Венсан Дюпир со вскрытым черепом напоминал скелет, брошенный насытившимся львом и обожженный африканским солнцем.

– Не подходите близко без защитных костюмов, – велел он Маньену, указывая на вешалку слева от двери.

Маньен, который только что появился, пошел одеваться. Он переглянулся с Люси и двинулся к химическому столу, за которым работали Шелид и Шене. У медэксперта, обычно такого жизнерадостного, было серьезное лицо – он настоял, чтобы руководитель группы срочно приехал, через два часа после прихода Люси. Тонкие срезы мозга были замочены в прозрачной жидкости на дне двух металлических резервуаров. На одном висела этикетка «Венсан Дюпир», на другом – «Жюльен Рамирес».