Алистер Маклин - Марионетка [Кукла на цепи]

Я сел в машину.

— Что касается неосмотрительности, поживем — увидим, а что касается противозаконности и некорректности, то в данную минуту этих понятий для меня не существует.

Я включил зажигание, Ван Гельдер направился к машине, но де Грааф остановил его.

— Оставьте его, инспектор! Пусть поступает, как считает нужным!

Возвращаясь на Хайлер, я вел машину с такой же скоростью, как вел ее по дороге в Амстердам. Такая скорость, конечно, не располагала ко мне местных жителей, но мне это было абсолютно безразлично. Если бы я с подобной скоростью ехал на обычной машине, то не избежал бы многочисленных дорожных происшествий, но полицейская мигалка и сирена оказывали поистине магическое действие, открывая мне зеленую улицу. Другие машины либо сбавляли скорость, либо тормозили, прижавшись к обочине. Какое-

то время за мной следовала полицейская машина, но у того шофера не было ни форсированного двигателя, ни столь важной причины мчаться вперед. Видимо, он быстро сообразил, что не имеет смысла расстаться с жизнью ради заработка. Я знал, что обо мне сообщат в полицейское управление, но меня это не тревожило: как только они сообщат номер моей машины, то немедленно получат приказ прекратить преследование.

Я бы предпочел совершить эту поездку на обычной машине или на автобусе: моя скоростная желто-кремовая машина слишком бросалась в глаза. Но в данной ситуации скорость была гораздо важнее незаметности. Правда, приближаясь к деревушке, я принял компромиссное решение, снизив скорость со ста миль в час на умеренную, которая не вызывала бы удивления у людей.

Поставив машину на довольно оживленную стоянку, я снял куртку, кобуру и галстук, закатал рукава рубашки и вылез из машины, небрежно перекинув куртку через левую руку и прикрыв ею пистолет с глушителем.

Капризная погода внезапно изменилась к лучшему. Когда я выезжал из Амстердама, только начало проясняться, а сейчас по непривычно ясному небу плыли небольшие белые облака и от домов, согревшихся под яркими лучами солнца, поднимались испарения.

Я не спеша подошел к дому, за которым должна была наблюдать Мэгги. Дверь дома была широко открыта, и внутри ходили какие-то люди. В основном это были женщины в национальных нарядах. Некоторые из них время от времени выходили из дома и направлялись в деревню. Иногда выходили мужчины с картонными коробками и, поставив их на тачку, тоже уезжали в деревню. Видимо, это была какая-то местная кустарная фабрика, но по внешнему виду я не мог определить, какая именно. Производство было вполне легальным, так как проходящих мимо туристов приглашали внутрь для осмотра.

Судя по тому, что все вошедшие выходили обратно, в доме не было ничего зловещего. К северу от дома шли луга, и вдали виднелась группа женщин в традиционной одежде, разбрасывающих вилами сено для просушки. Как видно, мужчины на острове неплохо устроились: то ли они уже успели выполнить свою часть работы, то ли вообще не работали. Ни одного из них не было видно поблизости.

Мэгги тоже нигде не было. Я вернулся в деревню, купил дымчатые очки с такими темными стеклами, что они не столько маскировали, сколько привлекали внимание, и бесформенную соломенную шляпу с широкими нолями, в которой я даже мертвым не согласился бы показаться нигде, кроме этой деревушки.

Эти ухищрения не очень-то помогли мне, ведь даже грим не мог скрыть белые шрамы на моем лице, но мою внешность они все же изменили. Теперь я ничем не отличался от посетивших эту деревеньку туристов.

Хайлер — деревенька небольшая, но когда ищешь человека, не имея ни малейшего понятия о том, где он находится и по каким улочкам ходит, то даже самая маленькая деревушка покажется на удивление большой. Стараясь передвигаться быстро, но в то же время не привлекать внимания к себе, я обшарил все улицы и закоулки. Мэгги нигде не было.

Я уже начал впадать в отчаяние, не обращая внимания на внутренний голос, настойчиво твердивший, что я уже опоздал. Состояние крайнего напряжения усугублялось еще и тем, что приходилось притворяться праздношатающимся туристом. Я начал заходить во все попадающиеся на моем пути лавки и кафе, хотя отлично знал, что если Мэгги жива, она не станет разгуливать по деревне, забыв о порученном ей задании. И все же я тщательно осмотрел все места, куда она могла заглянуть. Нельзя было упустить даже самую малую возможность разыскать ее.

Осмотр ничего не дал, поэтому я стал передвигаться концентрическими кругами, все более расширяя их (если только можно применить этот геометрический термин к хаотичному лабиринту деревенских улочек).

И, наконец, на самой окраине я нашел Мэгги, живую и здоровую. Чувство облегчения смешалось у меня с чувством осознания собственной глупости: я нашел ее там, где надо было искать в первую очередь, если бы я пораскинул мозгами. Так, как это сделала она. ясам велел ей наблюдать за домом и быть поближе к туристам. Именно так она и поступила. Я нашел ее в большой лавке сувениров, битком набитой туристами. Делая вид, что разглядывает, она брала их в руки, но то и дело бросала взгляды на тот дом, стоящий в тридцати ярдах от лавки. Она была так увлечена, что не заметила меня. Я уже было направился к ней и вдруг остановился как вкопанный. Я смотрел так же упорно, как и Мэгги, но совершенно в другом направлении.

По улице шли Труди и Герда. На Труди было розовое без рукавов платье, а на руках — длинные белые перчатки. Девушка прыгала как ребенок, ее золотистые волосы развевались, на губах играла улыбка. Герда была как обычно в своем странном костюме и, переваливаясь, как утка, шла рядом с Труди с большой кожаной сумкой в руках.

Боясь быть обнаруженным, я быстро вошел в магазин, но не мог подойти к Мэгги, так как не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, что мы знакомы. Спрятавшись за высоким стендом с видами голландских пейзажей, я сделал вид, что рассматриваю их, и пережидал, пока Герда и Труди пройдут мимо.

Но они так и не прошли мимо. Труди взглянула в стекло витрины, увидела Мэгги, внезапно остановилась и, схватив Герду за руку, стала о чем-то просить ее. Они вошли в лавку, и, пока нянька недовольно и злобно ворчала, девушка бросилась вперед и схватила Мэгги за руку.

— Я знаю вас! — радостно воскликнула она.

— Я тоже знаю вас. Здравствуйте, Труди!

— А это — Герда.— Труди взглянула на Герду, которая с явным неодобрением смотрела на них.— Герда, это моя знакомая. Ее зовут Мэгги.

Герда исподлобья смотрела на них.

— Майор Шерман — мой друг,— сказала Труди.

— Знаю,— улыбнулась Мэгги.

—А вы тоже мне друг?

— Конечно, Труди.

Труди подпрыгнула от восторга.

— У меня здесь много друзей! Хотите, я вас познакомлю с ними? — она потащила Мэгги к двери, указывая куда-то пальцем. Я понял, что она говорит о женщинах, разбрасывающих на лугу сено для просушки.