Песах Амнуэль - Расследования Берковича 1 [сборник]

— Бней-Брак, убийство, — сообщил Горелик.

Полицейская машина свернула на плохо освещенную улицу и остановилась у невысокого забора, за которым виден был сад из десятка апельсиновых деревьев и небольшой двухэтажный коттедж. Горелик направился к телу мужчины, лежавшему посреди двора на дорожке, которая вела к коттеджу. В свете установленного экспертами прожектора даже издали можно было увидеть, что голова хозяина коттеджа проломлена.

Беркович отвернулся, он не мог еще спокойно смотреть на мертвецов, особенно если крови было больше, чем может вытечь из порезанного пальца. Даже служба в «Голани» и участие в боевых вылазках против «Хизбаллы» не приучила Берковича к виду крови. Он предпочел войти в дом и присоединиться к сержанту Фельдману, который на кухне записывал сбивчивые показания Егудит Бреннер, сиделки, которая весь этот вечер провела у постели Ханы Менаше, чей муж лежал сейчас во дворе.

— Хотите что-нибудь спросить, стажер? — повернулся к Берковичу сержант. — Я уже закончил.

— Что я могу спросить, если ничего не знаю? — пожал плечами Беркович.

— Пожалуйста, — сказал Фельдман и протянул стажеру несколько скрепленных листов — протокол первичного допроса свидетеля.

Егудит Бреннер, 36 лет, сиделка, работающая по найму, вот уже три месяца приходила к Хане Менаше каждый вечер. Хана, жена хозяина туристического агентства Меира Менаше, молодая еще, по сути, женщина (ей лишь недавно исполнилось сорок) была частично парализована и не вставала с постели. Муж много работал, единственный сын служил в армии, и присутствие сиделки было, конечно, необходимо. Сегодня Егудит пришла, как обычно, в пять вечера, хозяин рассказал ей, как чувствовала себя жена, какие рекомендации дал посетивший ее врач, что успела сделать дневная сиделка. Потом Егудит поднялась в спальню Ханы, а Меир уехал.

Вернулся хозяин около десяти часов, машину он держал во дворе, у левого угла дома было место для стоянки. Егудит, услышав шум мотора, выглянула в окно и сказала Хане, что вернулся муж. Меир вышел из машины и направился ко входу в дом. У него, однако, развязался шнурок на ботинке, и он наклонился, чтобы завязать узел. В это время из-за дерева появилась фигура женщины. Женщина подошла сзади к наклонившемуся Меиру и ударила его по голове то ли палкой, то ли ломом. Меир упал головой вперед, а женщина мгновенно скрылась среди деревьев.

Егудит с трудом сдержала крик, чтобы не травмировать хозяйку.

— Пойди, открой ему дверь, — сказала Хана.

По словам Егудит, она минуту молча смотрела за окно, не в силах ни сделать что-либо, ни даже сказать хотя бы слово.

— Ну что же ты? — нетерпеливо сказала Хана. — Попроси Меира, чтобы он поднялся ко мне.

— О, Хана, — проговорила Егудит. — Я сейчас видела…

— Что такое?

— Кто-то подошел к Меиру… О Господи, нужно позвонить в полицию!

Что было дальше, Егудит помнила плохо, и показания ее в этой части практически не содержали информации. Когда приехала оперативная группа, Егудит открыла дверь и сказала, что так и не вышла во двор — она боялась, что та женщина поблизости и сможет расправиться с ней тоже.

Следующий лист протокола содержал краткие показания Ханы Менаше. Бедная женщина была вне себя от потрясения. Жена (теперь уже вдова) Меира Менаше показала, что не слышала, как приехал муж, потому что в комнате работал телевизор (показывали сериал «Рамат-Авив гимел»). Хана подтвердила все, сказанное Егудит, и показала также, что сиделка после пяти часов вечера из дома не отлучалась.

На отдельном листе был составленный по описанию Егудит предварительный словесный портрет женщины-убийцы. Прочитав описание, стажер почему-то широко улыбнулся и вернул листы сержанту без каких-либо комментариев.

— Если вам не нужно возвращаться к хозяйке, — любезко обратился Беркович к Егудит, — я хотел бы поговорить с вами о Меире.

— Там сейчас врач, — вмешался сержант. — Нужды в присутствии сиделки пока нет. Если понадоибится, ее вызовут.

— Хорошо… — рассеянно проговорил Беркович. — Егудит, скажите, Меир обычно, если уезжал вечером, то не возвращался обратно? Ну, я хочу сказать: может, он приезжал зачем-либо, а потом уезжал опять?

— Нет, — пожала плечами женщина. — Зачем ему?

— Не знаю… Скажите, сержант, к дому можно подъехать с другой стороны?

— Нет, — ответил Фельдман. — Здесь есть другой выход, но, как я понял, обычно им не пользуются, там строят дом, нет освещения…

— Очень интересно! — оживился Беркович. — Скажите, Егудит, как по-вашему, извините, конечно, что я спрашиваю… Но вы наверняка думали об этом… У Меира есть… была любовница?

— А кто же его убил, если не она? — удивилась сиделка. — Наверное, они поругались, не знаю…

— Во дворе довольно яркие фонари, — раздумчиво произнес стажер. — Этого освещения было достаточно, чтобы разглядеть черты лица женщины, которая ударила Меира?

— Вполне достаточно! — отрезала Егудит. — Поднимитесь в спальню и убедитесь сами. Сержант меня уже спрашивал об этом.

— Вполне достаточно, — подтвердил сержант Фельдман. — До того, как зажгли прожектор, я вполне отчетливо видел из окна каждого, кто находился во дворе.

— На работу вас нанимал сам Меир Менаше? Я хочу сказать, он давал объявление в газету или…

— Какое это имеет значение? — раздраженно сказала женщина. — Меня порекомендовал знакомый господина Менаше, прежде я ухаживала за его сестрой.

— Ага, — кивнул Беркович. — Его сестра поправилась?

— Да что вам до того? — удивилась Егудит. — Нет, не поправилась, просто… Ну, от моих услуг отказались, вот и все.

— Вот и все, — раздумчиво повторил стажер. — Ну хорошо, у меня больше вопросов нет. Господин сержант, — обратился он к Фельдману, — я могу подняться наверх, в спальню?

— Наверное, — пожал плечами сержант, — вы ведь мне не подчиняетесь. Спросите у Горелика.

— Непременно, — сказал Беркович и направился к лестнице, которая вела на второй этаж. Несколько минут спустя он спустился в салон в состоянии глубокой задумчивости, сделал несколько звонков по телефону и уселся в кресло перед входной дверью, будто ничто происходившее его больше не интересовало. В кухне Фельдман продолжал о чем-то говорить с сиделкой и, похоже, даже пытался с ней заигрывать, судя по доносившимся из-за полуоткрытой двери смешкам. Со двора раздавались крики, громкий разговор, среди всех голосов выделялся своими начальственными интонациями баритон сержанта Горелика. Потом прожектор погас, стажер услышал звук мотора и сделал вывод, что эксперты, закончив работу, уехали. Он сложил руки на груди и стал ждать появления Горелика.

Судя по всему, тот был доволен результатом расследования.

— Вы еще здесь, стажер? — спросил он, входя в салон. — Я вас не видел и решил, что вы уехали, не дождавшись результата.