Песах Амнуэль - Расследования Берковича 1 [сборник]

— Прошу всех не вставать со своих мест, — сказал Беркович, — пока я не сниму предварительных показаний. Надеюсь, это не отнимет много времени.

— Мне нужно в Эйлат, — нервно сказал господин с первого ряда. — У меня важная встреча…

— Вы сможете продолжить полет после того, как будут завершены формальности, — сухо сказал Беркович. Похоже, этот бухгалтер не вполне отдавал отчет в том, что позади него сидит убитый человек. И уж тем более он не задумывался над тем, что убийца вполне определенно находится в этом же салоне.

Эксперт завершил работу по фиксации отпечатков, покачал головой в ответ на красноречивый взгляд Берковича, и начал сворачивать свое оборудование.

— Тело можно унести, — сказал Лидский на ухо стажеру. — Я поеду с ним в анатомичку. Могу пока сказать, что удар был нанесен сверху вниз правой рукой.

Оставшись в салоне с пятью пассажирами, один из которых был убийцей, Беркович задумался. У него было не так уж много времени для того, чтобы из пяти подозреваемых оставить одного и объявить ему о задержании. Час-другой, и придется отпустить всех. Конечно, их вызовут в полицию для дачи показаний, но ведь убийца вполне сможет скрыться… Была еще одна мысль: по сути, это первое дело, которое он ведет сам, здесь нет ни инспектора с его ироничным взглядом, ни сержанта Горелика с его ухмылками. И если он сейчас отпустит убийцу, и тот скроется…

Между прочим, почему он все время думает о пяти подозреваемых? Вот первая ошибка: убийцей могла оказаться и стюардесса. И даже с большей вероятностью, чем кто-либо из пассажиров. На нее не обращают внимания, когда она передвигается по салону, она скорее, чем кто-то другой, может наклониться над сидящим в кресле человеком и…

А пилот? Почему нужно сбрасывать со счета пилота и бортинженера, кстати, тоже? Они могли на минуту покинуть кабину — почему нет?

Для убийства нужен мотив. У кого-то он был, это несомненно, но начинать нужно было не с поиска мотива, Беркович ничего не знал ни о ком из восьми человек, находившихся на борту самолета. Сейчас важно понять — как это было сделано?

С кого начать? С господина в переднем кресле? Если он не убийца, то прока от него будет немного, он вперился в свои бумаги, будто ими для него ограничивалась Вселенная. Женщина в последнем ряду? Нет, у нее такой испуганный вид, что она будет, скорее всего, говорить чепуху и придумывать детали. Мужчина в том же ряду? Пожалуй, это самый надежный свидетель, если он, конечно, не убивал сам. Нужно начать с него — а влюбленную парочку оставить напоследок.

Беркович втиснулся в кресло рядом с пассажиром в последнем ряду и, положив на откинутый столик бланк допроса, спросил:

— Ваше имя, возраст, профессия?

— Ицхак Гудман, сорок три, работник электрической компании.

Хороший ответ, четкий, — подумал Беркович. — Вот уж действительно, не внешность определяет человека.

— Вы можете вспомнить, — продолжал он, — кто из пассажиров вставал со своих мест во время полета? Может, вы видели, что кто-то наклонялся над вторым рядом?

— Я все время об этом думаю, — задумчиво сказал Гудман, — с того момента, как пилот сказал… Могу вспомнить только, что стюардесса дважды проходила из конца в конец — разносила напитки. Этот человек… ну, которого убили… он не пил, это я точно помню, девушка спросила его, он отказался. Эта женщина, — Гудман скосил глаза в сторону пассажирки, сидевшей у противоположного окна, — вставала один раз и проходила в туалет, это у кабины пилотов, она могла, наверное… Но я не видел — наклонялась она или прошла мимо… Нет, не помню.

— А молодые люди? — спросил Беркович.

— Н…нет. По-моему они так и сидели с самого начала. Но точно не скажу.

— Бухгалтер с первого ряда?

— Он вставал, да, это было почти сразу после взлета, он хотел пройти в туалет, но стюардесса попросила его сесть, потому что набор высоты еще не закончился.

— Ясно. А потом? Если он действительно хотел в туалет…

— Нет, он больше не вставал. Хотя я могу и ошибиться, первый ряд отсюда почти не виден.

— Последний вопрос: вставали ли вы сами?

— Понимаю… Да, вставал, но я не проходил к первым рядам, я просто хотел посмотреть в то, противоположное окно. Там были Иудейские горы, очень красиво, а из моего окна было видно море…

— Спасибо, — сказал Беркович, — прочитайте и подпишитесь здесь, пожалуйста…

Вряд ли он обманывает, — думал стажер, — ведь его легко уличить, достаточно женщине сказать, что он не наклонялся в ее сторону… И молодые люди могли видеть, если он проходил вперед… Скорее всего, Гудмана нужно исключить из списка подозреваемых. Во всяком случае — на время.

Беркович поднялся и прошел к первому ряду. Бухгалтер, как стажер про себя называл этого человека, сидел, по-прежнему уткнувшись в бумаги и что-то писал аккуратным почерком. Когда Беркович сел рядом, пассажир сложил листы и сказал:

— Вряд ли я смогу помочь, он ведь сидел сзади, и я, к тому же, занимался делами…

— Ваша фамилия, пожалуйста, возраст, профессия.

— Арнольд Стессель, пятьдесят три года, архитектор.

— А я думал, что вы бухгалтер, — вырвалось у Берковича.

Стессель усмехнулся.

— Похож, да? Меня многие принимают почему-то за счетного работника. Нет, я проектирую виллы и сейчас как раз составлял контракт, который хочу заключить с одним из подрядчиков в Эйлате.

— Вы занимались этим контрактом с момента взлета? — спросил Беркович, с любопытством разглядывая исписанные листы.

— Да, — подтвердил Стессель.

— И ничего не слышали за спиной? Он ведь должен был хотя бы вскрикнуть…

— Нет, — покачал головой Стессель. — Впрочем, — добавил он с извиняющейся улыбкой, — я так сосредоточился, что… В такие минуты я не обращаю внимания на окружающее.

— И весь этот длинный текст вы написали в полете? — с уважением спросил Беркович. — Я, например, в самолете, особенно когда взлет, могу только смотреть в окно, меня мутит…

— Нет, — улыбнулся Стессель, — я спокойно переношу полеты.

— Понятно, — протянул Беркович и встал. Черт, — подумал он, — неужели все так просто? Стажер прошел в конец салона, к двери, у которой дежурил знакомый ему полицейский.

— Иди-ка со мной, Мошик, — сказал Беркович. — Ты сильнее меня, я могу его не удержать. Достань наручники и нацепи их… Эй, вы что, господин Стессель? Здесь всего одна дверь!..

Полчаса спустя стажер сидел напротив инспектора Хутиэли и пил обжигающий черный кофе, приготовленный лично инспектором. Допрос Стесселя еще предстоял и признание еще не было получено, но обоим было ясно, что убил именно архитектор. Привстал, обернулся, быстрым движением всадил стилет и опустился на свое место. Вряд ли кто-нибудь обратил внимание на это быстрое движение.