Владимир Колычев - Круче, чем оружие

– Поехали! Поставим чувака на счетчик! – поднялся и Гонщик.

Но уехать Сафрон не смог. Кабинет вдруг наполнился ментами. А перед глазами мелькнула физиономия Кручи. Сафрон ударил его головой, но пробил пустоту. Потеряв равновесие, рухнул на пол и тут же оказался в наручниках.

Вчера Сафрон лыка не вязал. К тому же по закону Степан не имел права допрашивать его ночью. Но эксперт с ним поработал – обследовал одежду, кожные покровы. А допрос перенесли на утро. Степан зашел к нему прямо в камеру, вылил на него ведро холодной воды. Сафрон подорвался, как ужаленный, вскочил, дернулся, раскидывая по сторонам руки. Но быстро сообразил, где находится, и обмяк.

– Я тебе не помешал?.. – спросил Степан.

– Да иди ты!

– Что ты там с Леной Ягодиной сделал?

– С Ягодиной?

– Не знаешь такую?

Сафроновская братва вчера ужралась в хлам, на Степана даже никто не обратил внимания. А подоспел он как раз в тот момент, когда бандиты собиралась ехать к Ягодину – за данью.

– Нет.

– А ехать куда вчера собирались?

– Не помню. – Сафрон приложил к виску ладонь, давая понять, что голова отказывается разговаривать с ним.

– А Олега Яслина знаешь?

– Нет.

– Его еще Ясликом зовут?

– Ну, про Яслика слышал.

– А про Пашу Ключникова?

– Слышь, старлей, не грузи. Башка трещит. Ничего не соображает.

– Так я еще воды принесу. – Степан кивнул на пустое ведро. – Там у нас колонка во дворе, водичка там целебная. Не веришь?

– Ну, слышал я про Ключникова.

– И слышал, и дрался… Он, говорят, Сантика убил, да?

Следствие по делу Александра Иванова зашло в тупик. Свидетели, может, и были, но никто ничего говорить не хотел. Да и Кузовиков что-то не очень настаивал на результатах… Но вчера ситуация прояснилась. Раненый Ключников проговорился.

– Кто убил Сантика? – как-то не очень убедительно возмутился Сафрон.

– А кто убил Ключникова?

– Я откуда знаю? Эй, а что, Ключникова убили?

– Где ты был вчера в районе девяти вечера?

– Где?.. Ну, в кабаке… Откуда ты меня вытащил, там и был.

– Кто тебя там видел?

– Все видели.

– Все свои?

– Ну, буфетчица там была. Сонька, – Сафрон с нарочитым восторгом показал руками размер ее бюста. – Я в сортир ходил… Да не убивал я Ключника!

– Может, и не убивал, но ты мог организовать убийство. Убили не только Ключникова. Олега Яслина убили той же рукой.

Степан и хотел сгустить краски, но дальше было некуда. Яслин действительно погиб, и здесь он не преувеличивал. А жаль. Ему очень нужен был Яслин. Если, конечно, он действительно видел девушку в машине Кокошина.

– Да нет! – Судя по виду Сафрона, он окончательно протрезвел.

– Это ведь не просто убийство. Это месть за Сантика.

– Не знаю. – Сафрон рассеянно глянул на зарешеченное окно.

– Ключников успел сказать несколько слов. Он назвал твое имя. И сказал, что убивали его за Сантика.

– Кто убивал?

– Он назвал твое имя.

– Он так и сказал, что это я его ударил?

– Он назвал твое имя, – продолжал увиливать Степан.

– Я требую адвоката!

– Требуй, я разрешаю.

– А в заблуждение меня вводить не надо!

– Кто тебя вводит в заблуждение?

– Ключников видел, как я его ударил?

Степан промолчал. Нельзя раскрывать карты, Сафрон сам должен все рассказать.

– Не надо со мной так! Я свои права знаю! Я требую адвоката! – Сафрон скрестил руки на груди.

– Тебе еще не предъявили обвинение.

– Вот как предъявят, так и поговорим. Со следователем. А с тобой мне говорить не о чем!

– Я ведь по-хорошему хотел.

– А что ты можешь сделать мне по-плохому? – ухмыльнулся Сафрон.

– Ну, что такое пресс-хата ты знаешь, – грубо намекнул Степан.

Но Сафрона это лишь еще больше распалило.

– А ты знаешь, что с Ягодиной было?

– А что с Ягодиной было? – нахмурился Степан.

– Ну-у, ходят слухи…

– Скатов?

– Ну а кто у нас тут главный беспредельщик?

– Не знаю. Конкурс уже объявлен. С твоим участием. Ты, видимо, решил повторить его подвиг. Куда ты там вчера собирался? К Ягодину?

– Никто никуда… Не было ничего такого.

– Я все слышал. И видел.

– Никто никуда не поехал.

– Мало тебе Ключникова и Яслина, еще и Ягодина подавай?

– А может, у меня любовь с Леной? – скривился Сафрон.

– Красавица и урод? – хмыкнул Степан.

– Ты за базаром следи! – зло зыркнул на него Сафрон.

– А ты с меня спроси. Руки у тебя развязаны.

– Ага, счас! Знаю я вас, – буркнул Сафрон. – Налетите с демократизаторами…

– Будут тебе демократизаторы. Кожаные. Если не скажешь, кто Яслина убил.

– Без адвоката и слова не скажу!

– Ну, смотри, – полыхнул взглядом Степан.

Так ему захотелось сбить бандита с ног. Но бить он не стал. Сейчас это действие выглядело бы как акт отчаяния, признак бессилия. А он не мог позволить себе опуститься до этого.

– Да я-то смотрю! И все вижу! Подставляете вы меня! Скат сам своих пацанов грохнул, а на меня валит.

– Зачем ему своих пацанов валить? – не понял Степан.

– Я же говорю, что вы тут все за него! И против меня!

– Кто все?

– Ну, вы же не просто так на Ската наехали. Начальник ваш договорился с ним.

– Начальник?

– Кузовиков.

– Кузовиков договорился со Скатом?

– Наехал на него с ОМОНом, ткнул носом в грязь, а потом условие поставил. Только не говори, что ты не знаешь.

– Про ОМОН знаю… – в раздумье проговорил Степан.

Сафрон мог и соврать. Но ведь ОМОН на самом деле был. И Кузовиков куда-то с этой группой выезжал. Неужели действительно был сговор со Скатом?

Большая война начинается с большой мобилизации. Скат собрал братву на пустыре, с которой был виден жилой массив как своего родного «четвертого» микрорайона, так и вражеского «второго». И еще отсюда было видно место, где вчера вечером погибли пацаны.

– Это война, пацаны. Это большая война, – не без пафоса объявил он.

Бойцов у него много, целых два десятка. И все они здесь. Есть еще и сочувствующие, но этих Скат оставляет в запасе. Эти пусть сидят дома. А бойцов он переводит в авральный режим. Все должны быть вместе, все должны быть на стреме.

Если убийство Кокоши можно было считать провокацией, то гибель Яслика – это война. Да и Ключник в тяжелом состоянии, может, и не выкарабкается.

– Так никто и не говорит, – подал голос Жук.

Скат выразительно посмотрел на него и, выдержав паузу, произнес:

– Мы теперь должны все держаться вместе.

– А стволы? – снова выделился Жук.

– Будут стволы. Но стрелять не будем… Будем бить. Станем отлавливать «двоечников» и бить.

Сколько помнил себя Скат, обитателей «второго» микрорайона называли «двоечниками». Только вот братву с «четверки» «хорошистами» никто не называл. А должны назвать. Если они сдадут экзамен, который навязал им Сафрон.