Дрор Мишани - Скрытая угроза

– А запрет на его выезд из Израиля получен? Если нет, так, может, стоит обратиться в суд? – тихо спросил Зайтуни, и в его голосе выразилось волнение.

Он единственный выглядел и вел себя так, будто расследование нападения на Хаву Коэн – дело его жизни. Для Иланы это было еще одним делом среди прочих, что лежат на ее ответственности, для Маалюля – передышкой в рутине работы с подростками. А Аврааму следовало что-то доказать и себе, и Илане. Но ему казалось, что чем больше он пытается приблизиться к решению, тем больше оно отдаляется от него. А Марьянкино послание отдалило его еще сильней.

Вместо него на вопрос Зайтуни ответила Лим:

– Если понадобится, мы выпустим его в четверг. У нас в распоряжении есть два дня, и я надеюсь, что за это время уже придут результаты из лаборатории и мы сможем доставить подозреваемого на допрос, взять у него отпечатки пальцев и подошв и предъявить ему улики, полученные с места преступления. А главное – я надеюсь, что жертва нападения придет в себя и будет в состоянии сообщить нам, кто на нее напал, или описать его. Конечно, если она его видела.

Лиор что-то поспешно записал в блокноте. Маалюль, закончивший свой завтрак, разгладил ладонью фольгу, в которой лежал бутерброд, сложил ее вчетверо и убрал к себе в сумку.

– Есть еще одно дело, связанное с подозреваемым, которое я со вчерашнего дня пытаюсь разгадать, – продолжил Авраам. – Наше… или, как сказала Илана, мое предположение состоит в том, что в истории с муляжом и в нападении принимали участие женщина и мужчина. В садик с угрозами звонила женщина, и, как нам кажется, Хава Коэн не отправилась бы встречаться с мужчиной, который ей угрожал. Судя по регистрации в пограничной полиции, жена подозреваемого, гражданка Филиппин по имени Дженнифер Салазар, обладательница временного израильского паспорта, выехала из Израиля двенадцатого сентября и не вернулась. Но в этом деле есть что-то неясное. Я запросил большинство авиакомпаний, чьи самолеты летают на Филиппины, и пассажирки по имени Дженнифер Салазар не было ни на одном из рейсов. Ни в этот день, ни в какой-либо другой. Я постараюсь связаться с филиппинской полицией, чтобы выяснить, когда она въехала в страну, если вообще въехала, и числится ли за ней что-нибудь криминальное.

Илана с любопытством взглянула на Авраама. До начала заседания он не успел рассказать ей об этих своих переговорах с авиакомпаниями.

Были ли сомнения Лим связаны только с ее стилем работы? Или все же это была потеря доверия к нему из-за ошибок в прошлом расследовании? В общем-то, идея обзвонить авиакомпании возникла у него из-за слов, которые Илана сказала ему во время поисков Офера Шараби. Когда после начала поисков прошло больше недели, Авраам выдал ей в минуту отчаяния, что, быть может, с Офером ничего и не случилось. Может, он полетел себе в Рио-де-Жанейро и лежит там на пляже? И Илана тогда ответила: «Но ты же знаешь, что он не в Рио-де-Жанейро; во всяком случае, можешь это узнать. Ты проверяешь в пограничной полиции, покинул он пределы Израиля или нет. И если да, проверяешь списки авиакомпаний, летающих в Бразилию, и видишь, был ли он в период начиная со среды на одном из рейсов в Рио-де-Жанейро или в другой промежуточный аэропорт. Он не поднимется на борт с фальшивым паспортом; он не агент «Моссада», а школьник».

Теперь же Илана спросила:

– А что, если она полетела куда-то в другое место?

– Во время допроса подозреваемый заявил, что его супруга улетела на Филиппины поухаживать за больным отцом, – ответил Авраам. – И то же самое он сказал сотруднице турагентства, у которой заказал билеты для себя и своих детей. Но, может, ты и права. Если он соврал насчет поездки, это будет лишним доказательством его причастности к нападению и к тому, что чемодан подложил он, разве не так? Иначе зачем ему врать?

До самого окончания заседания он не думал о Марьянке и только два раза проверил под столом, нет ли на сотовом каких сообщений. Лим продолжала упорствовать в том, что Сара – не единственное направление для расследования, и Аврааму не хотелось настаивать. Они с Иланой выпили еще по стакану кофе, и в половине одиннадцатого между ними были распределены обязанности. Зайтуни начальница велела продолжить расследование нападения, расценивая его как грабеж. Он должен был проверить связь с другими сходными случаями, произошедшими в последние месяцы в этом районе, и снова допросить суданцев, обнаруживших Хаву Коэн в канаве, а также постоянно проверять, не воспользовался ли кто ее кредитными карточками. Еще надо будет узнать, что с ее мобильником, не говорил ли по нему кто-то и не пытались ли его продать. Маалюлю вменялось в обязанности заняться работниками детсада и родителями. Он должен был проверить подозрение, что Хава Коэн физически наказывала детей, и выяснить, не было ли и у других родителей мотива отомстить воспитательнице. А Аврааму предстояло продолжить тихую слежку за Хаимом Сарой и его женой. С предыдущего вечера, после того, как приобрел билеты на самолет, Сара не выходил из квартиры на улице Аронович и не звонил по телефону.

– А самое главное – скрестим на удачу пальцы и пожелаем, чтобы потерпевшая пришла в себя и облегчила нам жизнь, – закончила свою речь Илана. – Если этого все еще не произойдет, встретимся здесь в четверг утром и подумаем, как мы приведем сюда Сару до его отлета.

Маалюль снова попросил слова. Обращаясь к Аврааму, он сказал:

– Ави, перед тем, как начать, хочу тебя послушать – объясни, почему ты решил, что это он? Ты ведь в этом уверен, верно? А я полагаюсь на твое чутье.

Неужели снова нужно объяснять? Авраам не сомневался из-за телефонного звонка, а также мотива и авиабилетов. Из-за этой странной истории с поездкой. И были еще дополнительные причины, которые он сумел объяснить самому себе лишь задним числом, когда расследование уже закончилось. Пока он говорил, Илана изучала выражение лица и удивленные глаза Элиягу. Это его не убедило, и она спросила почему.

– Я бы поверил, если б нападение было спонтанным, – сказал Маалюль. – Например, в детсаду или сразу после его закрытия. Но если есть связь между чемоданом и нападением, то здесь ясно вырисовывается преступный план – сперва фальшивая бомба, за этим – звонок с угрозами и, наконец, ночная встреча в безлюдном месте. Все это указывает на криминальную задумку, а не на хулиганский поступок, вызванный потерей контроля над собой. Мне трудно представить себе, чтобы пятидесятисемилетний человек без криминального прошлого был способен на такие спланированные заранее действия. Люди его типа совершают преступления без продуманного плана и иногда непреднамеренно, просто потому, что вышли из себя. С другой стороны, я его не видел и не допрашивал и доверяю Авиному чутью.