Дрор Мишани - Скрытая угроза

Вопрос: Покажите мне, как вы это сделали. Положили ей на лицо?

Ответ: Да. Положил на лицо и надавил руками (задержанный протягивает руки вперед).

Вопрос: И она не сопротивлялась?

Ответ: Нет. Она пробовала ухватиться руками и лягалась ногами в кровати, но через некоторое время перестала. Я долго держал подушку на ее лице.

Вопрос: С тех пор эту подушку стирали?

Ответ: Нет.

Детей, которых он так хотел спасти, Авраам увидел еще раз во время службы в церкви Святого Петра, через неделю после обнаружения тела их матери. Было пасмурное воскресное утро середины октября, и хотя до зимы было еще далеко, за окнами дули сильные ветры, трепавшие верхушки пальм. Инспектор искал глазами сыновей Сары, но не замечал их. На скамьях уже сидели десятки филиппинских женщин, некоторые с детьми. Только поэтому Авраам и пришел. За два дня до этого Гарбо послал ему факс, в котором сообщал о предстоящей службе за упокой души Дженнифер Салазар и о том, что сестра убитой специально приедет из Берлина, а также о том, что там будет и представитель филиппинского посольства в Израиле, который, как показалось Аврааму, ждет, что и он примет в ней участие. Инспектор не стал рассказывать никому в полиции, что собирается туда пойти. Он сел сзади на скамью и стал ждать.

Взошедший на амвон американский священник выглядел как хиппи, вернувшийся в шестидесятых с вьетнамской войны и ушедший в религию, – копна седых волос и длинная борода. Вначале он сказал, что посвящает свою проповедь Дженнифер Салазар, любимой убиенной дочери общины, но больше не вспоминал о ней и произнес проповедь, которая вся была посвящена чудесам. Он пытался убедить своих прихожан, что даже если в обычной жизни им не пришлось встретиться с чудом, это не значит, что чудеса не происходят постоянно, и если они продолжат преданно верить, то однажды удостоверятся в существовании чудес собственными глазами.

Каждое покашливание Авраама отдавалось громом под сводами церкви.

Вокруг в темном пространстве мигали оранжевые светильники, а с витражей на него глядели разноцветные фигуры.

Он был уверен, что кто-нибудь произнесет в память о Дженнифер несколько слов, но этого не случилось.

Знала ли какая-нибудь из сидящих здесь прихожанок Дженнифер Салазар? Видел ли ее священник, когда она порой в одиночку приходила сюда по воскресеньям – как сообщил ему Сара на одном из допросов? Следуя какому-то скрытому знаку, прихожане время от времени вставали со своих мест, и Авраам, чтобы не выделяться, вставал вместе с ними, но когда они преклоняли колена на своих деревянных скамьях, он продолжал сидеть. Высокая филиппинка пошла по рядам с обитой тканью плетеной корзиной в руках, и люди стали класть в нее монеты и ассигнации, но Авраам постарался избежать ее взгляда и кошелька не достал. Веры ни в какого бога у него не было, и все же в голове мелькнула мысль, что за это посещение церкви он еще расплатится. А детей Дженнифер Авраам увидел лишь после окончания службы. Священник прошел к первой скамье и стал пожимать руки молящимся, и тут инспектор заметил старшего мальчика, одетого в праздничную рубашку, и его младшего брата, а рядом с ними – женщину с длинными черными волосами. Его пробрала дрожь. Со скамьи, на которой он сидел, она выглядела такой похожей на ту молодую женщину со старой фотографии! Священник остановился возле детей и положил руку на голову младшего, будто благословляя его, а потом наклонился, чтобы что-то шепнуть ему на ухо – может быть, слова утешения. Авраам вспомнил, что несколько дней назад он подумал, что этих мальчиков надо бы усыновить и самому их вырастить, но это была дурацкая идея – она пришла ему в голову из-за одного романа, который он когда-то читал.

Инспектор по-английски представился сестре Дженнифер, которая вблизи уже не так походила на убитую – лицо у нее было более узкое и тонкое, – и сказал ей, что у полиции имеются вещи ее сестры и она может их забрать. Женщина поблагодарила его и спросила, какие именно вещи. В основном одежда и украшения, которые были в чемодане, ответил ей полицейский. И еще кое-какие документы и фотографии, найденные в квартире. И потом письма, которые она писала Дженнифер и, конечно, захочет вернуть себе.

Но сестра убитой с изумлением посмотрела на него и сказала:

– Я никогда не писала Дженнифер писем. Мы не поддерживали контакта с тех пор, как я уехала в Германию.

Инспектор показал ей найденную в сумке фотографию мужчины, но она не захотела ее брать, потому что это была фотография не их с Дженнифер отца, как решил Маалюль, а первого мужа погибшей, Джулиуса Андреды, «мужчины, который разбил ее сердце», как сказала ее сестра.

Во время этого разговора Эзер стоял возле них и не выпускал руки младшего брата, словно последнее наставление отца, то, что было произнесено в следственной камере, все еще эхом отдавалось в его ушах.

Авраам спустился по узким проулкам к старому порту и присел возле рыбака, который складывал в сеть мертвых рыбешек, плававших с открытыми глазами на мелководье у лодочного причала. Может, от сознания того, что дети живы, в нем поднялось чувство удовлетворенности, хотя он все еще ощущал, что история эта ясна не до конца. Инспектор признался в этом одной только Илане, а в одну из ночей, снова не в силах заснуть, он поехал на улицу Лавон с карманным фонариком и обшарил весь двор, в который подбросили чемодан с муляжом взрывного устройства, – как будто там можно было что-то найти спустя столько дней.

Из-за сильного ветра и волн, разбивающихся у лодочного причала, ботинки и манжеты его брюк совершенно вымокли, и он вернулся в участок.

Интерес СМИ к делу Дженнифер Салазар был недолгим и поверхностным. Сообщения об убийстве и о планировании убийства детей в Маниле были напечатаны в большинстве дневных газет на последних страницах, и в одном из них упоминалось имя Авраама. В тот же день у него взяли по телефону интервью для канала радио «Голос Израиля», но через две минуты после начала беседы ее прервали ради сообщения об уничтожении одного из ведущих боевиков ХАМАС в Газе. Инспектор не успел даже произнести имя убитой. Он сидел в своем кабинете у телефона и ждал, поскольку ведущая программы пообещала вернуться к нему, но этого не случилось.

И жизнь полетела дальше.

Адвокатесса Сары предложила оформить соглашение о признании вины, по которому тот сознается в убийстве жены, а прокуратура за это снимет с него беспочвенное обвинение в попытке убийства детей. Она даже намекнула, что полиция виновна в исчезновении письма, которое Хаим спрятал в чемодане, – письма, которое должно было подтвердить его версию о целях поездки. Но Авраам категорически отверг это, и никто не воспротивился мнению следователя, который сумел раскрыть это дело: его расследование показало, что план поездки зародился в мозгу у Сары после того, как его сын намекнул на то, что увидел в ночь убийства. А тот факт, что Хаим купил обратные билеты и для жены, и для детей, только доказывал, что он действовал по одному и тому же лекалу. Мать Сары, учитывая ее возраст, было решено к суду не привлекать.