Дрор Мишани - Скрытая угроза

– Ави, я не понимаю, что ты пытаешься понять.

– Я пытаюсь понять, почему он сделал то, что сделал, – сказал инспектор, и пока он говорил, в голове у него закопошились новые вопросы. – Ты понимаешь, он объяснил, что любит ее. Что иногда даже тоскует по ней, но что у него не было выхода, потому что она ненавидела детей с первой минуты их рождения и что не хотела их. Это тебе что-то объясняет?

– Это не то, чего ты хочешь, Ави. Ты пытаешься поставить под сомнение собственные выводы.

– Нет, Илана. Я знаю, мы схватили истинного преступника. И схватили вовремя. Я только пытаюсь понять его. Сара мог бы сослаться, скажем, на то, что убил ее во сне, но он решил признаться в преднамеренном убийстве и захотел объяснить своим детям, почему поступил именно так. А сейчас он пытается убедить меня в том, что собирался взять их на Филиппины, чтобы разыграть некую сцену разлуки. Я и ее не понимаю. Не могу сообразить, что за человек она была. Если то, что он о ней говорит, – правда, зачем она вообще вышла за него замуж? Зачем родила ему детей?

Если б Авраам не потерял старую фотокарточку Дженнифер, посланную ему Гарбо, он положил бы ее на стол и попросил бы Лим вглядеться в это широкое молодое лицо, так похожее на лицо старшего сына этой женщины. Илана разговаривала с ним, как делала это всегда, как будто между ними ничего не произошло только что – и как будто ничего и не произойдет через несколько минут.

– Но это уже не твоя миссия, Ави, – заметила она. – Твоя миссия – понять, что произошло, а не почему. И подтвердить это наличием вещественных доказательств. И это именно то, что ты и сделал. Сара убил свою жену. И собирался убить своих детей, поскольку один из них был свидетелем убийства матери. Могут быть тысячи причин для слов, которые произнес его рот во время допроса после свершившегося факта, и ты это знаешь. Может случиться, он скажет, что убил жену ради детей, ибо пытается убедить тебя в том, что не собирался и пальцем их тронуть. Ведь так? Он готов признаться в убийстве жены лишь для того, чтобы избежать обвинения в попытке навредить детям, – все очень просто.

Авраам об этом не подумал, но Сара не казался ему до такой степени изощренным злодеем. Может, он ошибался?

Уже когда инспектор в первый раз допрашивал Хаима по поводу подброшенного к детсаду чемодана, его насторожило расхождение между куцыми, короткими ответами этого человека на вопросы о том случае – и подробным, продуманным рассказом о его стычке с воспитательницей. В последнюю ночь Сара тоже все больше молчал, и казалось, он больше в жизни рта не раскроет, пока после встречи с детьми он вдруг не заговорил тихим голосом про свою жену, как будто читая с листка бумаги. А еще настойчиво продолжал отрицать, что собирался прикончить детей. Но его объяснение по поводу поездки в Манилу выглядело нелепым и неубедительным: Хаим уверял, что хотел взять туда сыновей, чтобы устроить им расставание с мамой и убедить их в том, что она их не любила. И он настаивал на том, что в его чемодане есть письмо, доказывающее, что именно это он и собирался осуществить своей поездкой. Тем не менее этого воображаемого письма не было.

Авраам молчал, и Илана спросила:

– Ты понял, что имел в виду мальчик, когда говорил про первого папу?

Инспектор не знал, к чему она клонит.

– Думаю, да, – ответил он.

– Да? И что же?

– Что он видел Сару с телом его матери. Но принять это для него невыносимо.

– Уверен?

В этом Авраам не сомневался.

– О’кей. И ты понимаешь, зачем делаешь все то, что делаешь? – задала Лим новый вопрос.

– Вроде бы да.

– Точно? Понимаешь, почему решил стать полицейским следователем? Или почему тебе так трудно оклематься после этой истории с Офером Шараби? Или почему у нас с тобой в последнее время что-то не клеится?

Авраам закрыл глаза, а когда открыл их, он все так же ничего не замечал.

– У нас что-то не клеится? – спросил он.

Они больше не говорили про Сару, потому что времени было мало, и Илана попросила Авраама показать материалы второго дела.

– Здесь-то ты понимаешь, что произошло и почему? – спросила она, и инспектор, улыбнувшись, сказал, что понимает.

– Иланит Хадад, когда работала в садике, рассказала Узану, что Хава Коэн издевается над детишками, – объяснил он. – С этого все и началось. Узан решил, что на этом можно наварить бабок. Иланит по его указанию сняла на мобильник несколько таких сцен и попыталась шантажировать воспиталку, но Коэн не испугалась и уволила ее. Узан взбесился и решил подусилить шантаж. Потому-то Хава ничего нам не рассказала. Она с самого начала знала, кто подбросил к садику чемодан и кто звонил ей, – как я сразу и догадался. Но она была уверена, что справится с ними сама, и не хотела рисковать – боялась, что мы узнаем об издевательствах над детьми. Коэн взяла на встречу диктофон – видимо, чтобы записать их слова про то, что это они подкинули чемодан. А Узан этот диктофон обнаружил и набросился на нее. Не знаю, собирался ли он ее убить…

– И, насколько я понимаю, Ходад призналась, правда? И дело, в общем-то, закрыто, – сказала Илана.

– Покамест нет. Есть кое-что еще. Я хочу, чтобы ты разрешила мне открыть дело против Хавы Коэн – по поводу ее издевательств над детьми в детсаду. Иланит Хадад передаст нам снимки, которые сделала, и найдется по крайней мере несколько родителей, которым есть что рассказать.

Авраам подумал о младшем сыне Сары и о том, что отец рассказал ему про тот день, когда он убил свою жену. О том, как два эти дела переплелись столь хитрыми путями, которых инспектор и не предвидел.

– А не стоит подождать, пока она не выйдет из больницы? – спросила Лим.

Инспектор покачал головой.

– Ждать мы не будем.

Только когда их встреча подошла к концу, Илана встала с места, открыла окно, выходящее на улицу Саламе, поставила на стол пепельницу и спросила Авраама, как это он до сих пор не закурил и не хочет ли он чашечку кофе. Инспектор поджег сигарету, и Лим снова заговорила:

– Я собиралась сказать тебе кое-что еще, уже давно собиралась, хотя, взможно, ты уже и знаешь…

До того мгновения, как Лим все ему рассказала, Авраам был уверен: она хочет сообщить, что разводится с мужем. Из-за странного электронного адреса, с которого она послала ему отчет о предыдущем расследовании. И из-за исчезновения с ее письменного стола семейной фотографии. А главное, из-за ее предположения, что Дженнифер Салазар солгала Саре и сбежала из Израиля с любовником. Но все это Авраам думал до того, как обнаружилась правда. До последней минуты он не сомневался, что Илана собирается сказать о разводе.

– Это моя последняя неделя в полиции, – сказала Лим. – Или пока что последняя неделя.