Хидео Ёкояма - 64

Обойдя их, он шагнул в коридор. Как только он переступил порог, Сува схватил его за руку:

– Миками-сан, в последний раз прошу! Повремените с ответом! Если вы все им скажете, вы потеряете работу.

– Постараюсь, чтобы этого не произошло.

– Какая разница? Все будет кончено. – Сува не выпускал его. – Я… если можно, мне бы хотелось и дальше работать у вас под началом.

В коридоре было совершенно тихо.

Миками медленно отвел в сторону руку Сувы.

– Если вы в самом деле этого хотите, должны понимать, что я должен довести дело до конца!

Сува покорно склонил голову. Микумо закрыла лицо руками.

Курамаэ нависал сзади, как призрак. Миками подошел к двери пресс-центра.

– Оставайтесь здесь, – велел он Суве, кладя руку ему на грудь.

– Но…

– Считайте, что вы в резерве. Будь вы на моем месте, вы попросили бы меня о том же.

Когда он вошел, все репортеры дружно встали со своих мест и выжидательно посмотрели на него. Они напоминали оркестрантов, которые ждут первого взмаха дирижерской палочки.

– Я намерен сделать объявление. – Репортеры открыли записные книжки. – Виновницу ДТП в Оито зовут Ханако Кикуниси. Ха-на-ко Ки-ку-ни-си. Ей тридцать два года. Проживает по адресу: один-пятнадцать-три, улица Саяма, Оито.

В ответ послышалось скрипение ручек. Через несколько секунд все всё записали и вскинули взгляды на него. Настал миг их победы. Они добились своего! Им удалось узнать имя и адрес виновницы ДТП. Однако они не ликовали. Все остыли и успокоились. Миками показалось, что спокоен даже Акикава.

– Могу сообщить вам еще кое-что, – продолжал Миками, мысленно подбираясь. – Ханако Кикуниси – дочь Такудзо Като, председателя «Кинг цемент».

Вначале все недоуменно молчали. Постепенно до них начало доходить…

– Като из «Кинг цемент»… Разве он не?..

– Он ведь в комитете общественной безопасности!

Все зашумели:

– Вы поэтому скрывали, кто она такая?

– Решать предоставляю вам.

– Что?!

Несколько репортеров повскакивали с мест.

– Вы, должно быть, шутите! Неужели у вас все настолько прогнило?

Уцуки, Усияма и Суду по очереди выкрикивали язвительные замечания.

– То, что она – дочь члена комитета общественной безопасности, в данном случае не столь важно, – продолжал Миками, стараясь отвлечься от шума. – Факт остается фактом: Ханако Кикуниси на восьмом месяце беременности. После ДТП она находится в шоковом состоянии. Вот почему я снова прошу вас воздержаться от обнародования ее имени в репортажах о происшествии.

Голос Миками тонул среди недовольных возгласов. Он поймал на себе взгляд Акикавы и не отвел глаза в сторону. Он не понял, какое выражение на лице у Акикавы – гнев или безмятежность.

– У меня еще не все.

Шум утих; репортеры смотрели на него, как стервятники, жаждущие новой жертвы.

– Пострадавший, Риёдзи Мэйкава, скончался в больнице шестого числа, через два дня после происшествия.

– Вы и это тоже скрывали от нас?

– Решайте сами.

На сей раз новых криков не последовало. Напряжение в пресс-центре немного спало.

– Это уже не шутки, – сказал кто-то.

Через несколько секунд на лицах всех репортеров появилось ошеломленное и недоверчивое выражение. Те, кто стоял, с шумом принялись рассаживаться по местам.

– Значит, вот в чем дело… вот она, правда!

– Черт бы побрал этих полицейских!

Акикава не спеша поднялся. Казалось, он олицетворял воцарившуюся в комнате атмосферу ожидания.

– Как мы и подозревали, вам нельзя доверять. С вами нельзя садиться за стол переговоров. Очень жаль, что приходится это говорить, но это единственный вывод, к какому мы можем прийти.

– Вы как заезженная пластинка, – не удержался Миками. – Сейчас речь идет вовсе не о полиции в целом; и я не призываю вас верить в какие-то абстрактные понятия. Я пришел к вам, отбросив всякое притворство. А теперь вам предстоит решить, можете вы мне доверять или нет.

– Миками, мы не…

– Вам тоже нужно разоружиться. Я пришел к вам как частное лицо, и я не могу вести нормальный разговор с организациями, нематериальными сущностями – «Тоё», «Ёмиури», «Майнити», «Асахи»…

– Хватит с нас на сегодня!

– Я здесь для того, чтобы наладить свою работу. Хотя бы выслушайте меня!

Только Акикава держался по-прежнему вызывающе. Остальные постепенно сдавались; они отворачивались, но слушали его.

– Я вас не узнаю! Вы победили, добились того, чего хотели, добились полной открытости. Почему бы не воспользоваться плодами своей победы? Почему вы с такой готовностью выпускаете победу из рук? Может быть, вы предпочитаете драку? В этом дело? Я хочу добиться вашего доверия; вот почему я сообщил вам все, что можно было сообщить. По-вашему, этого недостаточно? Вы заранее решили, что полиция насквозь прогнила и недостойна вашего доверия. Значит, вы теперь даже руки мне не подадите? Вам так не терпится вернуться к началу и вновь приступить к военным действиям, которые ни к чему хорошему не приведут! Если таков ваш замысел, – что ж, вперед! Вы превращаете то, что происходит между нами, в войну между организациями. Идите и передайте все, что я вам сказал, вашему начальству. Подайте жалобу моему руководству. Не успеете глазом моргнуть, как получите нового директора по связям с прессой. И тогда вы вольны снова затевать войну.

Казалось, в пресс-центре пусто – такая воцарилась тишина. Все словно оцепенели. Одни смотрели в сторону. Другие закрыли глаза. Некоторые закрыли лица руками. Многие задумчиво смотрели куда-то в одну точку: на пол, в записную книжку, на свои руки.

– Вот и все, что я хотел сказать о ДТП в Оито, хотя… – Миками нахмурился. – Хотя есть еще кое-что. – Он достал из прозрачной папки, которую держал в руках, лист бумаги. – Вот что нам стало известно о скончавшемся Риёдзи Мэйкаве. Причиной смерти стало обширное внутреннее кровотечение. Он возвращался домой, выпив пару стаканчиков сётю в соседнем баре. – Миками пробежал глазами содержимое страницы, и ему неожиданно захотелось прочесть все. – Мэйкава родился в Томакомаи, на Хоккайдо. Он из бедной семьи и с трудом окончил начальную школу. Уехал из родного городка в поисках работы, когда ему еще не было двадцати лет. Сорок лет, до выхода на пенсию, проработал на заводе, где изготавливали бобовую пасту. После того едва сводил концы с концами. Восемь лет назад умерла его жена. Детей у них не было. И родственников, которые жили бы поблизости, тоже. Мэйкава жил в маленькой квартирке… – Миками понятия не имел, слушают ли его репортеры, но все же продолжал: – Квартира записана на его имя, земельный участок взят в аренду. Мэйкава увлекался выращиванием овощей в горшках. Он не играл ни в казино, ни на игровых автоматах; единственной роскошью, которую он позволял себе раз в месяц, был поход в бар «Мусаси», где он выпивал пару стаканчиков сётю…