Сара Блэдэль - Забытые

– Но как же это могло случиться? – запинаясь, выговорил он и потряс головой. – Этого не может быть, вы ошибаетесь. Меня же известили тогда, и вещи девочек прислали домой. Да, все их пожитки доставили сюда в нескольких обувных коробках, больше у них ничего и не было.

Эйк разгладил на столе ладонью два листа формата A4 и подвинул их поближе к старику.

– Мне написали, что причиной их смерти было воспаление лёгких, – обеспокоенно продолжал тот, весь как-то обмякнув на стуле. – И вот теперь вы являетесь и рассказываете мне вот это? Я не понимаю, как это может быть!

– Это действительно кажется странным, – согласилась Луиза и попросила его внимательно рассмотреть фотографию. – Я прекрасно понимаю, что прошло уже много лет и что ваша дочь за это время превратилась во взрослую женщину, – добавила она, но всё же спросила, не может ли мёртвая женщина на фотографии быть Лисе Андерсен.

Их с Эйком пожилой собеседник взял копии фото в руки и склонился над ними. По его лицу было видно, как эти снимки подействовали на него. Он с усилием сжал губы, словно пытаясь сдержаться, но потом закивал, не отводя от фотографий изумлённого взгляда.

– Вы узнаёте шрам? – резюмировала Луиза.

– На самом деле, – неуверенно начал Вигго, – я ведь всего один-единственный раз видел свою дочь после того ужасного несчастья, которое изуродовало ей лицо. Так что на шрам я как раз смотрю меньше всего. Ведь я уже и не помню в подробностях, как этот шрам выглядел, – помню только то, что он изуродовал ей лицо с его тонкими чертами. Но прекрасные высокие скулы, которые девочки унаследовали от своей матери – вот их-то я никогда не забуду. И пусть наши близнецы были не такими сообразительными, как другие ребятишки, зато они были красивее их всех, вместе взятых.

И он улыбнулся, будто забыв на мгновение, для чего его просили рассказать о покойной дочери. Но уже в следующий момент он вспомнил об этом. На его лице явно читался переход к этому ужасу от той любви, которая на минуту вспыхнула в его памяти.

Он посмотрел на Луизу с такой печалью в глазах, что она с трудом удержалась, чтобы не отвести взгляд.

– Нет никакого сомнения в том, что это моя девочка, моя Лисеметте, в этом я совершенно уверен, хотя уже прошло столько лет, – кивнул Андерсен. – Но у меня в голове совершенно не укладывается, как могло так получиться?

Старик растерянно покачал головой и провёл ладонью по подбородку.

– Недосмотрел я за своими девочками, – сказал он так тихо, что полицейские едва расслышали его слова. – Я так виноват перед ними…

– Давайте всё-таки вернёмся на несколько лет в прошлое, – попросил его Эйк. – Ваши дочери поступили в Элиселунд, когда им было по три года, и с тех пор вы не поддерживали с ними контакта?

Мужчина сцепил ладони обеих рук и некоторое время поворачивал их то влево, то вправо. Потом он кивнул.

– Мать девочек умерла, когда им было всего пять дней от роду, – начал он, слегка откашлявшись. – Она решила рожать дома, а не в больнице в Кёге. Но мы же тогда не знали, что их будет две!

У Андерсена задрожал было подбородок, но он справился с собой и продолжил:

– Врачи мне потом рассказали, что всё пошло плохо из-за того, что плацента отделилась. Я как раз принес ещё одну подушку, как вдруг у нее отошли воды, зелёные такие… – вспоминал он. – Акушерка была с нами всё это время и старалась нас успокоить, но потом она поняла, что их там две и что их не удастся перевернуть.

Вигго немного помолчал.

– Это она вызвала «Скорую», – проговорил он затем. – Она нам сказала, что не сможет одна справиться с родами, где нужно принять два плода, и оба с тазовым предлежанием. Но пока мы добрались до больницы, прошло слишком много времени. И пока продолжались роды, им всё время не хватало кислорода.

– Так, значит, мозг у них был повреждён при родах? – спросила Луиза.

Андерсен кивнул.

– Это особенно сказалось на Метте, потому что она родилась последней, – сказал он, а потом, несколько раз быстро-быстро сморгнув, добавил, что мать девочек умерла, пока они ещё находились в больнице. – И хотя врачи сразу же сообщили об этом, прошло ещё какое-то время, прежде чем я на самом деле осознал, какие серьёзные повреждения малышки получили при родах.

– Но вам разрешили забрать их домой? – тихим голосом спросила Рик. Она и представить себе не могла, насколько ужасные воспоминания им придётся разбередить.

– Да, после того как мы похоронили их мать, я забрал их домой. Поначалу я получал от муниципалитета всю помощь, которая мне была необходима, а если они начинали плакать, то стоило мне запеть для них, как они успокаивались.

На какое-то мгновение взгляд пожилого мужчины потеплел, но тут же снова погас.

– Но я с трудом успевал ухаживать за ними, – признался он, опустив глаза и глядя в стол – на него нахлынули воспоминания о тяжёлом времени, пережитом им в прошлом. – Ведь я же работал. – Он посмотрел на полицейских, как будто оправдываясь. – Я вынужден был, тут ведь и дом у меня, и хозяйство. И никто мне не помогал. Так что на то, чтобы побыть вместе с девочками, времени у меня оставалось совсем немного, и это я и сам видел, конечно. Поэтому в тот месяц, когда девочкам должно было исполниться три года, меня пригласили в кабинет патронажной сестры, – рассказал он и добавил, что обычно она сама приходила к ним домой.

Затем Андерсен замолчал.

– И после этого девочек у вас забрали, – подсказал Эйк.

– Да, в конце концов так и случилось, – кивнул Вигго и поджал губы: казалось, слова не шли у него с языка. – Мне посоветовали забыть девочек, попробовать начать жизнь заново. В устах патронажной сестры это звучало так просто. Будто так все люди и поступают, если у них родятся не такие, как у всех, дети. Забудь, и всё, и живи дальше как ни в чём не бывало. А мы, мол, о них позаботимся.

Старик вытащил из кармана брюк большой матерчатый носовой платок и прочистил нос.

– Мне совсем не хотелось бросать моих девочек только из-за того, что они требовали больше ухода, чем другие дети, но она рассказала мне о небольшом интернате в Роскилле, где жили двадцать два слабоумных ребёнка, и только троих из них навещали. Остальные девятнадцать никогда не видели своих родителей, и этим она меня убедила в том, что поступать так – в порядке вещей.

– И тогда вы дали согласие на то, чтобы их забрали в Элиселунд, и оборвали с ними контакт? – уточнил Нордстрём.

– Да нет, это не сразу произошло, – продолжил оправдываться Вигго. – Я к ним съездил пару раз, но они так плакали, когда я уходил, что сотрудники интерната попросили меня больше не появляться у них. По их мнению, какая девочкам была польза от моих посещений, если их так расстраивало, что я снова уходил? Им потом очень трудно было девочек успокоить, и ещё там считали, что, если я буду продолжать их навещать, они будут скучать без меня всё больше. – Андерсен немного посидел молча, глядя прямо перед собой невидящим взором. – Конечно, я посылал им подарки на Рождество и ко дню рожденья, но оттуда мне никогда не писали. А когда девочки достигли возраста конфирмации, я послал денег. Я подумал, что, может быть, для них устроят скромный праздник, но не знаю, так ли это было. – Он глубоко вздохнул и покачал головой, как будто до сих пор и сам не мог понять, как это он мог послушаться советов персонала. – Человек, который тогда заведовал этим учреждением, советовал мне завести новую семью, а девочек и их покойную мать оставить в прошлом. Этот человек считал, что поддерживать с ними контакт, никому не приносивший радости, было бессмысленно. Через несколько лет я снова женился, и тогда я опять научился радоваться жизни.