Хейне Баккейд - Завтра я буду скучать по тебе

– Их отличие в том, – продолжаю я, – что большинство убийц несут в себе груз чувства вины из-за содеянного. Совершив преступление, они будут пытаться забыть его, вытеснить из сознания, скрыть. Но есть совершенно особая раса убийц, которые устроены иначе. Они смотрятся в свои преступления, как в зеркало. Они собирают мёртвых, мертвецы – это их трофеи. Шкала, которой измеряются все их достижения. Но ты, Харви, – ты ведь не охотник за трофеем или как?

Харви вяло качает головой, ничего не говоря.

– То, что ты сделал, вызывает у тебя боль. Она меняет тебя, это видно по твоему лицу.

Харви замер, его плечи опустились, а руки, обхватившие гарпун, слегка покачиваются на поверхности воды.

– Ты пока просто сам этого не понял, – продолжаю я увещевать, – потому что ты всё ещё внутри этого смерча, адреналин и шок после всего, через что ты прошёл в последнее время, вскипает у тебя внутри, и тобой управляет паника. Ты нападаешь на всех и вся, если это напоминает тебе о содеянном, потому что ты всё ещё думаешь, что сможешь себя отмыть, избежать встречи с прошлым.

Я осторожно подхожу ближе к Харви, пока говорю, продвигаясь, как по лезвию тончайшего ножа.

– You fucked up [49] Ты облажался (англ.). , – шепчу я. – Мы находимся на морском дне в обломках корабля, который ты заполнил телами мертвых людей. Ты мог бы заполнить все контейнеры до единого скелетами, и этого всё равно не будет достаточно. Оно никогда тебя не отпустит. Отдел по борьбе с терроризмом приехал в город, они будут проверять данные мобильных телефонов, кто с кем говорил и когда. Скоро сюда доберётся маленькая подводная лодка, она будет рыскать по дну и, в конце концов, найдёт корабль.

– Всё ещё наладится, – отвечает он глухо.

– Прекрати молоть чушь и посмотри вокруг! – напираю я и закашливаюсь от холода. Руки трясутся и бьются о поверхность воды, а по телу пробегает дрожь, – ты плаваешь, – я осекаюсь, увидев наконечник стрелы в гарпуне, когда между нами расступается вода, – ты плаваешь здесь, в контейнере на этом корабле на морском дне вместе с трупом, который тащишь за рыболовную леску, и говоришь мне, что, по-твоему, всё снова будет нормально? Что ты, Мерете и ваш мальчишка заживёте, как прежде? Ты в ловушке своих заблуждений, Харви, я это знаю. Я тоже в неё попадался.

– Это ты живёшь заблуждениями, – отвечает Харви холодно и крепче обхватывает гарпун, – если думаешь, что эта сцена закончится по-другому.

Я знаю, что Харви прав. Но всё, что я могу сделать, – это продолжать давить, ходить кругами и продвигаться ближе и ближе, пока я ищу способ до него достучаться.

– Они снова всплывут, эти призраки, – я прекращаю двигаться вперёд, – когда ты будешь один, когда будешь обедать со своей женой или когда будешь укладывать спать сына. Они будут там. Тебе придётся разделить их с теми, кого любишь. С Мерете и сыном.

– Они никогда не узнают.

– Твоя жена видит мёртвых. Это её работа. И ты в эти дела веришь, ты говорил это сам.

Харви несколько раз усиленно моргает.

– Они никогда не узнают, – механически повторяет он.

– А что с сыном? Что, если у него тоже дар? Что, если твои призраки перейдут к нему, когда не получат то, чего хотят, от тебя?

– Ч-что? – Харви пошатывается в воде и разводит руками, чтобы держаться прямо.

– Я видел её, Харви, – говорю я и показываю на серо-чёрный ком из плоти, который висит за его спиной на леске, – Елену. В глазах твоей жены. Я слышал её крики.

Я подобрался к нему ближе чем на метр, и понизил голос:

– Ты что, не понимаешь, – говорю я более мягким тоном, – что я знаю. Я знаю, что тебя ждёт, потому и рассказываю. Чтобы объяснить, что ты из этого не выберешься. Оно уже сидит у тебя внутри и никогда оттуда не уйдёт. Единственное, что ты можешь сделать, – это встретить в упор, признать то, что сделал, и принять на себя ответственность. Для себя, для Мерете. Для твоего сына.

Харви совсем замолчал. Позади него колышется мёртвое тело, оно движется к стене контейнера. Похоже, он размышляет и пытается навести порядок в том хаосе, который творится у него в голове. Проводя допрос, мы пытаемся привести человека к подобной развилке, когда подозреваемый должен сделать выбор: продолжать врать или изменить свои показания и признаться, расстаться с ложью и взять ответственность на себя. Впрочем, я с горечью признаюсь себе, что если результат будет иным, то последствия будут совсем не такими, как обычно, учитывая, что мы на морском дне, а подозреваемый – это человек, который убивал много раз и держит в руках гарпун.

В конце концов, Харви снова поднимает глаза на меня. Я сразу вижу в них, что он принял решение. Харви не собирается признаваться или брать на себя ответственность за что бы то ни было. Он не такой человек.

– Видят Небеса, – шепчет он хрипло и снова поднимает гарпун, – всё, что ты должен был сделать, – это прыгнуть в море.

Я готовлюсь рывком уйти под воду в попытке избежать стрелы, но Харви уже спустил курок. Я чувствую, как стрела проходит сквозь мою руку и вонзается внутрь, промеж рёбер, и меня ударом отбрасывает назад.

– Я просто помогаю тебе сделать то, что ты не сумел сделать сам, – слышу я крики Харви откуда-то из темноты. Боль в груди настолько сильная, что мне хочется кричать, но каждый раз, когда я открываю рот, он наполняется морской водой. Стрела прибила руку к торсу, и я чувствую жгучую боль в подмышке.

– Was that a hit or a miss? [50] Попал или промазал? (англ.)

Я замечаю Харви с другой стороны контейнера. В его руке красная верёвка, которую он тащит за собой.

– Found you [51] Вот ты где! (англ.) ! – торжествует он и натягивает леску. – And that’s a hit! [52] Я попал! (англ.) – восклицает Харви, а потом изо всех сил тянет её.

Я кричу, пока Харви тащит меня к себе. Жгучая боль нарастает в подмышке и охватывает всю грудь целиком. Как будто кто-то вырывает из неё лист плоти. Я поворачиваю голову, пока Харви потягивает меня к себе, и успеваю заметить кончик стрелы, который торчит из задней части подмышки.

Я пытаюсь свободной рукой остановить движение, но это не помогает. Вдруг я вспоминаю, что у меня есть подводный нож, который привязан к бедру, – я пытаюсь его нащупать и одновременно удержать голову над водой.

Мёртвое тело за Харви слегка толкается вперёд, пока Харви подбирается ещё ближе. Он тянет меня к себе, как будто я – рыба.

Харви всего в паре метров, когда я наконец нащупываю ножны. Я пытаюсь вытащить нож, а Харви продолжает натягивать леску, и меня тянет лицом к нему.

Раздирающая боль в груди резко прекращается, когда я наконец достаю нож и разрезаю леску гарпуна. Я с большим трудом гребу свободной рукой и ногами, пока не привожу свое тело в вертикальное положение.