Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

Темная фигура двигалась по квартире неслышно. Вот и спальня матушки Натальи. Неизвестный подошел к ее постели, прислушался к мерному дыханию спящей, потом в темноте еле заметно блеснул металл заточки. Темная рука взметнулась вверх, и глухо прозвучал удар. Кончик заточки сломался, ударившись обо что-то твердое. И мгновенно загорелся свет, с двух сторон подбежали Соколовский и Королев, хватая мужчину за руки и выворачивая их за спину. На постели, сбросив одеяло, сидел Жека. Он стащил с себя бронежилет и отбросил его в сторону. Жарковато в нем, да еще под одеялом.

— Имя? — строго спросил Пряников мужчину, сидящего посреди его кабинета с руками в наручниках.

— Соловьев. Александр Сергеевич.

— Обвиняешься в покушении на убийство. А также в убийстве гадалки Аглаи и ее мужа, Геннадия Попова.

Соловьев только пожал плечами.

— Матушка Наталья дала показания, — добавил Соколовский. — На этот раз по-настоящему.

— Тогда чего вам от меня? — снова пожал плечами Соловьев.

— Что тебе надо было в той квартире? У Аглаи с Поповым?

— Я с Геной на одной зоне два года кантовался, — нехотя сказал Соловьев. — Потом он жить пошел. А я остался там. Вышел. Пожил. Нашел его. Пришел как к человеку. Говорю, давай делиться. Бабу твою даже по ящику показывают! А он меня на хер послал. Вот так. После того, как я на зоне его отмазывал. Даже после того, как баба его померла! До чего жадность человека доводит.

— Почему заточки из серебра? — поинтересовался Соколовский.

— Чтобы вы порадовались. Психа чтобы какого-нибудь искали, — ухмыльнулся своей задумке Соловьев.

— Мы порадовались, — согласился Пряников. — И нашли психа.

Соколовский заглянул в палату. Вика смотрела куда-то в сторону, и он залюбовался ее профилем, странным взглядом. Может, она о нем сейчас думает?

— Привет.

— Привет. — Вика повернула голову к двери.

— Как ты сегодня? — Соколовский вошел и сел у ее кровати на стул.

Вика не успела ответить. В палату вошел Даня, неся перед собой на вытянутых руках ведерко с цветами.

— Вот, лучшей вазы у них тут нет… — начал он, но тут же замолчал, с неудовольствием увидев Соколовского.

— Может, нам уже составить расписание? — усмехнулся Игорь.

— Не смешно, — огрызнулся Даня.

— А я и не смеюсь.

— Ну все. Хватит. Надоело! — Даня прошел к окну и со стуком поставил ведерко на подоконник.

— Даня, — тихо позвала Вика.

— Потому что это цирк какой-то! Мы взрослые люди. Мы что, не в состоянии сказать друг другу правду? — распалялся Даня.

— В состоянии, — подтвердил Соколовский.

— Вот что, — тихо, но очень строго заявила Вика. — Уйдите. Оба.

— Вика…

— Пожалуйста. Вы можете хотя бы дать мне возможность встать на ноги? Неужели я слишком многого прошу?

Соколовский поднялся со стула, постоял, глядя на Вику, потом, кивнув, вышел. Даня чуть помедлил и вышел следом.

Игнатьев сидел в своем офисе, хмуро глядя на стакан и бутылку виски. Вошедший юрист чуть кашлянул, чтобы привлечь внимание шефа.

— Аркадий Викторович, мы проанализировали иски, которые подавал Соколовский. Я имею в виду проблемы с миноритариями.

— Опять Соколовский? — грохнул по столу кулаком Игнатьев. — Я больше не хочу ничего о нем слышать!

— Поверьте, это очень важно! Мы проанализировали иски и заметили, что к ним имела доступ ваша помощница Яна. Которую загадочно убили, и притом рядом с гостиницей, где живет Соколовский.

— Дальше.

— У нашей службы безопасности есть опасение, что она могла передать Соколовскому не только информацию о миноритариях, но и информацию гораздо более щекотливую.

— Могла?! Или передала? — Игнатьев поднял на юриста тяжелый взгляд.

— Мы еще должны проверить.

— Так проверяйте! Какого хрена ты ко мне притащился, если ничего толком не знаешь? Пошел вон!

Подумав в тишине, Игнатьев потянулся к телефону и набрал номер:

— Узнаешь меня? Вот и пришло твое время. Садись в машину и приезжай, куда я сейчас скажу.

Через час Королев сел в машину Игнатьева на пустынной набережной.

— Ну что, Данила? Помнится, я говорил, что у меня найдется для вас дело, — произнес Игнатьев, мрачно глядя в лицо Королеву.

— Было такое.

— Дело нашлось. Хорошо оплачиваемое дело. Справишься?

— Для начала скажите, что от меня нужно.

— Нужно убрать одного человека, — с плохо скрываемым бешенством сказал Игнатьев. — Одного плохого человека.

Он достал из кармана фотографию и протянул Дане. Тот взял фото и повернул так, чтобы свет близкого фонаря осветил лицо. С фотографии на него смотрел Игорь Владимирович Соколовский.

— Номер сбит. — Игнатьев протянул Королеву пистолет. Потом подал пакет, завернутый в полиэтилен: — Здесь аванс.

Даня сидел, глядя на оружие и деньги. Потом молча протянул руку и взял.

— Привет. Можно к тебе? — Катя заглянула в палату.

— Хорошо, что ты приехала. Нам есть что с тобой обсудить, — ответила Вика. — Садись.

— Если честно, то я ненадолго.

— У нас непростой разговор, — сказала Вика.

— Ну… Знаешь, я решила, что пусть как раз будет все просто. Я ведь тоже много думала. Я знаю, что ты и Игорь… Я вижу, как вы относитесь друг к другу. И знаю, как отношусь к нему я, так что… — Катя неловко улыбнулась. — Я решила, что пусть будет, как будет. Как само сложится. Не могу больше ни о чем париться.

— То есть… тебе не важно?

— Наоборот. Мне очень важно. Но… по-моему, сколько бы мы ни старались, мы не можем ни на что повлиять. Все уже как-то решено, мы просто пока этого не понимаем.

В палату вошел врач, кивнул Кате и посмотрел на Вику:

— Здравствуйте, девушки! Как вы, Виктория Сергеевна?

— Я пойду, — поднялась было Катя, но Вика ее остановила:

— Подожди. Мы не договорили.

— Я ненадолго, — улыбнулся врач. — Просто пришел порадовать. Рана чистая. Инфекции нет. И главное, что плод не задет — это особенно радует.

— Плод? — Вика уставилась на врача.

— Да. В смысле… ну… ребенок.

— Какой ребенок? — Ошарашенная, Вика стала приподниматься на кровати.

— Ты беременна? — спросила Катя.

— А вы что? Не знали? — смутился врач. — Ну, значит, я вам вместо одной хорошей новости сразу две принес. Вы общайтесь, а я еще попозже загляну. Все обсудим.

— А какой срок? — спохватилась Вика, когда врач уже открыл дверь.

— Шесть недель минимум.

Врач еще раз ободряюще улыбнулся и вышел. Вика лежала, глядя прямо перед собой, потом повернула голову к Кате и улыбнулась через силу:

— Вот все и сложилось.

Вика сидела на кровати и смотрела перед собой. Более непонятного ощущения себя у нее еще не было в жизни. Радоваться ребенку? Но ведь для этого очень многое нужно понять… Господи, неужели нельзя быть просто счастливой, неужели для этого нужно что-то понимать, ощущать…