Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

— Это наш шанс поймать больного ублюдка, — кивнул Пряников.

— Он не сунется близко. Будет наблюдать со стороны, — предположил Соколовский.

— Но проверить, умер ты или нет, он может. Так что ложишься на дно. С твоей гостиницей я вопрос решу, с разными бумагами типа свидетельства о смерти — тоже. Если Стас позвонит в госпиталь, там все подтвердят. В отделе, как положено, на входе будет портрет с черной лентой, венок. Ты не суеверный, надеюсь?

— Ни капли. Но у меня просьба: брать его буду я.

— Главное, чтобы он пришел и спалился. Кто будет брать, решим на месте. А теперь все по домам. У одного молодая жена скучает, а девушкам надо прийти в себя. Ты, Игорь, едешь со мной.

Отдав последние приказания, Андрей Васильевич подошел к Вике и положил ей руку на плечо:

— Послушай. Смерть всегда трудно принять, смерть близкого человека — особенно. Даня всем нам был близкий. И теперь… Это, кстати, ко всем относится — надо жить, ребята. Поверьте, он бы хотел, чтобы мы жили. Нормально, полноценно — и помнили его. Понимаешь?

Вика кивнула с сухими глазами.

— Вот и хорошо. Аверьянов, Соколовский — поехали.

Ночью Пряников привез Соколовского со всеми мыслимыми предосторожностями к себе на дачу. Собственно, дачей это назвать можно было с большой натяжкой, скорее, временный домик или «домик для лопат», как иногда называют такие строения. Голые фруктовые деревья, сетка-рабица, ограждающая соседние участки и такие же маленькие домики вокруг. Все это было под снегом. Безлюдье и тишина.

В домике оказалась вполне приличная печка и запас дров, которого в принципе хватило бы даже до весны. Свет, правда, отсутствовал, но и это было не самым главным.

— Похороны послезавтра, я тебя заберу. Телефон выруби от греха, — посоветовал Пряников.

И уже когда Андрей Васильевич садился в машину, он окликнул Соколовского и сунул ему в руку свой пистолет.

— Снова? — с иронией спросил Игорь.

— На этот раз он тебе действительно нужен. Ты ведь не станешь пытаться стрелять из него в олигархов?

— Спасибо, Андрей Васильевич.

— Удачи, Игорь.

Соколовский сидел перед открытой топкой печи и смотрел на огонь. На столе горели свечи, стояла банка с огурцами и стакан водки. Обстановка уютная, если не думать о том, что сейчас идет подготовка к твоим собственным похоронам. И если не вспоминать окровавленного тела Дани и его смотрящих в небо мертвых глаз. Телефон зазвонил через час, и Соколовский выругался про себя. Он ведь должен был его отключить.

— Со мной что-то очень странное, — сказал в трубке Катин голос. — Не видела тебя всего день, а уже жутко соскучилась! Приедешь?

— Прости. Я не смогу.

— Что у тебя с голосом? Что-то не так?

— Ничего.

— Я ведь слышу, — укоризненно сказала Катя.

— Даню убили, — после долгой паузы, которую Катя не прерывала, сказал Игорь.

— Ты где? — торопливо спросила Катя. — Я сейчас приеду.

— Ко мне нельзя. Я и телефон должен был выключить.

Снова повисла пауза. Игорь понимал, что Катя не знает, что сказать. Да и он сам не очень знал, чем ей помочь.

— Вы были друзьями?

— Не были. До вчерашнего вечера. А потом вдруг стало понятно, что все претензии в прошлом. И что мы отлично поладим. Мы были друзьями примерно полчаса.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Игорь свернул пробку с бутылки, налил полстакана водки. И со вздохом ответил:

— Чем тут поможешь. Хотя…

— Игорь, все, что угодно, — заверила Катя.

— Нужно, чтобы ты пришла на мои похороны.

Катя молчала, видимо, так и не поняв, что он сказал. Соколовский опрокинул водку в рот и с шумом выдохнул воздух.

— Подожди. Я не поняла. Что нужно?

— Я сейчас все объясню.

Морозным утром к кладбищу потянулись один за другим автобусы похоронных агентств. Люди умирают на этом свете, не обращая внимания на погоду. На нее смотрят лишь те, кто соболезнует, кто думает, что вот в такую погоду уходить не стоит. Или наоборот.

Возле кладбищенской стены двое электриков неторопливо разматывали какой-то кабель, зачищали какие-то концы. Рядом лежали монтажные «когти», с помощью которых один из них будет подниматься на столб. Чуть наклонив голову к воротнику рабочей утепленной куртки, один из электриков тихо сказал:

— На месте. Все тихо, объекта нет.

Возле чернеющей среди белого снега могилы стояли люди. Могильщики разворачивали ремни, чтобы опустить гроб в могилу. Гроб стоял закрытым, а возле гроба в полицейской форме были Пряников, Родионова, Аверьянов с мрачными лицами.

— Напоминаю, — Пряников чуть приподнял пальцами край воротника и поднес его к губам, — объект крайне опасен. Не расслабляйтесь.

Один из офицеров подал Пряникову знак. Тот кивнул, подошел к самому гробу и, повернувшись к собравшимся возле могилы, заговорил:

— Сегодня мы хороним офицера. Настоящего профессионала. Но главное — друга, которого нам будет очень не хватать…

Стас в этот момент сидел возле оконного проема на третьем этаже строящегося здания и смотрел в бинокль на похороны Соколовского. На его губах играла легкая усмешка. Он сожалел лишь о том, что не слышит сейчас тех речей, которые произносят возле могилы. А возле могилы Пряников продолжал говорить:

— Даня был вспыльчивый. Прямолинейный. Но настоящий. Он недавно говорил со мной, что хочет уйти из органов и посвятить время семье.

Вика вскинула глаза на Андрея Васильевича, и тот кивнул ей в ответ:

— Да. И я его поддержал. Потому что он был такой — большой, резкий. А на самом деле очень хороший, очень правильный парень. Даня. Мы все сделаем, как надо. Мы не просто полиция. Мы менты. Мы за тебя отомстим.

Пряников отошел в сторону и махнул рукой. Заиграл оркестр. Гроб стали опускать в могилу. Прозвучал салют группы курсантов полицейской академии. Соколовский неподалеку сидел в машине с затемненными стеклами и кусал губы. Зазвонил телефон. Увидев, что звонит Васильев, он нехотя ответил:

— Илья Сергеевич, я занят. Если говорите, то только очень быстро.

— Игорь, выслушай меня, — торопливо заговорил Васильев. — Это срочно. Я звоню не потому, что я старый зануда. Мы начинаем выплачивать по кредиту. И если ты не находишь эвент оф дефолт…

— Дайте мне еще пару дней, — нетерпеливо прервал его Соколовский.

— Если ты не находишь эвент оф дефолт, благоразумнее заранее пересмотреть наши планы, отказаться от мести и как можно быстрее направить все средства на погашение задолженности.

— Два дня, — со стальными интонациями ответил Соколовский.

— Решение нужно было принимать вчера, — с сожалением сказал Васильев.

— Илья Сергеевич, вы позвонили в очень неудачное время. Я все понял. Но я сам вам перезвоню.

Соколовский сбросил разговор и сунул телефон в карман. Из бардачка он достал пистолет Пряникова.