Жорж Сименон - Мегрэ и порядочные люди

Мегрэ подозвал официанта и вытащил фотографию:

— Узнаете кого-нибудь?

Официант снова водрузил очки и пробежал глазами череду лиц:

— Разумеется, месье Жослен в центре... На фотографии он толще того человека, которого я видел здесь несколько дней назад, но это все равно он...

— А другие?.. Те, кто стоят справа и слева от него?

Эмиль покачал головой:

— Нет. Ни разу их не видел... Узнаю только его...

— Что будешь пить? — спросил Мегрэ у Лапуэнта.

— Все равно... — Он посмотрел на рюмку доктора, на дне которой темнела красноватая жидкость. — Это порто?.. Официант, мне то же самое.

— А вам, господин комиссар?

— Больше ничего... спасибо... Думаю, мы здесь и перекусим...

Ему не хотелось ехать обедать на бульвар Ришар-Ленуар, и чуть позже они перешли в зал, где подавали обеды.

— Она ничего не скажет, — ворчал Мегрэ, заказав себе овощной суп. — Даже если я вызову ее на набережную Орфевр, она все равно будет молчать...

Он сердился на мадам Жослен, но в то же время жалел ее. Внезапно потеряв мужа при драматических обстоятельствах, перевернувших ее жизнь, она со дня на день должна была остаться одна в слишком большой для нее квартире, а тут еще полиция из-за чего-то ополчилась на нее.

Какую тайну стремилась она скрыть во что бы то ни стало? В конце концов, каждый имеет право на личную жизнь, на собственные тайны, но лишь до того дня, когда случается нечто драматическое, и тогда уже в это вмешивается государство.

— Как вы собираетесь действовать, патрон?

— Не знаю... Разумеется, отыскать этого человека... Это не вор... Если это он пришел в тот вечер убить Жослена, должно быть, у него были на то, по его разумению, веские причины... Консьержка ничего не знает... За шесть лет, что она работает в этом доме, она ни разу не заметила какого-нибудь подозрительного посетителя... Возможно, это связано с еще более давними временами... Кажется, она упомянула, что бывшая консьержка, ее тетка, где-то доживает свой век... Не помню, где именно... Узнай у нее, разыщи эту женщину и допроси.

— А если она сейчас живет у черта на куличках? Где-нибудь в провинции?

— Что ж, дело стоит того, чтобы поехать туда или попросить местную полицию переговорить с ней... Разве что кто-то здесь, в Париже, наконец заговорит.

Теперь Лапуэнт отправился под мелким пронизывающим дождем, держа под мышкой застекленную фотографию. Тем временем Мегрэ ехал в такси на бульвар Брюн. Дом, в котором жили Фабры, был именно таким, как он себе представлял: большое унылое здание, построенное всего несколько лет назад, но уже порядком облупившееся.

— Доктор Фабр. На пятом слева. На двери медная табличка... Если вы к мадам Фабр, то она только что вышла... Наверное, поехала к матери разослать наконец извещения о смерти.

Он неподвижно стоял в слишком тесной для него кабине лифта, затем отыскал нужную дверь и нажал на кнопку звонка. Невысокого роста горничная, открывшая ему дверь, сразу же по привычке посмотрела вниз, словно ища глазами ребенка.

— Вы к кому?

— К доктору Фабру.

— Сейчас он принимает больных.

— Будьте добры, передайте ему мою визитную карточку. Я надолго его не задержу.

— Пожалуйста, сюда...

Она открыла дверь приемной, где сидело с полдюжины мамаш и детей всех возрастов. Все, как один, посмотрели на него.

Он опустился на стул, испытывая некоторую неловкость. На полу были разбросаны кубики, на столе лежали книжки с картинками. Одна из женщин качала на руках младенца, ставшего почти фиолетовым от крика, и непрерывно поглядывала на дверь кабинета. Мегрэ догадывался, что они думают: «Неужели он вызовет его без очереди?»

Но в его присутствии они молчали. Ожидание длилось около десяти минут, и, когда доктор открыл наконец дверь кабинета, он сразу же обратился к комиссару.

Фабр был в очках с толстыми стеклами, за которыми был еще заметнее усталый взгляд.

— Входите... Простите, что не могу уделить вам много времени... Вы не к жене? Она у матери.

— Знаю.

— Садитесь.

В кабинете стояли детские весы, застекленный шкафчик с никелированными инструментами и нечто вроде мягкой кушетки, накрытой простыней и клеенкой. На письменном столе были беспорядочно свалены бумаги, а стопки книг лежали на камине и даже на полу в углу комнаты.

— Слушаю вас.

— Простите, что беспокою в разгар приема, но я хотел поговорить с вами без свидетелей.

Фабр нахмурил брови.

— Почему без свидетелей? — спросил он.

— По правде сказать, не знаю. Я нахожусь в довольно затруднительном положении, и мне казалось, что вы сможете мне помочь... Вы регулярно бываете в доме родителей жены... Знаете их друзей...

— У них очень мало друзей...

— Не доводилось ли вам встречать у них в доме темноволосого мужчину лет сорока, приятной наружности?

— А о ком идет речь?

Было похоже, что и он занял оборонительную позицию.

— Не знаю. У меня есть причины считать, что и ваш тесть, и ваша теща были знакомы с человеком, который соответствует этому схематическому описанию.

Доктор через очки устремил взгляд на какую-то точку в пространстве, и Мегрэ, дав ему некоторое время на раздумье, наконец вышел из терпения:

— Ну, так что?

Фабр снова очнулся ото сна:

— Что? Что вы хотите узнать?

— Вы его знаете?

— Я не знаю, о ком вы говорите. Чаще всего я ходил к ним по вечерам, и мы проводили время вдвоем с тестем, пока женщины ходили в театр.

— И все-таки вы должны знать их друзей.

— Некоторых... Но не всех...

— Я думал, что они редко принимали гостей.

— Да, очень редко...

Это было невыносимо. Он без конца отводил взгляд, лишь бы не встречаться глазами с комиссаром. Было похоже, что для доктора этот разговор — тяжкое испытание.

— Моя жена гораздо чаще, чем я, бывала у родителей... Теща приходила к нам почти ежедневно... Я в это время либо бывал в больнице, либо принимал здесь...

— Вам известно, что месье Жослен играл на скачках?

— Нет. Я считал, что днем он редко выходит из дому.

— Он играл на тотализаторе...

— А!

— Похоже, что его жена тоже не знала об этом. Выходит, он не всем с ней делился...

— А с какой стати он стал бы говорить со мной? Я ведь прихожусь ему только зятем.

— Со своей стороны, мадам Жослен тоже что-то скрывала от мужа.

Он не возражал. Казалось, он внушал себе, как на приеме у зубного врача: еще немного, и все будет позади...

— На этой неделе, не то во вторник, не то в среду, она встречалась днем с каким-то мужчиной в кафе на бульваре Монпарнас.

— Это ведь меня не касается, правда?

— Вы не удивлены?

— Наверное, у нее были причины для этой встречи...

— Месье Жослен виделся с тем же мужчиной в том же кафе утром, и похоже, они были хорошо знакомы... Это вам ни о чем не говорит?