Михаил Трофимов - Вокзал

Кроме названных лиц в группе есть еще человек по кличке Орешек. Орешек - руководитель. Кандыба часто говорил: «Орешек приказал… Орешек сердится… Орешек просил передать… Сам Орешек лично никогда не появлялся. Никто его не видел. Может быть, что его вообще не существует. Просто - выдуманное лицо, для прикрытия. Суслик ходил воровать из вагонов всего два раза, он - карманник. Украденное всегда отдает Канюкову. Куда тот отправлял наворованное, ему, Жиренкову, неизвестно. Обычно через неделю или две после очередной кражи Кандыба приносил деньги и отдавал каждому причитающуюся долю. Делил по справедливости, споров и обид не было. От кого получал Анатолий сведения о вагонах, их содержимом и месте расположения в парке, он не знает - излишнее любопытство у них не поощрялось. В убийстве сторожа на станции Никульцево он участия не принимал. Кто это сделал, не знает.

Более трех часов, почти без передышки, Александр Михайлович писал протокол.

Своих друзей Жиренков не выгораживал, но и сваливать на них вину, для того, чтобы оправдать себя, не пытался. Александр Михайлович понял все это и вздохнул с облегчением - это говорило о том, что Жиренков только изменил метод борьбы, но продолжает бороться и, значит, каких-либо эксцессов с его стороны опасаться нечего.

И это было важно. Всякий следователь, так или иначе, несет моральную ответственность за душевное состояние подследственного, за то, как пойдет процесс духовного перевоспитания, начало каковому он сам и закладывает.

- Не падайте духом, Станислав Иванович, - сказал он, - я не думаю, чтобы вы очень любили ваших, теперь, считай, уже бывших «друзей»…

- Какая там любовь! - грустно усмехнулся Жиренков.

- Тогда я посоветую вам: увидевшись с кем-либо из них на очных ставках, в робость не впадайте. Потом вы встретитесь с ними еще только раз - в суде, а уж после расстанетесь надолго.

Поздно вечером Канюков с пустыря тенью проскользнул к дому, в котором жила Раиса Щелканова. Стукнул в окошко, которое распахнулось, и ловким, привычным движением влез в него.

- Собери что-нибудь закусить, - попросил он Раису, снимая пиджак и ставя на стол бутылку водки.

- Не надо бы, поздно уж.

- На душе нехорошо что-то. Еще с того момента, как Сонькин попался, - Анатолий, сбросив полуботинки, лег на постель поверх одеяла.

- Зря ты расстраиваешься! Сколько уж таких попадалось.

- Оно, конечно, будто бы и нечего беспокоиться. Не пойман - не вор! Старый закон. И все же, что-то покалывает. А тут еще Тунгус попал.

- Тунгус - кремень, - уверенно сказала Раиса, - и умница. Он, если не сумеет выкрутиться, один пойдет.

- Вчера встретился с Орехом, - проговорил Анатолий. Раисе он доверял, у него не было от нее тайн. - Злой, как сатана, глядит волком. Угораздило же меня попасть в лапы к этому тигру…

Вспомнился тот день, когда он в самом прямом смысле попал в лапы Ореха.

Отбыв наказание за очередную карманную кражу, Анатолий вернулся домой и некоторое время «болтался», не имея желания взяться за какую-либо работу. Как-то в трамвае он увидел, как мужчина весьма скромной наружности вынул из кошелька, набитого пятерками и трехрублевками, мелочь, купил билет и кошелек небрежно сунул обратно в карман своего плаща. Анатолий приблизился, выбрал момент и запустил руку в чужой карман. В этот же миг словно железными клещами схватили его за запястье. Сердце Анатолия сжалось. Однако, к его удивлению, мужчина стоял как ни в чем не бывало, ни один мускул не дрогнул на его сухом, жестком лице. Ничего не оставалось делать, как терпеливо ждать. На остановке незнакомец двинулся к выходу. Анатолий послушно шел рядом с ним.

За углом, на небольшой треугольной площадке, стояло несколько скамеек.

- Давно этим видом спорта занимаешься? - спросил мужчина, когда сели.

- Честное слово, в первый раз! - взмолился Анатолий, уловив в голосе незнакомца добродушные нотки.

- Давно гуляешь?

- Второй месяц, - поник Анатолий.

- Жрать, что ли, нечего стало?

- Вот, вот! Третий день не евши…

Анатолий врал, и незнакомец видел это. Руку Анатолия он не отпускал, лишь чуть-чуть ослабил хватку.

- Где живешь и с кем?

Пришлось сказать.

- Заработать хочешь?

- Как?

- На одном складе нужно взять краску. Ну, банок триста…

- Как же их возьмешь?

- И взять можно, и деть есть куда. Так как?

Анатолий молчал.

- Я предлагаю «заработок» верный и… солидный.

- Сколько? - даже не подумав, как-то автоматически спросил Канюков.

- Полтинник за банку. Сто банок - полсотни у тебя в кармане, двести банок - сотня, и так далее… ну?

- Согласен, - буркнул Анатолий.

- Документы у тебя при себе какие-нибудь есть?

- Справка об освобождении.

- Давай!

Справка перешла в руки незнакомца. Он прочитал ее, положил в карман и отпустил руку Анатолия.

- Договор такой, - незнакомец жестко посмотрел в глаза Анатолия, - я тебя знаю, а ты меня нет. И никогда ничего не пытайся узнать обо мне. Не то плохо будет. Понял?

- Понял, - потирая затекшую руку, послушно выдохнул Анатолий.

- Будешь понятливым и расторопным, жить станешь недурно, о нашей встрече не пожалеешь. - Мужчина легонько потрепал его по плечу. - Поближе познакомимся, подружимся. А теперь пока!

С того дня и стал Анатолий подручным. Потом он все же узнал, что мужчину зовут Антон Прохорович Дыбин. Тот и кличку ему изобрел - Кандыба. «Кан» - Канюков, «дыба» - от Дыбин.

Антон Прохорович Дыбин внешне жил нелюдимо, тихо. Никому и в голову не приходило, что у этого человека есть тайна. И эта тайна была такова, что он сам старался думать о ней как можно реже, да и то с опаской.

Он родился в одном из западных районов Витебской области в семье колхозника, его родители в свое время подверглись раскулачиванию.

В самом начале войны отец Антона дезертировал из армии и где-то некоторое время скрывался. Объявился он лишь во второй половине июля 1941 года с приходом немцев. Родион, так звали отца, стал активным полицаем, а затем был зачислен в карательный отряд. Антон, носивший тогда другое имя, и его маленькая сестренка Маня, родившаяся за год до начала войны, жили тогда хорошо - всего у них было вдоволь.

Злой и заносчивый, мальчик искренне гордился своим отцом, а отец, что называется, потихоньку приучал его к «своему делу», не раз брал с собой в карательные экспедиции, разумеется, если настоящего боя не предполагалось.

Однажды отец сказал: «Смотри, сынок, вот это враги - большевики, бывший председатель колхоза Прохор Дыбин. Это он загнал в Сибирь твоего дедушку. А это его семья…»

Неподалеку, под дулами автоматов, стояли дети Прохора Дыбина: мальчик Антон и девочка чуть постарше Мани. Детей вдруг отпустили. Приказали им бежать в сторону леса. «Бегите, Антоша!» - сказал Прохор. Он надеялся, что, может быть, ребят и вправду пощадят.