Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие Тьме [Литрес]

– Но самое главное, у тебя внутри есть заноза, которая не дает тебе успокаиваться и придает тебе подлинность, значимость, которых я не встречала ни в ком другом.

– И даже в Люке?

Вопрос вырвался у меня случайно. Она встрепенулась:

– Почему ты заговорил о Люке?

– Не знаю. Ты его действительно знала, не правда ли? Он приезжал сюда?

– Он был здесь несколько дней. Он на тебя не похож. Намного слабее, чем ты.

– Люк слабее?

– У него решительный вид, это так, но в нем нет никакой основы, никакого стержня. Он находился в свободном падении. В то время как ты… ты барахтаешься, зацепившись бог весть за какую нитку…

– Между вами что-то произошло?

Снова смех:

– Ну что за мысли! Он не создан для любви. Во всяком случае, для такой любви.

– Я тебя не об этом спрашиваю. Почувствовала ли ты что-нибудь к Люку?

Манон взлохматила мне волосы:

– Ты ревнуешь? – Она положила голову мне на плечо. – Нет. Ничего не почувствовала. Люк находился на другой планете. Он говорил, что влюблен в меня, но это звучало фальшиво.

– Он говорил это?

– Повторял не останавливаясь. Дикие объяснения. Но я ему не поверила.

У меня в голове сверкнула молния. Я и не подозревал о подобной возможности! Люк влюбился в Манон, и это стало причиной его самоубийства! Он загубил свою жизнь, потому что какая-то беспечная девушка сказала ему «нет». Люк обожал Манон со всей страстью фанатика, а она оттолкнула его со смехом, низвергнув в ад.

– Откуда такая самонадеянность? – сказал я сухо. – Люк, может быть, сходил по тебе с ума.

– Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени?

Я не ответил. Я только что совершил ошибку. Такую, которой ждут от подозреваемого глубокой ночью, когда он находится под арестом. Манон серьезно смотрела на меня:

– В чем дело? Ты же сказал, что его перевели?

– Я тебе солгал.

– С ним что-то случилось?

– Он покончил с собой. Две недели тому назад. Но выжил и находится в коме.

Манон встала на колени рядом со мной.

– Как? Как он покончил с собой?

Я рассказал подробно. Про утопление, про пояс с камнями, про спасение и про использование аппарата искусственного кровообращения. Как и в ее случае.

Она молчала. Потом встала, обнаженная, и долго смотрела через окно на ночное небо, прижав лоб к стеклу. Продолжая стоять спиной ко мне, она прошептала сдавленным голосом:

– Таких негодных легавых, как ты, еще свет не видывал!

Что-то похожее мне уже говорила Агостина Джедда. Пожалуй, в конце концов меня в этом убедят… Но в чем дело? Я ожидал головомойки – за то, что не сказал правду. Но не этого разочарованного тона. Я ответил:

– Я должен был раньше тебе об этом сказать, я знаю, но…

– Люк не покончил с собой. – Она обернулась и подошла ко мне; взгляд ее был гневным. – Черт, как ты этого не понял?

– Что?

– Он не покончил с собой. Он воссоздал, пункт за пунктом, мою гибель!

Я не понимал. Она продолжала стоять, потом с силой вцепилась мне в волосы:

– Ты не сечешь? Он по собственной воле впал в кому, чтобы увидеть то, что якобы видела тогда я! Он попробовал испытать предсмертный опыт, надеясь, что он окажется негативным!

Я ничего не сказал, пытаясь сосредоточиться на том, что складывалось у меня в голове из отдельных фрагментов. За несколько секунд все встало на свои места. Я понял, что Манон права. А она кричала, склонившись надо мной:

– И ты утверждал, что знаешь его? Что он твой лучший друг? Черт, ты совершенно ничего не понял! Люк – фанатик. Он был готов на все, чтобы получить ответы на свои вопросы. Он продолжает свое расследование в потустороннем мире! Он убил себя, чтобы самому увидеть дьявола!

Каждое слово – как поток лавы.

Каждая мысль – как кол в сердце.

Я больше не мог говорить – впрочем, и сказать было нечего. Манон в долю секунды догадалась о том, над чем я бился уже две недели. «Я нашел жерло», – сказал Люк Лоре. Это означало, что он нашел лазейку, способ встретиться с демоном. Войти в кому, чтобы попасть в небытие.

Люк отправился на встречу с дьяволом в глубины бессознательного.

Снова полил дождь. Через окошко я созерцал струйки лунного света, преломлявшиеся в пятнах на стекле, серебрившие пузыри, блестевшие, как сахарная вата. Новая сигарета. В своих размышлениях я шел по краю бездны, но каждая новая мысль укрепляла почву под моими ногами.

Отдельные детали соединялись в картину.

Люк все организовал, все подстроил. Он воспроизвел каждую подробность утопления Манон – не для того чтобы погибнуть, а чтобы выжить. Он наелся, чтобы погружение было как можно более быстрым и чтобы его организм сразу же охладился. Он открыл ворота шлюза, чтобы его отнесло к камням, где он должен застрять. И еще больше замерзнуть. Но он рассчитал так, чтобы утонуть за пять минут до приезда садовника. Именно через столько времени наступает смерть.

Он учел и еще одно обстоятельство. Врач из Шартра уточнил, что машина скорой помощи тогда находилась поблизости. Странный вызов заставил их выехать. Это звонил сам Люк, чтобы его как можно скорее отвезли в клинику. И не в какую-нибудь, а в Отель-Дье в Шартре, где был аппарат искусственного кровообращения, способный разогреть кровь и спасти ему жизнь.

Точно так же, как в случае с Манон в 1988 году.

Однако у Люка не было никакой уверенности, что он переживет предсмертный опыт, а тем более негативный. Но допустив, что ему удастся побывать в небытии, он захотел посетить его нижний этаж – ужас, мрак. Вот почему он пытался вызывать дьявола. Вот почему Лора нашла в Верне предметы культа Сатаны. Люк совершал заклинания как раз перед тем, как утопиться, назначая свидание дьяволу!

Однако, несмотря на свою решимость, он, наверно, жутко боялся и хотел иметь при себе оружие. Хотя бы символическое. Поэтому он зажал в кулаке образок Михаила Архангела. Люк не страшился спуститься в ад, но уповал на то, что изображение святого позволит ему выйти оттуда без травмы, без духовного урона. Это казалось смешным, но я не мог больше судить Люка.

Рыжий неслыханно рисковал. Не только жизнью, но и психикой. То, что реально для девочки, нереально для взрослого. По словам Морица Белтрейна, Манон вышла из этого испытания без последствий благодаря своему возрасту, благодаря подвижности своего мозга. Сможет ли Люк, в свои тридцать пять лет, выйти из него невредимым? Станет ли он когда-нибудь прежним?

Его фанатизм потрясал. Но что меня поражало больше всего, так это его целеустремленность. Он всегда хотел увидеть дьявола – доказать всему миру, что тот существует. Вся жизнь Люка шла к этому спору, к этому опыту: добровольному погружению в бездну. И к возвращению с доказательствами в руках.

Еще одна сигарета.

5 часов утра.