Леонид Словин - Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

— Вы меня спрашивали? — Денисов увидел средних лет блондинку в строгом костюме, с высоким начесом, крупно вылепленными чертами лица. — Зинаида Ивановна...

— Денисов. Из транспортной милиции.

Она изменилась в лице.

— Ничего особенного, — успокоил он. — Где нам лучше...

Она почти бегом устремилась к окну:

— Сюда, пожалуйста. Что случилось?

— В феврале вы купили резиновые сапоги...

У нее опустились руки.

— Да...

— Вы брали кому-то из членов семьи?

— Можно сказать так. Племяннику.

— Он живет здесь?

— Да. Вы, наверное, насчет того, что он их продал...

Она сжала руки, пальцы были перепачканы мелом. Она поднесла их к лицу:

— То, чего я боялась.

--Успокойтесь. Расскажите подробнее. По-вашему, мы найдем покупателя? Кому он их продал?

— Вернуть сапоги? — она поняла по-своему.

— Да.

Она задумалась.

— Вряд ли! Их увез в Москву какой-то парень... Племянник все вам скажет. Он дома. Мне пойти с вами?

— Не надо. Скажите адрес.

— Сейчас... По-вашему, это ему чем-то грозит? Тот у него просто выпросил, насильно сунул лишнее...

— Все будет в порядке. При таких обстоятельствах...

— Другого и не могло быть! Уверяю.

Прозвенел звонок. Она немного успокоилась.

— Сейчас вернетесь в центр, свернете налево. И дальше пойдете до конца, направо начинается наша улица. Дом...

Денисов понял только, что сначала должен снова пройти под окнами дежурной части.

— Как его зовут? — спросил он.

— Микляев Юрий. Он бухгалтер, живет один. Инвалид детства. Вы все поймете, когда увидите.

Дверь в квартиру открыл хозяин. Денисов принял его за подростка, поздоровался.

— Мне нужен Микляев, бухгалтер.

Тот молча кивнул, пошел впереди. Дверь с низко прибитой ручкой открылась легко. В квадратной по виду комнате мебели было мало: письменный стол, книжный шкаф, тахта. Тот, кого Денисов принял за подростка, подошел к письменному столу, неловко взобрался на стул:

— Слушаю.

Теперь Денисов лучше рассмотрел его. У Микляева была большая красивая голова, узкие плечи, приятные зеленоватые глаза. Голова мужчины была соединена с детским укороченным туловищем.

— В феврале вам купили резиновые сапоги... —он коротко формулировал вопросы, которые его интересовали.

— Действительно купили... — Микляев растерянно улыбнулся. — Зинаида Ивановна. Я ее у магазина ждал. Ступеньки там крутые, а у меня... — Он скользнул взглядом вниз, к ногам — короткие и непропорционально большие в ступнях, они на добрые сантиметров тридцать не достигали пола. — Зинаида Ивановна вынесла сапоги, отдала мне. Сама сразу убежала. В техникум. Тут он и подошел. Этот самый. У которого теперь они.

— Пожалуйста, ничего не упускайте, — предупредил Денисов.

— Парень как парень. Не особо резкий, сухой. Лет тридцать ему. Может, немного меньше. «Здорово, Юра...» —говорит... —Рассказывая, Микляев шевелил своими свисавшими со стула сапожками со стоптанными носками.

— Выходит, знает вас, — сказал Денисов. — А вы его?

Микляев улыбнулся:

— Меня весь город знает. Все здороваются. А я и половины не знаю. И этого парня я не узнал. «А кому ты шапку собачью подарил, помнишь? — спрашивает. — У Сашки Алякринского в комнате...» — «Не помню», — говорю.

— Был такой случай?

— Был. Мне подарили шапку, а я ее передарил. И действительно, в гостях, у Алякринского, у соседа... — Микляев пошевелил сапожками. — Не могу я носить шапку из собаки. Понимаете? Мы их приручили, значит, взяли на себя обязанность заботиться!

Денисов думал сейчас не о том:

— Дальше.

— «Значит, я тебе подарил?» — спрашиваю. А сам ничего не помню. Выпили много. Мне уже потом Алякринский рассказал подробности...

— Кто он? — спросил Денисов.

— Алякринский. Сосед. Шофер на междугородных перевозках.

— Дальше.

— «Куда сейчас направляешься?» — спрашиваю. Говорит: «Опять к Сашке!» — «Он же в поездке, — говорю, — неделю не будет». — «А, черт! — говорит. — Забыл. И вина взял. Ну, ладно... Тебя, Юра, подвезу, поцелую у Сашки замок на дверях и уеду!» — «Зачем? — я сказал. — Посидим у меня...» Он сходил за машиной...

— Такси?

— Частная...

— Дальше.

Микляев предупредил:

— Только Зинаиде Ивановне ни слова! Расстроится. Я ей сказал, что уговорили продать сапоги. Да еще за четвертной! Как бы не так... Выпили с ним, много ли мне надо? Захмелел... Вечером просыпаюсь: уже темно, все разбросано. Новых сапог нет. И документов.

— Паспорта?

— И военного билета. И еще пятьдесят рублей лежали на книжной полке, между книг, — Микляев показал на книжный шкаф.

Денисов тоже оглянулся. Даже с того места, где он сидел, было видно — стекло аккуратно вытерто.

«Кем? — подумал он. — Вором?» Впрочем, во всей комнате чувствовались чистота и порядок. Тахта была аккуратно застелена ковровой дорожкой, по полу бежали половики.

— Вы говорили с Алякринским, когда он вернулся? — поинтересовался Денисов.

— Насчет него? Говорил. Алякринский и не слыхал о нем!

— Как же он попал к нему за стол? Принял шапку?

— В том-то и дело! За столом сидел другой парень. Он потом приезжал. Вовсе не тот.

— Значит, кто-то посвятил в детали... — Денисов подумал. — Могу я увидеть Алякринского?

— Пойду посмотрю... Правда, он ночь на свадьбе гулял. — Микляев неловко скользнул со стула. — Я сейчас.

На двери на высоте его роста висело короткое пальтецо. Он ловко надел его, сдернул с крючка лохматую шапку

— Подождите, — в движении он делал руками короткие, но энергичные отмашки.

Его не было несколько минут. Денисов полистал блокнот, снова наткнулся на записи Шерпа, которые не смог расшифровать.

«...Я стал свидетелем поразительного светового эффекта. Гигантский прямоугольник и огромный, величиной в добрые два этажа, глаз плыли по городу...»

«Зачем это Шерпу? Адвокат не стал бы описывать состояние, в котором он находился после наблюдения за солнечным зайчиком!» — Денисов спрятал блокнот.

За окном, у небольшого магазинчика, стояло несколько человек, Денисов привычно пересчитал их.

«Шесть человек... — Он прошел по комнате. — Конечно, преступник, снимавший комнату в Расторгуеве, приехал в Ожерелье не за сапогами. За документами... Кто-то рассказал ему о маленьком доверчивом человеке, любимце городка, который на вечеринке подарил незнакомому человеку модную собачью шапку. Преступник узнал, что человек этот — инвалид детства... А кому-то требовались на будущее документы человека, не состоящего на воинском учете...»

Внезапно что-то гулко ударило в передней, кто-то быстро пронесся через коридор, рванул дверь. Рыжий здоровый парень в наброшенном поверх майки куцем полушубке влетел в комнату.

— За Юрку! — крикнул рыжий.

Денисов увидел перекошенный, полный белых зубов рот и летящий навстречу кулак. Промедли Денисов мгновенье — Алякринский свернул бы ему челюсть.