Леонид Словин - Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

Оглядевшись, Денисов узнал место, на которое указывал старичок в полушубке, прогуливавшийся но двору и толковавший о порядках на здешней стройке.

— Тут, — сказал Гладилин.

Денисов не успел ни о чем спросить: от домов показался постовой милиционер. Подошел к машине:

— Кого-нибудь ждете?

Постовой оказался знакомым, Денисову не пришлось представляться.

— Дело у нас.

— Кто-то ходил по зданию, — сказал постовой, — сторож боится.

— Давно ходил?

— Порядочно. А позвонили только сейчас!

Денисов заинтересовался:

— Пойдем взглянем. Фонарь есть?

— С собой.

Втроем они вошли в подъезд. Их уже ждал сторож — пожилой, худенький, с гладкой, как у ребенка, кожей.

— Опять пробой выдернули, — он показал на дверь. — Только повесишь, опять выдерут. Что они там оставили? Чего ищут?

Денисов осмотрел дверную коробку. Вырванный пробой вместе с замком висел в ушке запорной планки.

— Участковый инспектор был? — спросил Денисов.

— Сегодня? Нет еще. А так — видел, — сторож вздохнул. — «Ничего не пропало?» — «Нет!» — «Наверное, пьяницы лазили, — говорит. — Выпить негде...»

На дверной коробке виднелись следы взлома.

Рядом валялись битые кирпичи, строительные и бытовые отходы: осколки стекла, ржавые патрубки и даже зеленый пластмассовый игрушечный танк.

Они поднялись на верхний этаж. Денисов обходил комнату за комнатой, приглядываясь к окружающему. Постовой молча шел за ним и Гладилиным, не представляя, как и здешний участковый инспектор, что взломщики могли искать в неприбранных клетушках, заваленных кирпичом и щепками.

В одном из помещений Денисову почудился запах ароматизированного табака. Он оглянулся на постового:

— Каким табаком пахнет?

Гладилин тоже принюхался:

— Похоже, «Золотое руно».

— Точно, — подтвердил постовой.

Денисов огляделся. Перегородки изолированных когда-то комнат отсутствовали. Он увидел стены, окрашенные в разные цвета, соответствовавшие вкусам прежних хозяев комнат; общей была лишь высота покраски.

Инспектор отступил в глубь помещения, но ничего интересного не обнаружил. Кирпича и щепок здесь было не меньше, чем везде. В углу в куче мусора, рядом с немытой бутылкой из-под кефира чернел разбитый пыльный кинескоп. Денисов подошел к окну.

Внизу как на ладони лежала платформа Коломенское с переходным мостом, который готовились вскоре заменить туннелем. Чем дальше от станции, тем теснее становилось дороге от проводов и контактных мачт. Горели вдали разноцветные — красные, зеленые, фиолетовые — огни. Подъездные пути поблизости были свободны, только по второму главному в направлении Каширы двигался дизель с утолщением впереди, короткий, похожий на маленького вытянутого головастика.

«По какой причине, — подумал Денисов, — именно это помещение выбрано неизвестным курильщиком «Золотого руна», а следовательно, имеет отношение и к Белогорловой и к Шерпу? К каждому в отдельности и всем троим вместе. Что его привлекло сюда?

— Никого нет. Видите? — спросил постовой.

Сторож осторожно кашлянул:

— Так-то оно так...

Денисов и Гладилин первыми спустились вниз, к машине.

— Не могли вы в тот вечер разминуться с Белогорловой? — спросил Денисов.

— Во дворе? Вряд ли.

— А во времени встречи не допустили ошибки?

Гладилин нахмурился, вспоминая:

— Да нет. Точно в девятнадцать... — он вздохнул. — Двадцать минут я выждал. Потом клиент этот появился. «Будьте сознательным, товарищ! Электричка ушла, опаздываю на самолет. Безвыходное положение!»

— Кто-нибудь еще подходил к такси, когда вы тут стояли? — спросил Денисов.

— Нет, кажется. Я книгу читал. Мигеля де Унамуно...

Денисов вспомнил, что видел эту фамилию на книге, лежавшей в машине, в первый день знакомства с Гладилиным.

— Потом? — спросил он.

— Повез в Домодедово. Что делать?

— Как он вел себя? Что еще говорил?

— В пути? Молчал. Я тоже обычно не разговариваю.

— О том, что мать у него умерла, сказал? — спросил Денисов.

Гладилин хлопнул себя по колену:

— Точно! Мать умерла. Вспомнил: его ждали домой еще накануне. Похороны задержали!

— Высадил его в аэропорту?

— Подрулил к самому вокзалу. Даже видел, как он бежал к стойке для регистрации.

Оставалось последнее:

— Включи свет на минутку.

Опознание в розыскных целях не требовало понятых, никак не оформлялось процессуально. Денисов протянул таксисту с десяток фотографий:

— Узнаешь?

Гладилин сложил их веером, как карты.

— Вот он, — второй с края лежала фотография Шерпа.

«Что и требовалось доказать, — подумал Денисов. — Адвокат был здесь примерно за час до нападения на Белогорлову. Находился во дворе, а может, и в самом реконструирующемся здании. Скоморох! Он лежал в подъезде! — и уехал».

— Он был у машины один?

— Я видел его одного. Да! Вот еще! Вспомнил! У меня не было сдачи в порту, а он спешил. «Ладно, — сказал он. — Еще встретимся!» Я удивился.

«И Шерп и Гладилин, — подумал Денисов, — были здесь, когда прибывал поезд, который Белогорлова отметила кружочком в расписании. Только вот сама она опоздала...»

Гладилин высадил его из машины недалеко от Булатниковской.

«Если бы оба они, Шерп и Гладилин, — подумал Денисов, — подозревались в покушении на жизнь Белогорловой в тот вечер, у обоих было бы твердое, неопровержимое алиби. В момент преступления обоих не было по эту сторону кольцевой автомобильной дороги».

Денисов шел небыстро. Ночь оставалась по-прежнему морозной. На тротуаре здесь и там поблескивали ледяные зрачки. По небольшому скверу перед школой вились тропинки, соединявшиеся между собой в причудливых узорах.

Денисов нашел младшего инспектора у школы. Ниязов держался в тени, у выкрошившегося заборчика с выпирающей из середины бетона арматурой. Впереди стояли неподвижные, под гнетом обледенелых ветвей, ели, еще выше виднелось девять этажей окон и балконов. Подъезды дома скрывались в тени.

— Это у него горит, — младший инспектор показал Денисову на приглушенный свет в окне третьего этажа.

— Ты уверен, что он не уходил?

— Я бы заметил, — Ниязов снова махнул рукой в сторону окна. — Свет так и горел с самого начала.

Неяркий свет, заполнявший комнату Шерпа, шел откуда-то из глубины прихожей. Это показалось странным. В окнах кухни было темно.

— Не так холодно, как ветер. — Ниязова знобило.

— Адвокат ни разу не подходил к окну? — спросил Денисов.

Безотчетное чувство тревоги, которое он испытал в институте Склифосовского и которое потом улеглось, когда он узнал, что Шерп благополучно вернулся домой, проснулось вдруг снова.

— Ни разу, — Ниязов пытался унять озноб. Младшему инспектору наверняка было интересно, сменят ли его и когда, но он ничего не сказал.