Жан-Кристоф Гранже - Конго Реквием

Колосс кивнул и припустил рысцой.

Эрван еще раз окинул взглядом здание – в нем наверняка было не меньше тысячи квадратных метров, – рабочие уже подкатывали цистерны к каждому пожарному выходу. Мышеловка была просторной, но если безумец там, никуда ему не деться.

– Те шумы, о которых вы говорили моему коллеге… – спросил майор у китайца, – что конкретно это было?

– Я сам их не слышал. Похоже, они шли откуда-то снизу, из подвалов, мы там растворители держим.

– А это не мог быть кто-то из ваших рабочих?

– Никто никогда на складе перхлората не задерживается. Меж собой мы ту зону зовем «зал мертвецов».

Перхлорэтилен . Яд для сухой чистки, занявший достойное место среди канцерогенов. Значит, компания «Доманж» все еще использует это всеми заклейменное вещество, убивающее исподволь. Все начинается с раздражения дыхательных путей и глаз, а заканчивается химиотерапией. Случались и более радикальные варианты: когда в 1997 году произошла утечка в одной прачечной в Шату, управляющий кинулся вытирать лужу тряпкой и умер через десять минут.

– Вы спускались посмотреть?

– Мы ничего не нашли, но очень может быть, что парень оказался хитрее. Там куча лестниц и других потайных уголков. Он мог переходить из одного в другой.

– И как давно это длится?

– Началось в ночь со вторника на среду.

По времени сходилось: если Фарабо слинял в Жанвилье сразу после смерти Одри, приблизительно тогда он и должен был здесь объявиться.

– Охранники парка ничего не видели?

– Они ни хрена не стоят.

– Кроме тех шумов, еще какие-нибудь мелочи выдавали постороннее присутствие?

– В раздевалках пропадала жратва.

По непонятной причине Эрван представил себе лакированную утку [125], пустившуюся в бега. Он издал нервный, дурацкий смешок, замаскировав его под приступ кашля. У тебя крыша едет .

– Вы вечером во сколько закрываетесь?

– Мы не закрываемся. Работаем посменно. Мы обрабатываем белье половины больниц и столовых департамента О-де-Сен.

– Проводите меня на нижний склад.

Они зашли в первый бетонный куб высотой больше трех метров. Пол и стены блестели, как отполированное серебро. Наверху трубы дробили пространство на клетки, создавая воздушно-водяной лабиринт. Все было чистым и четким – можно было бы сказать «холодным», если бы разлитое тепло не усиливалось с каждым шагом. Помещение было усеяно подвешенной одеждой: халаты, куртки, комбинезоны передвигались вдоль рельса, закрепленного на потолке.

– Отделение паковки, – прокомментировал менеджер, указывая на женщин перед конвейерной лентой, которые облекали каждый предмет в пластиковый чехол, прежде чем он упорхнет в воздух.

Он передал им указания на родном языке. Одна за другой женщины бросали свои рабочие места и исчезали.

– Я приближаюсь к его укрытию, – бросил Эрван в мобильник. – Пока ничего. Что у тебя?

– То же самое. Ребята движутся на выход.

Следующее помещение было гладильней. Присвист, вздохи и шипение витали в пространстве, перенасыщенном паром. Мужчины и женщины в масках, как хирурги, бойко перемещались, каждый с утюгом в руке, шнур от которого выписывал позади извилистые петли. Другие суетились у прессов, испускавших белесые струи. Эрван подумал о китайских пельменях, дим-самах, готовых к употреблению. Еще один приступ совершенно неуместного кулинарного юмора. Черт, возьми себя в руки!

Снова приказы. Рабочих не пришлось просить дважды, чтобы они гуськом дружно засеменили к выходу.

– Я по-прежнему приближаюсь, – сказал Эрван, обращаясь к Тонфа. – Все нормально?

– С моей стороны они выходят. Порядок.

Из-под своих бумажных чепчиков и масок рабочие с недоверием поглядывали на майора. Узкие глаза только подчеркивали их враждебность.

– Вели им опустить маски, – приказал он заместителю.

– И как это сказать по-китайски?

– Плюнь и огляди каждую морду.

На ходу его гид объяснял систему гибких расписаний, позволяющую прачечной работать без остановки. Обыск превращался в экскурсию. Эрван был весь в поту. Пар конденсировался и пропитывал каждую нитку его рубашки. По крайней мере, холодно ему не было.

– Где подвал? – прервал он.

– Дальше.

Пожарная дверь. Барабаны гигантских машин вращались здесь во всю мощь. В круглых окошках бушевала буря из складок и пены. Вертикальные тележки, под завязку набитые бельем, ожидали своей очереди. Стирка …

– По-прежнему двигаюсь к нему, – сообщил он Тонфа. – Что у тебя?

– У азиатов паника. Пойду гляну внутрь.

Голос офицера изменился: стал напряженным, глухим.

– Твою мать! – взревел Эрван. – Оставайся снаружи! Где ваши склады, черт? – спросил он у китайца.

Гигант вытянул указательный палец:

– Еще один зал и…

В этот момент прогремел выстрел.

Эрван достал оружие и кинулся на звук выстрела, в то время как рабочие устремились в противоположном направлении, путаясь в простынях и переворачивая тележки. Искать подвал стало ненужным: чужак выбрался на поверхность. Добравшись до порога нового помещения, коп прижался спиной к стене и осознал, что так и сжимает мобильник в левой руке.

– Тонфа! – прошептал он.

Никакого ответа.

– Тонфа!

Тишина. Эрван сунул мобильник в карман и оттянул затвор пистолета. В эту секунду он словно всем телом почувствовал, как сдавленный другими пулями патрон поднимается в камору. Процесс смерти запущен .

Он прокрался в соседнее помещение, прижимаясь к левой стене и двигаясь на полусогнутых коленях. Зал сушки – жнейки-молотилки выплевывали из наклонной муфты чистые простыни. Несколько рабочих отползали подальше – кто на четвереньках, кто по-пластунски. Он ухватил одного за халат. Перепуганный китаец ткнул пальцем в металлическую дверь справа.

Резко распахнув ее, Эрван обнаружил полутемный коридор: голые стены, повсюду канализационные трубы. Он прищурил глаза, чтобы сориентироваться, – в темноте мерцали только красные лампы аварийного освещения. Гудение вентиляции оглушало.

С мокрым от конденсата лицом он осторожно двинулся вперед, все еще отказываясь верить в худшее: еще одна незаконная операция оборачивается катастрофой. Новая дверь. Несколькими метрами дальше номер три его группы лежал скорчившись, на боку; пистолет валялся за пределами его досягаемости.

Эрван метнулся, забыв про осторожность. Он ожидал увидеть лужу крови: ничего. Тонфа повернулся, обнаружив пуленепробиваемый жилет, который надел под куртку. На этот раз наименее хитроумный оказался самым прозорливым.

– Схлопотал одну в брюхо, но, думаю, все в порядке.

Даже для такого колосса кинетическая энергия девятимиллиметровой пули была нешуточным ударом. То, что стыдливо именовали «постэффект». Проникновения нет, зато повреждения как после хорошей взбучки, в принципе – от перелома нескольких ребер до легочного кровотечения.