Жан-Кристоф Гранже - Лонтано

– Когда получим результаты?

– Ночью.

– Ты где?

– В конторе.

Значит, Тонфа опять прогуливал свою повинность на вскрытии.

– Я еду.

Эрван нажал «отбой» и перезвонил Одри:

– Это я. Что обыск?

– Ничего особенного. Обычная квартира молодой девушки. Наполовину серьезной, наполовину мятежной. Вот только мы нашли странные наряды.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну, не знаю: оранжевые халаты, медицинские маски, шланги и ремни… Похоже на костюмы из фильма ужасов.

Эрван припрятал эту деталь в уголке сознания.

– А «Зодиаки»?

– Продолжают проверять ETRACO в Иль-де-Франс: их там немало. Я взяла с собой Сержанта. Он обзванивает управления портами и владельцев. Пока ничего.

– А речная? Какие у них соображения по поводу убийцы?

– Профессионал. Он пришвартовался, перетащил тело – в весе пера: в ней было всего сорок пять кило – и отбыл, как и приплыл. Почти военный маневр.

– Кроме моряка, есть другие свидетели?

– Полно, но все мимо кассы. Спасибо прессе. Все что-то видели. Каждый убил Анн Симони. Я посадила специальную телефонистку, чтобы все это фильтровать.

– Я скоро буду на месте. Уточним все при встрече.

– Много времени не потребуется.

У Орлеанских ворот движение вдруг застопорилось. Эрван хотел было приказать шоферу включить сирену, но вспомнил, что он в такси.

Оставался Сардинка. Тут уж точно можно сказать: Эрван вытягивал свою сеть.

– Прослушивание разговоров кое-что дало: Анн Симони сохранила связи с довольно подозрительными кругами.

– Какого типа?

– Сейчас составляем список: трущобники, наркоманы, дилеры, бывшие заключенные.

– Адреса установили?

– Нет еще, большинство из них сквоттеры, ребята без легального места жительства.

– Поищи в этом направлении. Нюхом чую, там что-то есть.

– Не нанюхайся лишнего.

Эрван послал его, отдавая дань полицейской культуре общения.

– А мой отец?

– Судя по тому, что мы нарыли, никакой постоянной связи. Обедали время от времени, и баста. Но мы по-прежнему не знаем, почему девчонка звонила ему во вторник шесть раз. Ты его не спросил?

Эрван подумал о Старике, который сейчас, наверно, плавал по грязи в Конго.

– Он в отъезде. Завтра обязательно спрошу.

Проспект Мэн был забит. Может, остановиться в нескольких кварталах у Центрального комиссариата? Реквизировать машину – и вперед с сиреной? Нет, объясняться еще дольше.

– Одну секунду… – Он обратился к водителю. – Может, обгоните, наконец?

– А как, хотелось бы знать? Мне права дороги.

Эрван просунул свою карточку между двумя подголовниками:

– Если хочешь их сохранить, жми на педаль и не спи. Уж постарайся.

Ворча, мужик выехал на осевую, развернулся и рванул в обратную сторону – как ни странно, теперь в этом направлении машины шли свободно.

Эрван связался с Фавини:

– Ты в отделе?

– Собирался отправиться в дикие степи.

– Дождись меня. Я буду через пять минут.

– Держи карман! – ухмыльнулся шофер.

Эрван повесил трубку. Сейчас они ехали по улице Вожирар, но по-прежнему медленно.

– Езжайте на красный.

– Но…

– Я не буду повторять, черт!

Водитель пересек улицу Ренн под гудки со всех сторон. Эрван набрал номер Крипо – в таком темпе его ребятам и докладывать будет нечего, когда он доедет.

– Тут у меня кое-что интересное, хоть вроде и сбоку припеку, – заметил эльзасец.

– Что?

– Помнишь, я тебе о скульпторе говорил, Лартиге, лидере группы любителей «беспредела»?

– Смутно.

– Я проверял по нету и напал на его скульптуры. Советую зайти посмотреть.

– По чему?

– Я тебе ссылку прислал по Интернету, ты…

– Я сейчас в машине, расскажи сам.

– Это гигантские версии фетишей, о которых ты говорил.

– Минконди?

– Точно. Огромные такие фигуры, утыканные гвоздями и осколками. Ужасающие творения, которые продаются на вес золота.

Эрван не верил в прямую связь, вроде «Скульптор перешел на человеческую плоть», но это подтверждало ту цепочку, которая у него интуитивно сложилась: «беспределы», сообщество садомазо, Человек-гвоздь, теперешние убийства…

– Распечатай мне фотографии, я еду в контору. А о самом Лартиге ты что нашел?

– Он объявился в восьмидесятых годах, отучившись в Париже и в Риме. Не стал примыкать ни к одному из тогдашних течений вроде «Свободного фигуративного искусства», «Трансавангарда» и прочего, и целиком посвятил себя жесткой, грубой скульптуре, основанной на африканском искусстве. Этакий одинокий волк.

– В картотеке числится?

– На него даже ни одного протокола не заведено. С двадцати пяти лет зарабатывает состояния. Мастерские в Париже, Риме, Нью-Йорке. Громкие выставки. Живет на широкую ногу, но богемно. Типа ездит на велосипеде, пока личный шофер наводит блеск на «ягуар».

– А на «беспределах» неприятностей с полицией никогда не было?

– Они вроде слишком далеко не заходили, а без доказательств противного, хлестать себя по заднице у нас не возбраняется. А у тебя, как Шарко?

– Остывший след. Я тебе расскажу.

Когда машина вырулила наконец на набережную Орфевр, Эрван посмотрел на часы: 19:10. Общее совещание, и все снова отправятся на ночную пахоту… кроме него.

У него в половине девятого встреча с Софией в «Миммо», маленьком итальянском ресторанчике на улице Бланш. Не можешь сделать богато, сделай просто.

Он поднимался по лестницам управления, когда к нему кинулась молодая женщина: секретарша Фитусси, начальника бригады уголовного розыска.

– Он хочет срочно вас видеть, – прошептала она. – Прямо сейчас!

– Я могу хоть вещи оставить в кабинете, а?

– Нет. Вещи подождут. Он в бешенстве.

Эрван как раз дошел до этажа, где располагался дивизионный. В полусвете лестничной площадки вид у девушки был панический.

– Ведите.

Кабинет хозяина, самый большой в бригаде, знавал легендарных полицейских, но на Эрвана это особого впечатления не производило: независимо от обстановки, Фитусси был и оставался мудаком. Толстяк, сделавший карьеру за счет политических связей и повсюду видевший заговоры.

– Где вас носило, мать вашу?

– Ездил в Бретань. Поиск фактов в интересах истины.

– Не время языком мести: зачем ездили?

– Убийца Анн Симони подражает преступнику, содержавшемуся в спецбольнице в Финистере. Я должен был проверить эту сторону дела.

– И что?

– И ничего. Он умер три года назад. Никаких контактов с другими пациентами. В последнее время из заведения никто не сбегал и они сами никого не выпускали.

Фитусси встал и засунул руки в карманы. Размер его брюха невольно наводил на размышления: какой организм способен деформироваться до такой степени?

– Меня вызывают в прокуратуру. Сам префект. Меня вызывает Вальс. А вы себе катаетесь в Бретань? Мне сказали, что есть связь с дедовщиной, это правда?