Алексей Макеев - Прошлое не продаётся

– Нет! Вот при всех клянусь, что так и будет. – Парень всхлипнул. – Есть у меня один грех, о котором никому никогда не говорил. Когда мне было семнадцать, я с женщинами уже жил. И вот однажды обманом затащил в постель девушку на два года старше. Но она еще была неопытной девчонкой. Она потом пришла ко мне и сказала, что беременна. А я над ней посмеялся. Мол, пойдешь жаловаться – самой же и достанется за совращение несовершеннолетнего. У нее родилась дочь. Родители ее на порог не пустили. Она сейчас живет у какой-то родни в деревне. Вернусь – буду на коленях молить о прощении… Только бы выжить!

– Да-а… – кто-то тоже тягостно вздохнул, – грехи наши тяжкие…

– Отдых закончен, – скомандовал Гуров. – Надо идти дальше. Но куда?

– Давайте по тому ходу, который ведет вверх, – с надеждой в голосе предложил кто-то из самых задних.

Гуров по голосу догадался, что это внук деда Евсея. Немного подумав, он предложил:

– Стас, я пойду проверю ход, ведущий вправо, ты – влево. Далеко не уходи и будь осторожнее – тут возможны ловушки.

Светя фонариком, он прошел около пятнадцати метров и уперся в глухую стену, выложенную из дикого камня. Гуров постучал по ней кулаком, но чего-то похожего на пустоту за ней не ощущалось. Когда он вернулся, Стас уже шел обратно.

– Здесь ход выравнивается и дальше идет почти горизонтально, – сообщил он, – в одном месте метров пять подряд облицовано кирпичом, а с потолка свисает короткая железная цепочка с вдетым в нее золотым кольцом. Трогать я не стал – вдруг это спуск какой-нибудь ловушки?

– Все, идем влево, – объявил Гуров. – Ничего не трогать, а то всех похоронит. Вперед!

Измученные люди поднялись с сырого пола и, как механические игрушки, у которых кончился завод, потащились в неизвестность, уже не имея и малейшей надежды на благополучный исход. Проходя через коридорчик, выложенный кирпичом, почти каждый ощутил прикосновение холодного металла, когда висящее на цепочке массивное кольцо касалось головы. Тот, кто шел последним, уже миновав кольцо, неожиданно вернулся назад и, нашарив его в темноте, резко дернул вниз. В тот же миг обложенный кирпичом ход рассыпался, как домино из опрокинувшейся коробки. Кирпичи обрушились вниз, увлекая за собой поток разрыхленной, каменистой земли.

– Господи! Что это?! – вскрикнул белобрысый парень, метнувшись вперед и едва не сбив с ног тех, что были перед ним.

– Что там такое? – Гуров и Крячко посветили фонарями.

Вместо хода сзади громоздился завал из земли и кирпича.

– Кого не хватает? – спросил Гуров, освещая всех поочередно.

– Тю, так твою! – воскликнул сизоносый. – Сутулого задавило! Это тутошний, деревенский.

– Это внук деда Евсея? – спросил Крячко.

– Да, он самый. – Сизоносый досадливо крякнул. – Дурак, на золото польстился. Да мне сейчас его сундук давай – не возьму. Отсюда бы только выйти…

– Откапывать времени и возможности у нас нет, – жестко скомандовал Гуров. – Да, скорее всего, и смысла тоже – живым он мог остаться вряд ли. Поэтому вперед!

И снова они шли, уже не в силах понять, что с ними и где они вообще. Все смешалось, и стало непонятно – явь перед ними или они видят страшный сон. Неожиданно Гуров увидел впереди себя глухую стену, перед которой темнел квадрат темной воды. Здесь ход несколько расширялся.

– Ну вот мы и пришли, – с тоской в голосе объявил «удалец», судя по всему окончательно раскисший. – Все, кранты!

– Хватит страдать! – оборвал его Гуров. – Я так и предполагал. Потайные ходы, как правило, имели выход под водой. Их и ориентировали под речку или озеро. Стас, держи фонарик, я сейчас проверю, что там.

Несколько раз глубоко вдохнув, он ушел в холодную, но никак не колодезную воду. Дойдя до дна, которое было на глубине метра с небольшим, Гуров нащупал руками вход в просторный горизонтальный лаз. Присев, он заглянул в него и с радостью увидел впереди какие-то зеленоватые отсветы. Это мог быть только дневной свет.

– Порядок, – выдохнул он, поднявшись наверх. – Вон в ту сторону идет широкий такой лаз, метров, может, пять-шесть, и в конце виден свет.

– Ничего себе – порядок! – сокрушенно воскликнул сизоносый. – Пять метров по подводному лазу? Да мне и трех не проплыть… Да лучше бы еще столько же пройти, чем такое ныряние.

– Выбирать не приходится, – спокойно резюмировал Гуров. – Придется воспользоваться тем, что судьба послала. Так, все нырять умеют? Ну, хоть немного?

– А кто пойдет первым? Ты? – раздался сзади чей-то вопрос.

– Мужики! А можно – не я последний? – жалобно попросил белобрысый. – Хоть смейтесь, хоть как, но я Сутулого боюсь. Честное слово! Он где-то рядом, я чую. Он хочет нас здесь оставить!

– Первым пойдет Станислав. Я буду последним, – безапелляционным тоном Гуров разом покончил с вопросами и возражениями. – Только надо веревку или шнур. Если нет – надрать из рубашек лент и быстренько свить. Времени у нас в обрез – кислород скоро выйдет.

– У меня есть шнур, метров десять. Хватит? – подал голос сизоносый.

– Хватит. – Гуров быстро размотал шнур и один конец привязал к ноге Стаса. – Доплывешь до конца, если сразу выйти возможности не будет, выход илом затянуло – дергай один раз. Мы тебя тут же тянем назад. Если выберешься наружу, дергай два раза и привяжи к чему-нибудь конец шнура. И потом – все по очереди. Давай!

Крячко, так же как и Гуров, сделал несколько глубоких вдохов и ушел под воду. Потянулись томительные мгновения. Как зачарованные, все смотрели на шнур, уходящий в окно темной воды, одновременно и манящее, и пугающее до мурашек, бегающих по всему телу. Вот шнур замер. Все затаили дыхание… Но мгновение спустя он пошел снова и еще через несколько секунд резко два раза подряд натянулся в руке Гурова. Это означало только одно: Стас уже там, где светло, где можно вдохнуть свежего, чистого воздуха, где колышутся деревья и плывут облака. Это казалось невероятным чудом.

– Ну? Ну? – глядя друг на друга, землекопы никак не решались набраться смелости и прыгнуть в воду.

– Сейчас идешь ты! – Гуров указал на белобрысого. – Не мешкай. Делай три глубоких вдоха – и пошел!

– Ой, мамочка! – простонал тот и, сделав несколько лихорадочных вдохов, скрылся под водой.

Спустя десять секунд Гуров отправил «удальца». Затем пошли остальные, предпоследним оказался сизоносый. Перед тем как прыгнуть в воду, он встал на колени и, перекрестившись, торопливо забормотал:

– Отче наш, иже еси на небеси, помилуй нас грешных, помоги отсюда выйти, Господи! – Еще раз перекрестившись, он решительно прыгнул в воду.

Гуров остался один. Он чувствовал, как тяжело стало дышать. Спертый воздух, почти лишенный кислорода, пустым балластом заполнял легкие. И эти страховочные несколько глубоких вдохов едва ли могли обогатить организм достаточным запасом живительной свежести. Уйдя под воду, он уже на полпути к выходу почувствовал, как невыносимо хочется вдохнуть. Отчаянно цепляясь руками за шероховатости стен, он сильными рывками бросал свое тело вперед, к свету, к огромному, безграничному океану воздуха… У Гурова уже начало темнеть в глазах, когда он наконец, оттолкнувшись в последний раз, вырвался на поверхность небольшого озера, со всех сторон окруженного лесом.