Алексей Макеев - Список приговоренных

– То есть сегодня у нас будет фоторобот потенциального подозреваемого? – довольно потер он руки. – Это очень даже здорово! Что-то еще у тебя?

Когда Крячко изложил просьбу содержательницы «точки», Орлов недовольно поморщился:

– Японский городовой… Вот ведь задачка! Ну, что я скажу? Единственное, что могу сделать – в ближайшее время не настаивать на разгоне этой «точки». А «крышевать», пусть даже и за информацию… Нет, это слишком уж бросается в глаза. Притон – он где-то на задворках. А «точка» с «ночными бабочками» – штука слишком приметная, чтобы ее «не замечать». В общем, я подумаю…

Выйдя из кабинета генерала, приятели направились в свои «апартаменты», по пути обговаривая планы на текущий день.

– Так как же тебе удалось так быстро развязаться с Эмилией? – поинтересовался Гуров, открывая дверь кабинета.

Стас в ответ многозначительно ухмыльнулся, после чего задал встречный вопрос:

– А ты как думаешь?

– Хм… Ну, у нее, наверное, заболела голова, и ваше свидание прошло чисто платонически, без постельного этапа. Что еще могло быть?

– И это – правильный ответ! – провозгласил Крячко. – Именно головная боль, именуемая мигренью, избавила меня от непростого испытания на прочность.

В этот момент за его спиной раздались шаги, и кто-то спросил:

– А вы не скажете, как бы мне увидеть Льва Ивановича?

– О, да это Геннадий! – Лев выглянул из кабинета. – Здорово, Ген! Слушай, наши фотошоперы ближайшие полчаса будут заняты спешной, внеплановой работой. Если хочешь, можешь посидеть у нас. Или у их кабинета. Надо свернуть направо, в тот боковой коридор, где синяя дверь с табличкой «Лаборанты».

– А что? Посижу там… – белозубо улыбнувшись, ответил Геннадий и зашагал в указанном ему направлении.

– А вот и я! Здравствуйте! – послышался приятный женский голос, и опера увидели спешащую в их сторону Любу.

Глядя на девушку, Крячко удивленно хмыкнул – сегодняшняя она никак не походила на себя вчерашнюю. В красивом строгом летнем костюме, с минимумом косметики, Люба смотрелась хорошенькой воспитательницей детского сада или учительницей младших классов.

– Само очарование… – одобрительно кивнув, авторитетно оценил он.

– Спасибо! – со скромным кокетством улыбнулась Люба. – Мне куда, к кому?

– А вот, идите следом за тем молодым человеком. – Лев указал на Геннадия, который, остановившись, смотрел в их сторону. – Вам в один кабинет.

Войдя к себе, Крячко многозначительно усмехнулся и, поймав вопросительный взгляд Гурова, пояснил:

– А этот-то, твой Гена, я гляжу, на Любу запал. Вот только, боюсь, ждет его серьезное разочарование.

– Ты имеешь в виду, если он узнает о ее, так сказать, профессии?

– Да-а… – Крячко досадливо наморщил нос. – Не всякий мужик сможет переступить через себя, если вдруг выясняется, что та, которая ему приглянулась, продает себя за деньги…

– Ну… Это уж, скажем так, как карта ляжет, – включая компьютер, чуть флегматично откликнулся Лев. – Это чисто их проблемы, и нас они не касаются – своих выше крыши. Или ты подумываешь, не взять ли на себя функции амура с луком и стрелами?

– Нет, нет! Ты что?! – возмущенно фыркнув, отмахнулся Стас. – Делать мне, что ль, больше нечего? Ты сейчас чем собираешься заняться?

– Созвонюсь с Жаворонковым, узнаю, как у него там со сбором информации и просмотром записей камер видеонаблюдения. А ты?

– Дождусь фоторобот, доеду тут до одного деятеля – бывшего криминального «корифея», пусть посмотрит. Вдруг что подскажет? Могилыча не помнишь?

Коротко рассмеявшись, Лев кивнул в ответ:

– Как же, как же! Такого разве забудешь?

…Лет десять назад им со Стасом пришлось участвовать в не совсем обычной операции – спасать от разъяренных бандитов профессионального вора-«домушника». Занимаясь поиском пропавшего без вести сына руководителя одного федерального ведомства, приятели поехали проверить кое-какую агентурную информацию в сторону подмосковного коттеджного массива Свиридово. По дороге они заметили здоровенный черный джип с тонированными стеклами – типичный «сарай на колесах», который, летя со скоростью больше сотни верст в час, в какой-то миг выполнил странный кульбит. Он вдруг дернулся вправо, в сторону обочины, затем снова вырулил на свою полосу и помчался еще быстрее.

Гуров и Крячко сразу же поняли, что это неспроста. Что-то тут было нечисто. Держась в паре сотен метров от джипа, они теперь следовали именно за ним. Когда «сарай», свернув на примыкающую дорогу, скрылся в сосновом массиве, Лев тут же сбавил скорость и повел свой «Пежо» следом. По лесу они колесили не менее четверти часа. Наконец джип остановился в полной глухомани, и ехавшие в нем трое здоровенных парней в одинаковых черных рубашках выволокли из салона, что было видно даже с отдаления, связанного по рукам и ногам, жестоко избитого мужчину.

Когда «чернорубашечники» начали собирать сушняк и складывать его в кучу, стало ясно, какую именно участь они уготовили своему пленнику. Понял и он, начав биться и звать на помощь. Его палачи, слушая мольбы о помощи, лишь злорадно гоготали.

Опера, подобравшись к поляне вплотную и улучив момент, внезапно появились из-за деревьев с оружием в руках. Один из «чернорубашечников», как видно, не совсем понял, кого им послала судьба. Решив поиграть в «крутого Уокера», он тоже выхватил пистолет. Но даже не успел прицелиться – в долю секунды поймав его на мушку, Станислав нажал на гашетку. Хряснул выстрел, трескучим эхом раскатившийся по всему лесу, и «Уокер», выронив оружие, с воплем схватился за простреленную руку. Двое других, бросив на землю охапки собранного сушняка, благоразумно предпочли сдаться.

Как выяснилось в ходе допросов, пленником бандитов оказался «домушник» по кличке Могилыч, который по незнанию обчистил квартиру любовницы главаря банды налетчиков на инкассаторов. Те, быстро «вычислив» похитителя личной собственности «дамы сердца» своего босса, сцапали Могилыча в тихом углу и, жестоко избив, повезли в лес, чтобы там сжечь заживо на костре. В дороге он попытался создать аварийную ситуацию и ухитрился толкнуть водителя ногами. В конечном итоге это его и спасло.

Как признался сам Могилыч, ожидая жуткой казни и зовя на помощь, он дал обет – если останется в живых, то навсегда «завяжет» со своим воровским «ремеслом». И свой обет он сдержал. Отлежавшись в больнице и отсидев положенное за предшествующие кражи, Могилыч и в самом деле с воровством покончил навсегда и занялся ювелирным промыслом. Но своих спасителей не забывал, поэтому Стас, если в этом возникала необходимость, обращался к Могилычу (который по паспорту значился как Глеб Могильский) по тем или иным вопросам…