Луиз Пенни - Каменный убийца

– Постой, Арман. – Рейн-Мари прикоснулась пальцами к его руке. – А мы не могли бы заглянуть в кухню и поблагодарить шеф-повара? Очень хочу с ней познакомиться. Она не будет возражать?

Гамаш задумался.

– Пожалуй, нужно спросить Пьера. Не думаю, что он будет против, но кто знает. Не хотелось бы мне потом плясать, как уж на сковороде.

– И тут тоже танцы. Кстати, чечетке меня обучает Рут, – добавила она.

Гамаш попытался перехватить взгляд Пьера, но тот был занят – что-то объяснял Морроу или приносил извинения.

– Ладно, давай заглянем без спроса. – Он взял жену за руку, и они толкнули распашную дверь.

Кухня вся пребывала в хаотическом движении. Впрочем, через несколько секунд Гамаш, который вместе с Рейн-Мари прижался к стене, чтобы пропустить официантов, несущихся мимо с подносами, уставленными бокалами и тарелками, начал улавливать порядок в этом кажущемся хаотическим танце. Нет, это был не хаос, скорее река в половодье. В этом потоке чувствовалась какая-то исступленность, но в то же время и естественность.

– Это она? – спросила Рейн-Мари, кивком указывая в дальний угол кухни. Показать рукой она не решилась.

– Она самая.

На Веронике были поварской колпак и фартук, а в руках она держала огромный нож. Она повернулась в их сторону и увидела. Замерла.

– Похоже, она не рада нашему появлению, – прошептала Рейн-Мари, улыбаясь и пытаясь донести до Вероники, что это все вина ее мужа.

– Давай-ка отсюда. Я первый, – сказал Гамаш, и они пустились наутек.

– Да, неловко получилось, – рассмеялась Рейн-Мари, когда они оказались за пределами кухни. – С этого момента я бы на твоем месте проверяла, что тебе подают.

– Я сначала буду давать инспектору Бовуару на пробу, – улыбнулся он.

Реакция Вероники удивила его. Раньше она умела владеть собой и не была особо подвержена стрессу. Сегодня что-то в ней изменилось.

– А знаешь, я думаю, что видела ее прежде, – сказала Рейн-Мари, беря мужа под руку и чувствуя его успокоительную силу. – Наверное, где-то здесь.

– Она тут и пасечник, так что, может, она и попадалась тебе на глаза.

– И все же, – сказала Рейн-Мари, вдыхая сладкий аромат пиона, – в ней есть что-то необыкновенное. Такую женщину трудно забыть.

В саду пахло свежевскопанной землей и розами. Время от времени сюда доносился слабый запах трав из огорода. Но, прислонясь к мужу, она ощутила другой запах – сандалового дерева. Это было нечто большее, чем его одеколон, – казалось, он сам излучал этот аромат. Так пахли все времена года. Так пахла любовь, стабильность и дом. Это был запах дружбы, спокойствия и мира.

– Смотри. – Гамаш показал на ночное небо. – Это Бабар.

Он очертил пальцами круг, показывая очертания слона в звездном небе.

– Ты уверен? Это больше похоже на Тинтина. [84]

– С хоботом?

– Вы на что показываете? – раздался из темноты голос.

Гамаши прищурились, и через секунду появилось чадо Марианы с книгой в руках.

– Привет, Бин. – Рейн-Мари наклонилась и обняла ребенка. – Мы просто смотрели на звезды – воображали себе разные формы.

– Ах так, – разочарованно произнес ребенок.

– И что, по-твоему, мы видели? – Гамаш тоже наклонился.

– Ничего.

Гамаши помолчали, потом Рейн-Мари показала на книгу:

– А что ты читаешь?

– Ничего.

– Я в детстве любил книги про пиратов, – сказал Гамаш. – Повязывал на глаз косынку, сажал на плечо плюшевого медвежонка…

На лице ребенка заиграла улыбка.

– …брал палку вместо пиратской сабли. Мог играть часами.

Большой, властный человек принялся размахивать рукой, изображая сабельный бой.

– Мальчишки, – усмехнулась Рейн-Мари. – А я была Национальной Вельвет – выигрывала на моей лошади Большие национальные скачки. [85]

Она ухватилась за воображаемые вожжи, опустила голову, подалась вперед и пришпорила своего скакуна, направляя его к самому высокому препятствию. Гамаш улыбнулся в темноте, потом кивнул.

Он видел точно такую позу и раньше. Совсем недавно.

– Ты не покажешь мне свою книгу? – Он не протянул руку, а просто спросил.

Ребенок, поколебавшись, дал ему книгу. Она была теплая в том месте, где ее держала детская рука, и у Гамаша создалось ощущение небольших вмятин, словно оставленных маленькими пальцами на твердой обложке.

– «Мифы, которые должен знать каждый ребенок», – прочел он и раскрыл книгу. – Это книга твоей матери?

Кивок.

Гамаш начал листать страницы. Взглянул в детское лицо.

– История про Пегаса, – сказал он. – Хочешь, я покажу тебе Пегаса на ночном небе?

Внимательные глаза расширились.

– Он что, там, наверху?

– Да. – Гамаш снова наклонился и показал пальцем на небо. – Видишь те четыре ярких звезды?

Он прижался щекой к щеке ребенка, чувствуя мягкость и тепло кожи, потом поднял напрягшуюся детскую руку, дождался, когда она расслабится, и обвел ею участок на небе. Ребенок кивнул.

– Это его тело. А ниже – его ноги.

– Он не летит. – В детском голосе слышалось разочарование.

– Он пасется. Отдыхает, – сказал Гамаш. – Даже самым совершенным существам требуется отдых. Пегас прекрасно умеет парить, скакать, скользить. Но еще он умеет отдыхать.

Они втроем несколько минут смотрели на небо, затем прошли по тихому саду, вспоминая детство. Наконец чадо Марианы решило, что ему пора идти попросить горячего шоколада перед сном.

Рейн-Мари снова взяла Гамаша под руку, и они прошли еще немного, потом развернулись и двинулись назад.

– Ты уже знаешь, кто убил Джулию Морроу? – спросила она, когда они подошли к старому дому.

– Нет еще, – тихо ответил Гамаш. – Но мы сужаем круг. Мы уже знаем, кто автор тех записок, и у нас есть еще куча всяких улик и фактов.

– Жан Ги, наверно, очень счастлив.

– Ты и представить себе не можешь.

Перед его мысленным взором предстали листы чертежной бумаги, испещренные колонками записей. Но одна колонка по-прежнему не имела ни фактов, ни улик; даже гипотез или предположений в ней не было.

Как.

Они зашли за угол дома, и оба инстинктивно посмотрели на белый мраморный куб. От угла дома отделилась фигура. Словно одно из бревен встало вертикально и решило прогуляться по лесу. В лунном свете они видели тень, движущуюся по лужайке. Но тень не свернула в мрачный лес, она свернула к озеру.

Звук шагов Берта Финни доносился до них с дощатой пристани, потом смолк. Арман Гамаш поведал Рейн-Мари о Финни и своем отце.

– И он рассказал остальным? – спросила она.

Гамаш кивнул. Она подняла голову к небу.

– С Даниелем ты больше не говорил?

– Позвоню ему завтра. Я хотел дать ему время успокоиться.

– Ему – время?

– Нам обоим. Но я позвоню.

Прежде чем ехать назад, они заглянули в библиотеку пожелать спокойной ночи.