Пьер Леметр - Тщательная работа

Ле-Гуэн вышел на несколько минут из комнаты для допросов, оставив Мальваля одного. Пусть «дозреет» — это проверенная техника. Оставить подозреваемого одного, начать заново, передать в руки коллеги, потом вернуться, снова оставить одного, сделать порядок событий непредсказуемым… Даже самые привычные к этим приемам подозреваемые — в том числе и сами полицейские — ничего не могли поделать, так или иначе это срабатывало.

— Пойдем в ускоренном темпе, но…

— Что? — перебивает его Верховен.

— Он знает меньше, чем можно было надеяться. Бюиссон благодаря ему знает больше, чем он знает о Бюиссоне. Он передал много информации, вначале о мелких делах. Это помогло Бюиссону добиться его доверия. Он начал издалека и пошел по нарастающей. Незначительные сведения, мелкие суммы. Он обеспечил ему нечто вроде ренты, связанной со служебным положением. Когда случилось преступление в Курбевуа, Мальваль уже был готов. Он так и не понял, куда все катится. Новичок, этот твой Мальваль.

— Он не «мой» Мальваль, — отвечает Камиль, возвращаясь к своим заметкам.

— Как скажешь.

— Издательский дом Бильбана был основан в тысяча девятьсот восемьдесят первом и прекратил свое существование в мае восемьдесят пятого. В то время мало кто из издателей имел свой сайт в Инете. Я все же отыскал отрывки из его каталога по разным местам. И сделал сводный список. Хочешь взглянуть?

Не дожидаясь ответа, Коб сделал распечатку.

Сотня романов, изданных между 1982 и 1985 годом. Вокзальное чтиво. Верховен пробежал глазами названия. Из шпионской серии — «Нет известий от агента ТХ», «Агент ТХ против абвера», «Проброс и козырь», «Улыбка шпиона», «Кодовое слово: „Океан“»… из детективной — «Рифифи в Малибу», «Мели, Емеля», «Дневные пули для ночных красавиц»… из любовной — «Обожаемая Кристель», «Чистейшее сердце», «Покончить с любовью»…

— Специализацией Бильбана была скупка авторских прав и последующее их коммерческое использование под новыми названиями.

Коб говорил, как всегда, не глядя на Камиля и продолжая стучать по клавиатурам.

— Имена есть?

— Только управляющего, Поль Анри Вейс. У него были доли в нескольких мелких предприятиях, но Бильбаном он управлял лично. Он представил итоговый отчет и больше в книгоиздательском бизнесе не появлялся до самой своей смерти в две тысячи первом. Насчет остального я в полном разочаровании.

— Нашел!

Камиль добежал первым.

— Ну, я так думаю… Погоди…

Коб продолжает печатать то на одной клавиатуре, то на другой, файлы мелькают на обоих экранах.

— Это что? — нетерпеливо спрашивает Камиль.

Ле-Гуэн и Луи присоединились к ним, остальные уже двинулись в их сторону, и Камиль едва сдерживает жест раздражения:

— Мы этим займемся, продолжайте свою работу.

— Ведомость служащих Бильбана. Здесь не все. Я нашел шестерых.

На экране появляются данные. Список из шести колонок с именами, адресами, датами рождения, номерами социального страхования, временем поступления на работу и датами ухода. Шесть строк.

— А теперь, — бросает Коб, откидываясь на стуле и массируя поясницу, — представления не имею, что ты с этим будешь делать.

— Распечатай мне.

Коб просто кивает на аппарат, который уже печатает четыре копии ведомости.

— Как ты это нашел? — спрашивает Луи.

— Слишком долго объяснять. У меня не было всех допусков. Пришлось искать обходные пути, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Коб бросает кроткий взгляд на дивизионного комиссара Ле-Гуэна, который довольствуется тем, что берет одну из копий и делает вид, что ничего не слышал.

Стоя рядом с компьютерами, они внимательно читают список.

— Остальное сейчас будет, — говорит Коб, снова щелкая клавишами и вглядываясь в экран.

— Что «остальное»? — спрашивает Камиль.

— Вся их подноготная.

Принтер снова заработал. Дополнительные данные. Одна из служащих скончалась в начале этого года. Другой вроде бы исчез из поля зрения.

— А этот? — спрашивает Луи.

— Не могу его нигде найти, — говорит Коб. — Ни слуху ни духу. Невозможно узнать, что с ним стало. Изабель Руссель, родилась в пятьдесят восьмом. Поступила к Бильбану в восемьдесят втором, но проработала всего пять месяцев. — (Камиль отмечает ее имя.) — Жасент Лефебр, родилась в тридцать девятом. Она появилась в восемьдесят втором и оставалась до конца. Николя Бриюк, родился в тридцать девятом. Поступил в год создания издательства, ушел в восемьдесят четвертом. Теодор Сабен, родился в двадцать четвертом. Поступил в восемьдесят втором, уволился, когда закрылось предприятие. Сейчас на пенсии.

Камиль быстро прикидывает: 79 лет. Адрес: дом престарелых в Жуи-ан-Жоза. Он помечает для себя.

— Эти двое, — говорит Камиль, указывая на два имени, обведенные кружочками: Лефебр и Бриюк.

— Уже ищу, — кивает Коб.

— А можно узнать, чем именно они там занимались? — спрашивает Луи.

— Нет, этого у меня нет. Вот. Жасент Лефебр, пенсионерка, авеню дю Бель-Эр, дом сто двадцать четыре, в Венсенне.

Пауза.

— И Николя Бриюк. Улица Луи-Блан, дом тридцать шесть. Париж, Десятый округ, без определенных занятий.

— Бери первую, а я другого, — кидает Камиль Луи, устремляясь к телефону.

— Простите, что беспокою вас в столь поздний час… Да, я понимаю… и тем не менее прошу вас, не вешайте трубку. Я Луи Мариани из уголовной полиции…

У Бриюка телефон звонит и звонит.

— А вы, простите?.. А ваша мать дома?

Верховен рефлекторно начинает считать: семь, восемь, девять…

— В каком госпитале, простите?.. Да, я понимаю…

Одиннадцать, двенадцать. Верховен собирается повесить трубку, когда раздается щелчок. На другом конце провода кто-то подошел к телефону, но никакого голоса не слышно.

— Алло? Мсье Бриюк? Алло? — кричит Камиль. — Вы меня слышите?

Луи вешает трубку и кладет перед Камилем листок: госпиталь Сен-Луи. Отделение паллиативного ухода.

— Черт подери!.. Есть там кто-нибудь? Вы меня слышите?

Новый щелчок и короткие гудки. Трубку повесили.

— Пойдешь со мной, — говорит он, поднимаясь.

Ле-Гуэн делает знак двоим агентам идти следом. Оба вскакивают, схватив по дороге пиджаки. Камиль уже кинулся было к двери, но возвращается бегом к своему столу, открывает ящик, достает служебный револьвер и снова бросается к выходу.

Время — половина первого ночи.

Двое агентов на мотоциклах едут куда быстрее, чем Камиль, хотя тот изо всех сил пытается не отстать. Рядом с ним Луи беспрестанно откидывает прядь, не говоря ни слова. На заднем сиденье двое агентов хранят сосредоточенное молчание. Сирены воют, к ним присоединяются властные свистки мотоциклистов. Движение в этот час наконец-то стало спокойнее. 120 км в час по авеню де Фландр, 115 — по улице Фобур-Сен-Мартен. Меньше чем через семь минут обе машины останавливаются на улице Луи-Блан. Мотоциклисты спереди и сзади уже перекрыли улицу. Четверо мужчин выпрыгивают из машины и влетают в дом 36. Покидая бригаду, Камиль даже не посмотрел, каких именно агентов Ле-Гуэн отправил с ними. Он быстро понял, что оба они молоды. Моложе его. Первый на мгновение задержался у почтовых ящиков, сдержанно обронив: «Третья слева». Когда Камиль добрался до площадки, оба агента уже барабанили в дверь, крича: «Откройте, полиция!» И действительно, открывают. Но не ту дверь. Другую на той же площадке, справа. На краткое мгновение показывается голова старухи, и дверь захлопывается. Снизу слышен звук еще одной открывающейся двери, но в остальном дом остается спокойным. Один из агентов достает оружие, смотрит Камилю в глаза, потом на дверной замок, потом снова на Камиля. Второй опять начинает стучать. Верховен пристально смотрит на дверь, отстраняет молодых людей, становится сбоку на площадке, определяя угол, под которым может пройти пуля, выпущенная в упор в замок квартиры с неизвестной им планировкой.