Иэн Рэнкин - Битая карта

Киннаул увидел нож в руке Холмса.

— Этот нож был у нее? — сказал он, и его глаза расширились. — Боже мой, Кэти. — Дрожащей рукой он прикоснулся к виску. — Кэти, Кэти.

Ребус немного пришел в себя. Проглотил слюну.

— Но синяки на ней не от падения.

Да, у нее на руках были синяки. Свежие. Киннаул кивнул.

— Мы немного повздорили, — сказал он. — Она набросилась на меня, и я… я пытался ее оттолкнуть. Но она впала в истерику, и я решил пойти прогуляться, пока она не успокоится.

Ребус уже обратил внимание на ботинки Киннаула — ботинки, заляпанные грязью. Пятна грязи были и на брюках. Пойти прогуляться? В такой дождь? Нет, он, конечно, сбежал. Пустился наутек.

— Она, видать, не успокоилась, — походя проговорил Ребус.

Так же походя она чуть не убила его, приняв за мужа или распалившись до такой степени, что ей уже было все равно кого ударить.

— Я вот что вам скажу, мистер Киннаул. Я бы не отказался от выпивки.

— Посмотрю, что есть, — сказал Киннаул, поднимаясь на ноги.

Холмс вызвал врача, а Кэт Киннаул все еще лежала без сознания. Они для вящей безопасности оставили ее в холле. И вообще после такого падения человека лучше не трогать без врача. К тому же за ней можно было присматривать через открытую дверь гостиной.

— Ей нужно лечиться, — сказал Ребус.

Он сидел на диване, баюкая виски и то, что осталось от его нервов.

— Ей нужно, — спокойным тоном сказал Киннаул, — быть от меня подальше. Вместе — это кошмар, инспектор. Впрочем, по отдельности тоже.

Он стоял, опершись руками о подоконник и уперев лоб в стекло.

— Из-за чего вы поссорились?

Киннаул отрицательно покачал головой:

— Теперь это кажется глупым. Всегда начинается с какой-нибудь мелочи, а потом растет как снежный ком…

— А в этот раз?

Киннаул отвернулся от окна.

— Я слишком много времени провожу вне дома. Она не верит в мои «проекты». Она считает, что это все выдумки, чтобы я мог уезжать из дома.

— Она права?

— Отчасти, наверно, да. Она женщина проницательная… иногда с замедленной реакцией, но все равно в цель попадает.

— А вечера?

— Что вечера?

— Вы их тоже не всегда проводите дома, ведь так? Иногда закатываетесь куда-нибудь на вечер с друзьями.

— С кем?

— Ну, скажем, с Барни Байерсом… с Рональдом Стилом.

Киннаул уставился на Ребуса, не понимая, куда тот клонит, потом щелкнул пальцами.

— Господи, вы имеете в виду ту ночь… — Он покачал головой. — Кто же вам сказал? Впрочем, не отвечайте. Это мог быть либо один, либо другой. Ну и что?

— Я просто подумал, что из вас троих вряд ли может получиться теплая компания.

Киннаул улыбнулся:

— Тут вы правы. Я не очень хорошо знаю Байерса, то есть почти не знаю. Но в тот день он оказался в Эдинбурге и заключил сделку… крупную сделку. Мы встретились случайно в «Орлином гнезде». Я зашел туда выпить, утопить, как говорится, печаль в вине, а он собирался дальше, в какой-то в ресторан. Ну и я за ним увязался. Оказался в компании с ним и его контрагентами. А спустя немного… да, мы тогда неплохо развлеклись.

— А Стил?

— Понимаете… Барни решил отвезти этих ребят в бордель. Он знал одно такое заведение. Но они отказались. Они ушли по своим делам, а мы с Барни заскочили в «Чучело» выпить еще по стаканчику. Там-то мы и встретили Ронни. Он тоже был слегка подшофе. У него были какие-то проблемы с его женщиной… — Киннаул задумался на мгновение. — Он вообще обычно такой нудный, хоть ложись и помирай, но тем вечером вроде тоже встряхнулся.

Интересно, знал ли Киннаул про Стила и Кэти, спрашивал себя Ребус. Вроде непохоже, но ведь Киннаул актер.

— Короче, все закончилось тем, — сказал Киннаул, — что мы оказались в одном веселом заведении.

— Хорошо провели время?

Киннаул, казалось, задумался над этим необычным вопросом.

— Вроде бы да, — ответил он. — Но, честно говоря, я плохо помню.

Это вряд ли, подумал Ребус, все-то ты прекрасно помнишь. Ничего не забыл. Но Киннаул уже смотрел в холл на неподвижную Кэти.

— Вы, наверно, думаете, что я говно, — безразличным голосом сказал он. — Вы, вероятно, правы. Но, господи… — Он не мог найти слов.

Киннаул огляделся, посмотрел в окно, откуда в хорошую погоду открывался роскошный вид, потом снова перевел взгляд в сторону двери. Шумно выдохнул, отрицательно покачал головой.

— Вы кому-нибудь говорили то, что сказала вам проститутка?

Киннаул кинул на него испуганный взгляд.

— Я спрашиваю, — сказал Ребус, — вы им передали то, что она вам сказала про Грегора Джека?

— Откуда вы это знаете, черт побери? — Киннаул рухнул в одно из кресел.

— Видение свыше. Так передали?

— Кажется, да. — Он задумался. — Да, точно. Понимаете, услышать такое от нее было довольно странно.

— Услышать такое от вас тоже странно, мистер Киннаул.

Киннаул пожал могучими плечами:

— Так для смеха, инспектор. И к тому же я был пьян. Я подумал, что было бы забавно притвориться Грегором. Откровенно говоря, меня немного уязвило, что она не знает Рэба Киннаула. Посмотрите на эти фотографии на стене. Я знаком со всеми знаменитостями.

Он снова поднялся на ноги, принялся разглядывать собственные фото, словно явился в картинную галерею и видит их в первый, а не в десятитысячный раз.

— Боб Вагнер… Ларри Хэгман… когда-то я знал их всех. — Перечисление продолжилось. — Мартин Скорсезе… режиссер первого ряда, абсолютно выдающийся… Джон Херт… Робби Колтрейн и Эрик Айдл…

Холмс жестом позвал Ребуса в холл. Кэти Киннаул приходила в себя. Рэб Киннаул все стоял перед своими фотографиями, своими воспоминаниями, смакуя громкие имена.

— Осторожнее, — сказал Холмс, обращаясь к Кэти Киннаул. — Как вы себя чувствуете?

Язык у нее еле ворочался. Понять было невозможно.

— Сколько вы приняли, Кэти? — спросил Ребус. — Скажите нам, сколько?

Она пыталась сосредоточиться.

— Я осмотрел все комнаты, — сказал Холмс. — Ни одной пустой бутылки.

— Но что-то она приняла.

— Врач разберется.

— Да, разберется. — Ребус наклонился к Кэти Киннаул так, что его губы чуть не касались ее уха. — Гаук, — тихо сказал он, — расскажи мне про Сьюи.

Два этих имени, казалось, что-то значили для нее, но она не ответила.

— Ты и Сьюи, — продолжал Ребус. — Ты встречалась со Сьюи? Ты и он, а? Как в прежние времена? Ты встречалась со Сьюи?

Она открыла рот, помолчала, потом снова закрыла и начала отрицательно качать головой. Пробормотала что-то.

— Что ты сказала, Гаук?

На этот раз она произнесла отчетливо:

— Рэб не должен знать.

— Он не узнает, Гаук. Поверь мне, не узнает.

Она теперь сидела, придерживая голову одной рукой, а другой — упираясь в пол.

— Ну, — не отступал Ребус, — ты и Сьюи — вы ведь виделись? Гаук и Сьюи?