Майкл Коннелли - Эхо-парк

Никто не засмеялся. Энтони Гарланд, похоже, удовлетворился результатами обследования и стал убирать свою волшебную палочку обратно. Пратт собрался опять сесть.

– Стоять! – остановил его Гарланд.

Пратт подчинился, а Гарланд начал охлопывать его руками вдоль тела – следующая мера предосторожности.

– Никогда нельзя быть уверенным с таким сукиным сыном, как вы, детектив. – Последнее слово он произнес с подчеркнутым презрением.

Его руки добрались до пояса Пратта.

– Это мой пистолет, – пояснил тот.

Гарланд продолжил обыск.

– А это мой мобильник.

Руки обыскивающего двинулись ниже.

– А это мои яйца.

Далее Гарланд ощупал сверху донизу ноги и наконец, удовлетворившись, разрешил Пратту сесть. Детектив опустился на скамью рядом со стариком. А Энтони Гарланд остался стоять – лицом к скамье, спиной к озеру, скрестив на груди руки.

– Чист, – объявил он.

– Хорошо, – сказал Томас Рекс. – Тогда мы можем побеседовать. Что все это означает, детектив Пратт? Я полагал, вам дали понять: никаких больше звонков и контактов с вашей стороны. Вы нам не звоните, не угрожаете и не назначаете встреч.

– Если бы я не пригрозил, разве бы вы пришли?

Ни один из Гарландов не ответил, и Пратт, бойко ухмыльнувшись, удовлетворенно кивнул:

– И этим все сказано.

– Зачем вы нас вызвали? – спросил старик. – Я совершенно ясно выразился в этом отношении ранее. Я не желаю, чтобы мой сын был каким-то образом замешан в этой истории. Почему оказалось, что ему нужно находиться тут?

– Потому, что я в некотором роде скучал по нему со времен нашей маленькой прогулки по лесам. Мы связаны нерушимыми узами, не так ли, Энтони?

Энтони промолчал. Пратт усилил нажим:

– Когда один человек ведет другого к спрятанному в лесу трупу, то обычно они продолжают оставаться, я бы сказал, в довольно тесных отношениях. Но я не получал вестей от Энтони с тех пор, как мы были с ним вместе на вершине Бичвуд-Каньона.

– Я не желаю, чтобы вы говорили с моим сыном, – произнес Томас Рекс Гарланд. – Не смейте обращаться к нему! Вас наняли и с вами расплатились, детектив. То был первый и последний раз, когда вы имели право мне звонить, чтобы договориться о встрече. Это моя прерогатива – звонить вам в случае надобности. Вы мне не звоните! – Взгляд старика был устремлен на озеро. Посыл совершенно ясен. Пратт недостоин его внимания.

– Да, все это было прекрасно, но обстоятельства изменились, – возразил Пратт. – На тот случай, если вы не читаете газет и не смотрите телевизор, – дела у нас пошли хуже некуда.

– А чья вина? Вы заверили нас, что вместе с адвокатом сможете уломать Рейнарда Уэйтса. Сказали нам, что никто не понесет ущерба. Назвали это чистой операцией. Во что вы нас втравили?

– Вы сами себя втравили. Вам кое-что требовалось, и я взялся вам это доставить. Не имеет значения, чья вина, – главное, что теперь мне требуется больше денег.

Томас Рекс Гарланд покачал головой.

– Вам уплатили миллион долларов, – произнес он.

– Мне пришлось поделиться с Морисом Своном, – напомнил Пратт.

– Гонорар вашего контрагента – не моя забота.

– Соглашение об оплате было заключено исходя из предпосылки, что все пройдет гладко. Уэйтс берет на себя вину за Жесто, дело благополучно закрывается. Возникли осложнения, идут непрерывные расследования, которым надо как-то противостоять.

– Это не моя забота. Наша сделка завершена.

Пратт опять подался вперед и оперся локтями о колени.

– Не совсем, – отозвался он. – Знаете, кто нанес мне визит в этот уик-энд? Гарри Босх, да не один, а в обществе агента ФБР. Они повезли меня к Ричарду О'Ши. И, надо сказать, они очень близко подошли к разгадке всей истории. Им недостает лишь некоторых деталей, и нужно, чтобы кто-нибудь их восполнил. И они хотят, чтобы этим кем-то стал я.

Энтони Гарланд издал глухой стон, похожий на рычание, и пнул землю мыском своего дорогого ботинка.

– Проклятие! Я знал, что этот хорек…

Его отец повелительно поднял руку, призывая успокоиться.

– Босх и ФБР не имеют значения, – проговорил старик. – Важно то, что сделает О'Ши, а об О'Ши позаботились.

– Неужели? Этот парень – второй по рангу прокурор в округе и скоро станет номером первым, а вы…

– О'Ши куплен с потрохами. Только он об этом еще не знает.

– Ну, в таком случае все равно остается Босх, а он де́ла так не оставит. Он не сдавался тринадцать лет. И сейчас не собирается.

– Так позаботьтесь об этом! Это уж ваша часть сделки! Вы займитесь Босхом, я займусь О'Ши. Пошли, сынок.

Старик начал тяжело, с усилием, подниматься со скамьи, опираясь на трость. Его сын подошел, чтобы помочь.

– Подождите минуту, – произнес Пратт. – Вы никуда не уйдете. Я сказал, что хочу больше денег, и сказал вполне серьезно. Я позабочусь о Босхе, но после мне придется полностью расквитаться с делами – расписаться в книге ухода – и исчезнуть. Для этого мне нужны деньги.

Энтони Гарланд сердито ткнул пальцем в сторону сидящего на скамейке Пратта.

– Ты, чертов кусок дерьма! – негодующе воскликнул он. – Ты сам к нам заявился! Весь этот проклятый план – твоя затея, от начала и до конца. Потом ты проводишь операцию, в результате которой оказываются угроблены два человека, а затем ваши же ведут с тобой переговоры о судебной сделке?

Пратт пожал плечами:

– Они копают в поисках более крупной рыбы. А это будете вы. – Он повернулся к старику: – А также вы.

Томас Рекс Гарланд кивнул. Он был бизнесменом, а значит, человеком прагматичным. Он оценил серьезность ситуации.

– Сколько? – спросил Томас Рекс Гарланд.

– Я хочу еще миллион долларов, – не колеблясь, ответил Пратт. – Сегодня, до пяти вечера. Они дали мне этот срок для обдумывания. В пять часов я соглашусь на их условия либо беру у вас деньги и исчезаю. Нет меня – нет и уголовного дела. Цена не обсуждается. Все, что меньше означенной суммы, не стоит того, чтобы ради этих денег я пускался в бега.

– А как быть с Босхом? – напомнил старик.

– Я разберусь с ним, прежде чем исчезнуть. – Пратт сунул руку в карман, вытащил клочок бумаги с напечатанными на нем цифрами, положил на скамейку и подтолкнул к старику. – Номер банковского счета и код доступа. Тот же, что и прежде. Если захотите, то можете это устроить. – Он бросил взгляд на часы. – У вас чуть менее шести часов. Уверен, вы успеете. – Он поднялся с места. – Мне надо отойти. Когда вернусь, ответ должен быть готов.

Пратт прошел мимо Энтони совсем близко, почти вплотную. Они оба впились друг в друга взглядами, полными ненависти. Затем полицейский направился к лодочному домику, где располагались туалетные комнаты.

Гарри Босх изучал мониторы в полицейском микроавтобусе, оборудованном средствами наблюдения и записывающими устройствами. Всю ночь ФБР занималось установкой камер в восьми точках парка. Одну стену автобуса уставили комплектом цифровых экранов, отображавших во всех ракурсах скамью, на которой сидел Томас Рекс Гарланд и рядом с которой стоял его сын – в ожидании возвращения Эйбла Пратта. Камеры были скрыты в четырех фонарях у парковых дорожек, в двух ближних клумбах, в декоративном маяке, венчающем лодочный домик, и в бутафорском голубе, сидящем на макушке Озерной Дамы.