Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

– И решили её обыскать, – подтвердил Юра. – Гена – как обычно.

Он взглянул на Барсукова. Тот, молча кивнув в ответ, подошёл к двери.

– Гоша, – замешкавшись, друг обратился к нему. – Десять минут назад Михайленко засекли в своей… квартире в Сертинске.

– Ничего себе, – хмыкнул он. – Решил-таки навестить. Ну да, пыль там вытирать уже пора.

– Гоша, для нас это плохо! первых – он находится не так далеко, как хотелось бы – это значит, он может быстро добраться сюда. Во-вторых – есть маленькая, но вероятность, что Михайленко заметит, что его квартиру обыскивали. Неизвестно, сколько он там пробудет. Поэтому сейчас я узнаю, где он, и ты быстро побежишь… Впрочем, нет, – Юра нервно прикусил губу. – Мы заехали в лес на первом повороте, чтобы не столкнуться с ним, потому что к точке назначения есть более короткий путь. А ты, говоришь, поставил машину рядом с нашими… Оттуда пешего ходу минут сорок. За это время он может приехать… А тут, под горой, связи нет. Тогда, наверное, мне…

– Может, я просто побуду с вами? – не выдержал Гоша. – Зачем всё усложнять?

И, прежде чем Юра успел возразить, добавил: – Знаю, меня здесь быть вообще не должно. Но, Юра, я и оказался здесь по воле обстоятельств. На вас не будет никакой вины. Я оказался в опасности только из-за Сыцевича.

Раздался жуткий скрип железной двери – Гена сумел-таки открыть замок.

– Заходим, – позвал он. – Женя, ты останешься наверху?

– Да, – кивнул тот же мужчина, что говорил про расстояние отсюда до точки, в которой останавливался Михайленко. – Буду держать связь с Лёхой. Если что – я приду.

– Хорошо.

– Гена, я чуть позже зайду, – крикнул ему Юрий, и снова повернулся к Гоше. Георгий выжидательно уставился на него. На лице Юры было явственно написано «что я и думал», и это выражение отражало его собственные чувства тоже. Во время всего путешествия по лесу Гоша подозревал, что, добравшись до оперативников, не найдёт в себе сил возвратиться обратно – и сейчас был вовсе не удивлён, что так оно и вышло.

– Ладно, – сдался Юра. – Ты останешься с нами. Но везде заходить будешь только после нас! Когда мы убедимся в безопасности обстановки!

С этими словами он, жестом показав Гоше встать за него, двинулся за своими товарищами внутрь землянки.

Едва он зашёл в узкое, пахнувшее затхлостью помещение, как до него донеслись крики:

– Тут ещё одна дверь!

– Геннадий, работайте!

– Есть, товарищи!

Послышался лязг металла, к которому вскоре присоединилась ругань – видимо, подобрать отмычку ко второй двери Гене было не так-то просто. Когда и та распахнулась, Гоша отметил, что на её взлом времени ушло вполовину больше, чем на предыдущую.

– О, чёрт, тут темно!

– Где фонарики?

– Фу, ну и вонь! Вот фонарь. Вы что-нибудь… нифига себе!!!

В этом возгласе неизвестного Гоше мужского голоса прозвучал неожиданно дикий, панический ужас. Ему сразу стало не по себе – причём больше от осознания, что так говорил человек, проработавший в следственном комитете, должно быть, длительное время – который по долгу службы успел повидать всякое.

– Ёшкин – кошкин, – послышался вслед за этим голос Барсукова, наполненный не менее испуганными нотами. – Неужели это… да ну на…

– Ребята, что там? – крикнул Юра.

Но оба, что бы там ни увидели, от этого, казалось, лишились дара речи – ответом послужила одна тишина.

– Вы чувствуете запах? – прошептал Ваня, втягивая носом воздух.

– Пропустите нас! Боже… Нужно включить свет! Вы можете найти щиток? – раздались голоса других мужчин впереди.

Тут Гоша и сам почувствовал то, о чём говорил Прокопов. Из недр распахнутой двери сочился тошнотворно-сладкий запах, только сейчас долетевший до них.

Юра, по-видимому, тоже его почувствовавший, тревожно посмотрел на него, а затем – вперёд. В эту самую секунду тёмный провал двери вдруг полыхнул зловещим тёмно-жёлтым светом, куда быстро устремились все оставшиеся в наружном коридоре полицейские.

– Гоша, – друг снова обернулся к нему, – что бы там ни было, ты…

Но Георгий больше не мог слушать его. Не разбирая слов друга и даже не пытаясь этого сделать, он, словно отчаянный мотылёк, двинулся в тусклый прямоугольник света.

Едва войдя внутрь, он увидел это . Различил среди снующих туда-сюда теней мужских фигур. На голову ему опустилась плотная шапка, в которой потонули все посторонние звуки, а тело словно парализовало.

Гоша вновь оказался в одном из своих сегодняшних худших кошмаров. Снова он, плывя по туманной дымке, видел перед собой множество женских скелетов, сохранивших свои волосы и одежду. Только здесь они не двигались, и не нападали, а лишь тихо стояли вдоль стен, смотря на живых с безразличием. Молчаливые и навсегда упокоенные.

Это суждение, несомненно, было ложью. Они только притворялись такими. Разумеется, они были полны ярости и бессильного гнева, и, если бы это действительно был сон, то уже давно дали бы понять все, на что были способны, обрушив зло на людей, посмевших рассматривать то, во что они превратились.

В центре стены между ужасными манекенами было свободное пространство. Гоша заметил на стене остатки клея и металлических креплений – их местоположение как раз соответствовало уровню головы и пояса. Одно из креплений, нижнее, располагавшееся левее других, отсутствовало, но в стене виднелся след, указывающий, что ранее оно там было.

Места ещё для троих.

«О господи… их одежда…»

От внезапной догадки у Гоши закружилась голова, и он, попятившись назад, едва не упал, но, даже не обратив на это внимание, с колотящимся сердцем принялся лихорадочно осматривать останки, подходя к каждым, изучая их вещи. Едва ему казался белый верх, его мгновенно обдавала кипящая волна ужаса, а сердце подскакивало к самому горлу. Убеждаясь, что очередные изуродованные кости не принадлежат Ксюши, Гоша не успокаивался, а лишь выдыхал и погружался под воду, продолжая искать дальше и готовясь к новому неизбежному приливу разъедающего до костей кипятка цунами.

– Смотрите! Тут ещё дверь! – донёсся через толщу воды чей-то крик.

– Не может быть… Тут ещё два!

– И они, кажется, были закончены не так давно.

Чувствуя, как пульсирует в голове, Гоша, едва соображая, что делает – тела своего он по-прежнему не чувствовал, зашёл вслед за всеми в ещё одну дверь. Его сознание мельком отметило, что та находилась сразу справа от входа в этот импровизированный склеп.

– Ага… О боже.

– Одна брюнетка… и одна светленькая.

Гоша, едва не задохнувшись от неожиданно ворвавшейся в лёгкие вони, которая во втором помещении была в несколько раз сильнее, начал протискиваться сквозь оперативников, окруживших что-то, чего он не мог разглядеть.