Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

Лишь бы только не с издателем. Не снова. То, что его Ксюша сопротивлялась, когда издатель утаскивал её от него, давало на это надежду.

Почему он не достал его первым? Сразу, едва узнав, кто он такой? Пожалуй, в этом заключалась его самая большая ошибка. Ведь с тех пор, как он узнал о его существовании, он мечтал убить его. Он точно не запомнил имени, увиденного один раз на сайте издательства, и которое Ксюша во время болезни пыталась произнёсти в бреду. Гриша или Гоша – это не имело значения. Имело только желание найти издателя и вскрыть его истинную суть. Хотелось очистить его грудную клетку до самых костей, не давая ему потерять сознание от боли… О, он делал бы это достаточно долго. А помочь ему разделить участь поставил бы всю коррумпированную падаль в погонах, по вине которой он промахнулся и не смог убить врага, всего лишь ранив в плечо. Не смог использовать, возможно, единственный шанс на это.

Как бы то ни было – теперь он был проклят. То, что он испытывал в те полтора месяца, было привилегией любого другого человека, не его – и то, что всё это вообще случилось с таким отрешённым от всего мира, как он, было невероятным подарком судьбы. И пусть одиночество всегда было его сутью – зачем оно теперь? В такой форме, где нет ничего?

Где нет её и их общего рая?

Поначалу он собирался убить её – но этого не сделал. Даже после того, как Ксюша здорово ударила его по голове… Он не мог думать о мести. Вместо этого он понял, что находит её забавной и одновременно смелой в нелепых, но решительных попытках сбежать. Рискуя всем, он оставил её у себя. Не позволил ей умереть. Он понимал, что этим подвергал себя опасности. Ксюша, очнувшись, могла найти против него множество улик. Но когда так и вышло, он, неожиданно для самого себя, пошёл ещё дальше. Решился – и рассказал о себе все. Он хотел выговориться. Хотел быть перед ней полностью Настоящим. И она не отвернулась снова. Наоборот – поняла его. Приняла, какой он есть. Единственная за всю его жизнь. Сделала это, несмотря на всю боль, что он успел ей причинить. Так, безусловно, как могла бы только родная мать.

Боль… когда он стал понимать, что это? Когда держал на руках её бездыханное, насквозь промокшее тело на берегу реки и впервые в жизни чувствовал страх, гулко пульсирующий в саднящей голове? Или позже, когда на фоне её бледного, в поту лица, отметка термометра показала 40,6 С?

В ответ она что-то сделала с ним. До неё он никогда не интересовался личностями похищенных, и тем более их чувствами. Ему нужны были только эмоции.

А с Ксюшей всё было наоборот. Она сама вызывала в нем некий эмоциональный отклик, который он не мог рационально объяснить. Для него это было сродни отклонению в собственном поведении. Новом… По этой причине он не смог избавиться от неё, даже узнав, кто она такая. Нет, об убийстве не шло и речи. Он просто не смог отпустить Ксюшу. Не смог – и позволил сделать это за него другим.

Иногда его нынешнее существование, напоминавшее плавание в зловонном пруду, прерывалось краткими перемещениями в другие места, где черви снова и снова пытались вытянуть из него всё, что смогут. Вот и сегодня два рыхлых, бледных, явно только что выползших из земли дождевых червя надели на него наручники, и в сопровождении своих товарищей, не сильно от них отличающихся по фенотипу, повели его по бесчисленным коридорам. Но когда его, выведя на крыльцо, погрузили в автозак и куда-то повезли, он понял: предстоит нечто новое.

Он сразу узнал то место, куда его доставили. Более того – догадался, зачем. Все они такие глупые – считают, будто он только и жаждет с ними сотрудничать. Но для чего ему это надо – никто не может объяснить. Было бы недоразумением считать, что кто-то желает облегчить его участь – и совсем невероятным, что он знает, Как именно это нужно сделать.

Территория знакомой гостиницы – словно вспышка, но на сей раз снова реальность. Там он впервые увидел её… Только теперь всё по-другому. И это место с тех изменилось. Вместо голых деревьев и мёртвой травы повсюду буйная зелень и пышные клумбы цветов. Аккуратно подстриженные кустарники и дикий лес напротив – арена, где естественная природа соревновалось с искусственной. Множество до боли знакомых запахов вызывали странное чувство спокойствия: казалось, он по-прежнему дома, и всё происходящее только мираж. Однако шагал он по-прежнему в окружении слизняков, и так же чувствовал металлический холод наручников. Он знал способ от них избавиться – но применять его сейчас было бы опрометчиво. Ничего, он подождёт…

И здесь они были не одни. Звон в ушах, похожий на предсмертный комариный писк, не мог заглушить даже шум листвы деревьев – не говоря о громких, скандирующих людских криков, несущихся, казалось, со всех сторон. И вклинивающихся в нестройный визг какофонии голосов червей, похожих на вкрапления в полотне серых, чёрных, синих пикселей – или капли крови на кажущейся идеальной коже.

Земляные жители, пытающиеся урезонить тех, кто постоянно втаптывает их в грязь. Нет, не урезонить. Отбиться. Отстоять право на существование и выполнение своей работы. В этом что-то есть… как бы ничтожны не были черви, всё-таки от них есть польза. Улучшая почву в садах и огородах, эти ползучие твари обеспечивают успех урожая. Но при условии, что сама почва достаточно пригодна для плодородия.

Дойдя до первого фонаря и лавочки под ним, они остановились. Толстый слизняк в фуражке достал из кармана чёрный диктофон, нажал на кнопку, и начал скандировать:

– Аудиопротокол следственного эксперимента с Михайленко Артёмом Андроновичем от третьего июля две тысячи семнадцатого года…

Когда данная речь завершилась, перед его лицом оказалась пластиковая кукла ростом с человека.

– Покажите, как вы напали на потерпевшую Ксению Архипкину, – нетерпеливо произнёс белолицый червь.

А голосок-то дрожит.

Но он и без этого чувствовал его страх – липкий, и клейкий, как паутина. Решив испытывать юнца, он поднял голову и посмотрел тому прямо в глаза. Червь-альбинос спешно отвёл их, и очевидно пытался подавить дрожание во всем теле – но получалось плохо. Во всяком случае, ему это было заметно.

Он ещё раз внимательно изучил его лицо. Слишком бледная кожа с широкими порами, мясистая подкожно-жировая клетчатка… Если срезать всё это до костей, было бы намного лучше. Он уже представлял, как подносит к этой ряхе острое лезвие, и не спеша, под его громкий чистый крик, делает нужные надрезы…

– Аэм… Сеня, веди его в лес, – развернувшись, сказал впереди идущий червяк. – Он оттуда напал. Я буду держать куклу.

– Итак, вы… эээ… выскочили из леса, когда у-увидели жертву, – скороговоркой выпалил Арсений.

Он внимательно посмотрел на испуганного червя. Возможно, в этот момент к нему надо проявить снисхождение. Поэтому он, пожав плечами, послушно кивнул.